О детской мечте завоевать Москву и о том, что Москва — единственный город, где нет улиц Пушкина и Чехова.

Я родился…

В 1945 году в Ташкенте. Хотя мог родиться и в Москве, где в конце войны жили мои родители.

Время было тяжелое, голодное, за два года до этого в Москве умерла моя маленькая сестра от голода и отсутствия витаминов. Когда мама снова забеременела, то рожать она уехала в Ташкент, где было спокойнее и сытнее, где жила семья отца. Там я и вырос.

В Москву первый раз попал летом 1959 года, лет в пятнадцать.

Я к этому времени прилично знал столицу: был любознательным мальчиком, много читал (в Ташкенте были богатые библиотеки) и общался с осевшими там после войны многочисленными москвичами, рассказывавшими мне о городе.

Первый мой московский адрес был Электрический переулок, дом 3, где в большой коммуналке, буквально в двух шагах от улицы Горького и Белорусского вокзала, жила мамина тетя.

Помню совершенно волшебные ощущения от этих первых прогулок по Москве, мне казалось, что я брожу в каком-то кинофильме: вот Кремль, памятник Пушкину, столичное метро, все то, о чем я столько читал. Второй раз в жизни я пережил что-то подобное лишь через тридцать лет, когда приехал в Нью-Йорк.

Переехал в Москву…

Я довольно поздно. Хотя это было моей мечтой. Я с детства поставил перед собой задачу штурмовать Москву.

Попытка поступить в Московскую консерваторию по классу виолончели сразу после школы провалилась. Выяснилось, что мой уровень подготовки довольно низкий для Москвы, да и инструмент был низкого качества. Уехал я в тоске несолоно хлебавши, переживая, что мне навеки придется жить в Ташкенте.

Но иногда удары судьбы оборачиваются благом. Судьба гораздо мудрее человека. Ведь если бы я тогда поступил в Консерваторию, то сегодня играл бы на виолончели на пятом пульте в театре Оперетты или любом другом, и жизнь моя сложилась бы иначе. Но тогда домой я вернулся с полным ощущением, что виолончелистом мне не стать, и решил попробовать себя в другом.

Через несколько лет я вернулся в Москву уже как композитор, и меня сразу взяли в институт им. Гнесиных. Так я стал завоевывать столицу.

Сейчас живу в Москве…

На Малой Дмитровке.

Но больше десяти лет мы с женой (поэт и переводчик Ирина Гинзбург. — «Москвич Mag») жили у метро «Аэропорт». В свое время ее отец, известный советский писатель Лев Гинзбург, получил в этом районе художественной и литературной элиты квартиру. Мы с женой тоже поселились в этом же доме рядом с ее родителями.

Потом мы уехали из Москвы в Нью-Йорк больше чем на десять лет, и когда в 2002 году пришла пора возвращаться обратно, я понял, что там больше жить не хочу.

Тогда мы купили нашу квартиру на Малой Дмитровке, в доходном доме 1903 года. Сам дом утоплен во дворе, а перед ним — особняк, в котором жил одно время Антон Павлович Чехов.

Малая Дмитровка — это же бывшая улица Чехова. Молодежь и не помнит, что улица так называлась, только старожилы. Москва, наверное, единственный большой город, где нет ни улицы Пушкина, ни улицы Чехова. Это возмутительно. Лучше бы переименовали обратно улицу Заморенова на Пресне, названную в честь какого-то ничтожного большевика, погибшего в автокатастрофе, а улицу Чехова оставили.

Люблю гулять…

По центру. Люблю вечерами, особенно летними, гулять по Тверской. В сторону Патриарших прудов хожу мимо Филармонии, где мои произведения иногда исполняют, театра Сатиры, для которого я тоже писал музыку, а к Кремлю — мимо «Ленкома» (пока там еще ни разу не работал) и здания СТД на Страстном бульваре.

Мне нравится мой район…

С точки зрения real estate «золотая миля» — это Остоженка и Пречистенка. Но я считаю, что район Малой и Большой Дмитровки, плюс Петровка, лучше. С одной стороны, тихо, с другой — вокруг жизнь кипит, много развлечений, театров и превосходных ресторанов. Один сад «Эрмитаж», который от меня в двух шагах, чего стоит! Я этот сад нежно люблю и уже почти десять лет возглавляю его общественный совет, и руководство сада часто со мной как с председателем советуется по поводу устройства музыкальных вечеров. Когда была пандемия и ходить никуда было нельзя, мы много гуляли в «Эрмитаже».

Хожу в рестораны…

Нашего друга Александра Раппопорта — «КрабыКутабы», Rossini, «Erwin. РекаМореОкеан» и, конечно, «Доктор Живаго».

Мы с женой любим также рестораны Меди Дусса La Marée и заведения Аркадия Новикова. Поверьте мне, в Москве есть, где вкусно поесть.

Нелюбимых районов…

Много. Как правило, это какие-то промзоны, куда попадаешь иногда по работе: кошмарные улочки без освещения и мрачные здания с колючей проволокой, хотя вроде бы и тюрем поблизости нет, и это Москва, а не Освенцим.

