О детских мечтах работать официанткой в Доме актера, расфуфыренности Патриарших и надежде на то, что Манежную площадь забетонируют, а в наших кафе появятся болтающие старушки.
Я родилась…
В роддоме туберкулезной больницы в Сокольниках.
Я живу…
В Москве, потому что я ее очень люблю и всегда хотела жить только в ней, а когда в ней не жила — очень скучала. Живу в Трехпрудном переулке, потому что так сложилось. Раньше я этот район очень любила, но сейчас, наверное, выбрала бы Чистые пруды или Китай-город, мне не нравится дурацкая «модность» Патриарших. Но переезжать я не собираюсь — это бы отняло много времени, да и зачем суетиться — на моей памяти уже многое невероятно менялось, может, и эта нынешняя расфуфыренность района как-то уйдет.
Люблю гулять…
В центре, на ВДНХ, люблю рассматривать конструктивистские и сталинские районы.
Мой любимый район…
Пушкинская, Маяковская, Чистые пруды, Китай-город — с этими районами меня многое связывает.
Мой нелюбимый район…
Манежная площадь — надеюсь, ее в скором времени забетонируют. Это звучит утопично, но несколько лет назад я показывала Москву нью-йоркским друзьям, и у надземного вестибюля метро «Чистые пруды» стало так обидно и неловко из-за ужасных окруживших его магазинов, построенных якобы в диалоге с архитектурой метро, что я сказала в шутку: «Вот на это не смотрите, мы это в следующем году уберем», — хотя ничего не предвещало такой хеппи-энд. А снесли буквально через месяц, даже не верилось! Так что теперь в спасение Манежной площади верю — вдруг материализуется.
В ресторанах…
Я довольно равнодушно отношусь к еде, для меня важнее люди, вид из окон и пространство. В детстве я очень любила ходить в рестораны с папой и даже одно время мечтала работать официанткой в Доме актера, который тогда находился на Пушкинской площади, где сейчас трехэтажный H&M: очень красивые у них были фартуки, маленькие кокошники, они красиво привозили еду на тележках и расставляли белые тканые салфетки на столах. Мы жили в большой коммуналке на улице Станиславского (сейчас это Леонтьевский переулок), и все дома творческих союзов были поблизости, в радиусе пятиминутной прогулки — Дом актера, Дом журналиста, Дом литераторов, Дом композиторов, Дом архитектора. Там было шикарно и люди друг друга часто знали. Сейчас единственный сохранившийся такой ресторан в ЦДЛ, я люблю туда иногда ходить, как будто попадаю в детство.
Мне не хватает…
Хороших мест, в которые можно было бы из года в год приходить и встречать друзей, раньше их было несколько. Когда я вернулась в Москву в 2000 году, местом, где можно было всегда встретить друзей, было ОГИ. Мне и сейчас было бы приятно туда иногда заходить. Но из-за бесчеловечных правил аренды у нас очень мало мест, которым удается существовать долго.
Место в Москве, в которое все время собираюсь, но никак не дойду…
Мавзолей.
Отличие москвичей от жителей других городов…
Сочетание занятости с негой.
В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Берлине, Париже, Лондоне…
Ко мне недавно приезжала погостить моя нью-йоркская одноклассница, которая стала архитектором и преподает урбанистику в Колумбийском университете. Мне было любопытно ходить с ней по Москве и отвечать на вопросы о том, как у нас что работает, порой неожиданные, например про вывоз помойки, о котором мы никогда не задумываемся. Посмотрев на город ее глазами, я поняла, что он по-прежнему во многом поддерживается остатками социалистической системы — нам практически ничего не стоят вывоз мусора, уборка снега, ремонт подъезда, мы можем, не задумываясь о деньгах, вызвать скорую помощь, участкового врача к заболевшему ребенку, а не тащить его с температурой через полгорода. Мои дети ходят в хороший городской детский сад и в хорошую государственную школу, где они учатся с детьми из совершенно разных семей. Когда я жила в Нью-Йорке, я очень не хотела учиться в государственной школе — и атмосфера, и уровень образования в ней не шли ни в какое сравнение с хорошими и очень дорогими частными школами, да и поступить после них в хороший университет в разы сложнее.
