Об отсутствии иммунитета к вирусам современности, священном московском веселье и особой группе москвичей — «москинтах».

Я родился…

В Москве, в родильном доме имени Грауэрмана на Арбате.

Сейчас живу…

На Чистых прудах, с детства люблю этот район Москвы.

Гулять…

Предпочитаю в Подмосковье. В Москве люблю центр, старые переулочки, а также парки, Нескучный сад. Я долго жил на Речном вокзале и любил гулять в парке Дружбы. Потом я жил на Ленинском проспекте и всегда гулял в Нескучном саду и парке Горького.

Мой район…

Чистых прудов, Маросейка. Сейчас мало что уцелело от старой Москвы, но то, что уцелело, мне нравится. У моего папы была мастерская на Маросейке, еще я в детстве жил у бабушки с дедушкой на Пресне, тот район я тоже люблю, район зоопарка.

Московские рестораны…

Люблю ресторан ЦДЛ, куда мы с мамой часто ходили в детстве. Очень любил ресторан «Дети Солнца» в Переделкино, но его, к сожалению, закрыли. Сейчас люблю ходить в грузинский ресторан «Высота 5642». Что касается баров, то я их не люблю и никогда в них не хожу, мне не нравится западная традиция выпивать стоя и без еды.

В Москве меня можно застать кроме работы и дома…

На задворках заброшенных фабрик.

Давно мечтаю съездить, но никак не получается…

В квартиру Ленина в Кремле.

Отношение к Москве менялось…

В детстве я очень любил Москву, можно сказать, я ее обожал. Это состояние продлилось где-то до середины 1990-х годов, но после того, как мэр Лужков начал менять облик города, активно разрушать старые здания и строить новые, я охладел к Москве. А начиная со второй половины нулевых и вплоть до 2014 года (то есть почти десять лет) я старался избегать Москвы, наблюдая в себе явление, которое впоследствии назвал «москвофобия», Москва казалась мне капиталистическим адом, особенно отвратительным в силу того обстоятельства, что этот ад скрывался под маской процветания и успеха. Но после того как Россия поссорилась с Западом и были введены санкции, я снова полюбил Москву. При санкциях с Москвы слетела ее чрезмерная самоуверенность и самовлюбленность, и нечто трогательно-растерянное опять проступило в облике этого великого города. С 2015 года я почти безвыездно живу в Москве и Подмосковье.

Москвичи отличаются от жителей других городов тем, что…

Это, конечно, большая тема, об этом можно много и долго говорить. Понятие «москвичи» слишком объемное, и они слишком разные. Поэтому мне легче говорить об отдельных группах населения, с которыми я так или иначе знаком, например о московских бомбилах или московской интеллигенции. Представителей последней, к которой я сам отношусь, я называю москинтами (расшифровывается как «московский интеллигент»). Если увидеть группу москинтов где-нибудь за пределами Москвы, например в Крыму или за границей, то возникает очень поляризованная реакция. Если это знакомые москинты, то сразу радуешься и бросаешься к ним, охваченный искренним стремлением к общению. Если же ты не знаешь лично этих москинтов, то можно и блевануть от них, настолько вальяжно, самовлюбленно и надменно выглядят они на чужеродном фоне.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Лондоне, Париже и Берлине…

Для меня все в Москве лучше, чем в перечисленных городах.

Не нравится Москва…

Свойством немедленно забывать свое прошлое, отказываться от него. Наивным доверием ко всему новому и модному. Отсутствием иммунитета к вирусам современности, отсутствием экологического импульса, грязным воздухом, перенаселением и еще много чем.

Москве не хватает…

Экологии, бережного отношения к наследию прошлого, скромности и смирения. Раньше самым главным достоинством Москвы было веселье, а главным носителем этого священного веселья была московская молодежь. Теперь это, к сожалению, меняется к худшему, московская молодежь становится больше похожей на западную, то есть превращается в ораву безрадостных всезнаек, пропитанных тусклым и надломленным снобизмом.

Выставку в «Гараже» я сделал, потому что…

Потому что мне предложили, и я этому предложению был рад. Мне не хочется говорить пока что об этой выставке, она все-таки еще не открылась, не стоит обсуждать нерожденного младенца.

Через сто лет я бы сделал выставку…

Ваш вопрос наводит меня на печальные мысли. Мне очень не хотелось бы вас расстраивать, но, боюсь, через сто лет я не смогу сделать выставку нигде. Разве что наука и медицина сделают что-нибудь невероятное.

Выставка Павла Пепперштейна «Человек как рамка для ландшафта» в «Гараже» откроется 28 февраля.

Фото: из личного архива Павла Пепперштейна