Недолюбливаю юг Москвы, там всегда пробки и перегруженный трафик. Север лучше, и дача у нас на Новой Риге, это направление мне больше нравится.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Своим гонором, но я их предпочитаю даже на улицах Нью-Йорка, где прожил двенадцать лет. Хотя одесситы там тоже прекрасны. Ньюйоркцы, конечно, считают свой город столицей мира: «It’s the capital of the world», — говорят в Нью-Йорке. И в чем-то это верно: там стянуты колоссальные силы и в культуре, и в бизнесе, и в политике. И жители города этим гордятся, но нос в отличие от москвичей не задирают, а принимают как данность.

Москвичи — особая каста, они — жители столицы. Хотя, если быть точным, в последние 300 лет Петербург был столицей России дольше. Но именно в Москве сконцентрировано все: и промышленность, и бизнес, и культура. Здесь все рядом, в том числе и руководство страны.

Я часто бываю на светских мероприятиях и приемах, где запросто можно встретить представителей власти — министра, депутата Госдумы или сенатора. С ними легко познакомиться и поговорить, а когда надо, и попросить о чем-то. Но я никого ни о чем не прошу, мне это не надо.

Что в Москве лучше, чем в других столицах…

Сравним с Нью-Йорком, в котором я долго жил. В Москве есть два музея международного класса — Третьяковка и Пушкинский, а в NY — четыре: «Метрополитен», МоМА, Музей Уитни и Гуггенхайм.

С другой стороны, в Москве целых семь оперных театров, а в Нью-Йорке только один. Но это лучший театр в мире — «Метрополитен-опера», где поют лучшие голоса и делают самые лучшие спектакли.

В Москве за последнее десятилетие поменялось многое…

Город стал гораздо чище, хорошо освещен и появились широкие тротуары. Но по этим тротуарам гоняют велосипедисты, и это ужасно. Во всех городах есть специальные велодорожки, а в Москве — нет, надо это как-то регулировать.

Но в целом город хорош. Хотя украшения в турецком стиле, которые выставляют в центре каждые праздники, на мой взгляд, чудовищная безвкусица. Зачем на Пушкинской площади ставить турецкий дворец?

Но многое из того, что делает мэр Собянин, мне нравится. Я понимаю, что в его окружении есть коммерческие структуры, те, кто каждый месяц перекладывает плитку и наживается на этом. И не он в этом виноват, а так система в России устроена, когда деньги из бюджета выкачиваются в интересах определенных групп людей.

Я считаю, что c начала пандемии Собянин все делал безупречно: не обращая внимания на теледискуссии о том, что это обычный грипп, ввел самоизоляцию. Не сделай он этого, потери среди москвичей могли быть гораздо больше, посмотрите, что в том же Нью-Йорке происходит. Из веселого города он стал мрачным и грязным.

В Москве не хватает…

Зелени, есть большие пространства без садов и парков. Нужно гораздо больше деревьев. И ужасные узкие улицы с односторонним движением, такие одноколейки, они очень опасны в том смысле, что если одна машина глохнет или ломается, другим просто некуда деться. Должно быть хотя бы две полосы. И разметка на площади Никитских Ворот или Сретенки очень сложная и нелогичная, как мне кажется. Я как водитель иногда путаюсь.

И проблемы с ливневкой раздражают: после ливня город, а особенно подземные переходы и тоннели, затапливает.

Но в целом город развивается нормально.

Если не Москва, то…

Пожалуй, Нью-Йорк, там сын и внуки. Но мог бы выбрать Париж или Флоренцию.

Я пожил во многих местах, в том числе и во многих европейских городах, Париже, Берлине, Лондоне, но мой город — Москва.

Я здесь многих знаю, и меня тут многие знают. Я не причисляю себя к знаменитостям, но меня часто узнают в магазинах и пропускают без очереди. Я люблю Москву и хочу здесь жить до конца жизни.

Чаще всего меня можно застать кроме работы и дома…

На работе и дома. Я работаю дома, и пандемия, когда отменились все светские мероприятия, вернисажи и премьеры, была для меня очень продуктивным временем.

Никуда не надо было ходить: сидел дома, писал музыку, редактировал, корректировал, и мне было хорошо.

В сентябре стартует V Большой юбилейный фестиваль «Серьезно и легко!»…

С момента первого фестиваля прошло уже четверть века, к каждому фестивалю я готовлюсь пять лет. Нынешний, пятый фестиваль — самый большой из всех, он растянулся на полгода, с конца сентября до февраля.

Честно говоря, не очень себе представляю, как я с этим справлюсь — в программе заявлено почти все, что я написал за последнее время.

Афиша насыщенная: песенные и симфонические концерты, спектакли, творческие встречи, презентации, выставки, несколько мировых премьер — всего не перечислить. Откроется фестиваль 23 сентября в Большом зале Консерватории, где пройдет Симфонический концерт, 13 октября в Концертном зале Чайковского состоится концертное исполнение моей новой оперы «Анна К.», 7 ноября в «Геликоне» — вокальный концерт, 17 ноября — опера «Счастливый день» в Театральном зале МДМ, а 14 февраля ожидается мировая премьера моего мюзикла из истории Венеции XVI века — «Куртизанка».

Этот фестиваль задуман и делается именно в Москве и для Москвы, и я буду очень рад, если москвичи придут на мой фестиваль.

Фото: из личного архива Александра Журбина