В Москве за последнее десятилетие изменилось…
Мне нравятся широкие тротуары, посаженные деревья, нравится всем ненавистная гранитная плитка (по ней очень удобно кататься на самокате), отсутствие ларьков и новые удобные маршруты автобусов. Есть, конечно, детали, которые эстетически совсем не нравятся, например уличные фонари «под старину» — последователи когда-то в моем детстве «офонаревшего», по выражению Окуджавы, Арбата. Но по сравнению с хорошими изменениями это все же мелочи, это поправимо. Недавно случайно по телевизору увидела кусок детективного фильма 1989 года, дело в нем происходило в центре Москвы, и весь фильм камера ездила по знакомым улицам, которые я, с одной стороны, прекрасно помню в то время, а с другой — глядя на сегодняшнюю Москву, все равно сложно поверить, насколько город разрушался, все эти страшные вонючие подъезды… Впрочем, в 1980-е был некоторый шарм в этом распаде, чего я не могу сказать про Москву 1990-х и 2000-х: тогда внешний облик города очень пострадал от малообразованных и любящих деньги людей.
Хочу изменить в Москве…
Очень важным для города было бы введение правил аренды помещений: договоры о долговременной аренде, регуляция повышения цен, налог на пустующие помещения — это все очень оживило бы город, дало бы дорогу многим хорошим начинаниям. Еще я хочу, чтобы в Москве перестали ставить памятники и было поменьше машин и побольше общественного транспорта, от трамваев до такси. А еще я думаю, что жизнь в городе можно будет считать нормальной, когда старушки смогут зайти в эти все новые кафе на чашку кофе. Я всегда в европейских городах смотрю на болтающих старушек в кафе и думаю о том, что непонятно, когда у нас общество станет хоть немного здоровее в смысле этого ужасного расслоения условий жизни и станет ли вообще — по-прежнему невозможно представить, как выживают одинокие старые люди.
Мне не хватает в Москве…
Хочу, чтобы автобус или троллейбус, а лучше всего вообще трамвай шел по всему Бульварному кольцу. То, что от Тверского бульвара нельзя доехать до Сретенского на каком-то транспорте, меня огорчает ежедневно. Еще было бы хорошо, чтобы разрешили безвизовый въезд, и город наполнился людьми из разных стран, как это было во время чемпионата мира по футболу.
Моя выставка «Любовь к себе среди руин» в Музее архитектуры…
Катя Винокурова и Настя Карнеева (Smart Art) предложили сделать выставку моей серии работ «Отмененные созвездия». Мне хотелось выставить их в белом помещении с очень высоким потолком, в классическом white cube, так сказать. И, странным образом, задача оказалась непростая — никак не могли найти в Москве подходящее место, пока Музей архитектуры не предложил вдруг свой флигель «Руина». Признаюсь, это предложение повергло меня в совершенное смятение: с одной стороны, это помещение полностью противоположное тому, что я хотела, это настоящий анти-white cube. Пространство настолько красивое и живописное само по себе, что в нем очень сложно что-либо выставлять, тем более живопись. Оно по большому счету лучше всего смотрится пустым. Но это оказалось предложением, от которого было невозможно отказаться, и я решила принять вызов, попробовать справиться с этой руиной. Куратор Катя Иноземцева взялась делать выставку с нами, и мы с ней так много думали и говорили о пространстве, что вся выставка выстроилась вокруг него и визуально, и по смыслу, а ключом послужило неиспользованное название эссе Брюса Чатвина «Любовь к себе среди руин», ироническое перефразированное название классического английского стихотворения XIX века «Любовь среди руин» Роберта Браунинга. Любовь к себе, тема самовыражения и самолюбования европейской культуры Нового времени, чему обязано возникновение любви к руинам и искусства в современном понимании, связывает работы из разных циклов на трех этажах здания. Большинство работ сделано специально под пространство, и впервые я использовала множество разных техник, от живописи до фотографии, видео и скульптуры, к чему меня так же подтолкнуло пространство, его театральность.
Выставка Александры Паперно «Любовь к себе среди руин» в Музее архитектуры имени Щусева идет до 13 декабря.
Фото: @Сергей Сапожников