Один из лучших в России специалистов по истории садово-парковой архитектуры о нехватке уютных уголков в Москве, трех типах москвичей и о том, почему третий тип — худший.

Я родился…

В Москве, в родильном приюте имени Абрикосовых, что на Миусах.

Сейчас живу…

В районе Щукино.

Люблю гулять…

По парку Покровское-Глебово. Это большой лесопарк, который преобразован в советское время из парка усадьбы Покровское-Стрешнево и лесного массива. Совсем недавно там проведена реконструкция и очистка прудов — стало несколько лучше.

Мой любимый район в Москве…

Щукино, Тушино, ближе к Крылатскому. Мне нравятся все зеленые районы с видами, такие как Коломенское, например.

Мой нелюбимый район…

Там, где больше всего бессмысленного бетона или безжалостных реконструкций. Такое есть в центре города, например на Тургеневской площади, такое есть поодаль, например на безжизненных просторах офисов в районе Раушской набережной. Крайне не люблю то, что называется «Красные Холмы», тем более что это преступное сооружение занимает теперь часть вида с Красной площади.

Место, в которое давно собирался, но никак не доеду…

В Музей палеонтологии. Это колоритное место в Тропарево. И на фестиваль «Времена и эпохи» — но вот сейчас мы закончим интервью, и я туда поеду.

Самое плохое в Москве…

Создалось за время ее превращения в столицу возможностей для приезжих — это дегуманизация, грязь, бездушное пространство, которое тебе не принадлежит. Сейчас с этим активно борются московские власти, и это одно из лучших дел, которое они делают.

Мне не хватает в Москве…

Уютных уголков. Их стало больше, но по-прежнему уголки и места измеряются ресторанами и кафе, а не тем, где можно просто побыть без потребления. Даже лучшие видовые места в парке Горького, как известно, принадлежат содержателям ресторанов. Это не очень приятно. Хотелось бы, чтобы уголков, соразмерных человеку, было больше без обязательного коммерческого их использования.

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

Москвич бывает нескольких типов. Один из них более или менее коренной, второй тип — приехавший, но освоившийся, и третий — приехавший, но не очень-то освоившийся. Третий тип — люди опасливые, часто и злобные. Именно из них создается армия вандалов, уничтожающих все, что можно. Он хуже всего, и он как раз представляет худшую часть людей, что уезжают из других мест на поиски лучшего будущего. В иных городах, более или менее благополучных, конечно же, люди спокойнее, открытее, меньше высчитывают, чего ждать от незнакомца, ну и это, конечно, лучше.

Можно ли применить в Москве мировой опыт работы с парками и садами?

Можно, и в то же время хотелось бы чего-то своего. Здесь очень пикантная ситуация. С одной стороны, последние лет сорок на Западе пустые бетонные площади и улицы превращают в насыщенные зеленью, разделенные на части, на уютные «комнаты», маленькие пространства для людей. С другой стороны, это происходит во всем мире абсолютно по одним и тем же меняющимся модам. Но и этого почти не делалось в лужковскую эпоху в Москве, ограничивались цветниками. А сейчас делается очень многое, но на усредненный западный манер.

Как известно, парк «Зарядье», то есть смысловое сердце Москвы, показательнейший парк нынешнего этапа взаимоотношений власти с населением, создан по американскому проекту. Достаточно интересному, но умозрительному и не связанному с русскими традициями. Мне бы хотелось видеть больше того, что сейчас понемногу делается в парке Горького. А именно — воссоздания и продолжения традиций своих, советских и досоветских. Того уютного, того милого, того исторического мира, который был практически полностью утрачен. Во всей огромной России существует только один, последний парк послевоенных времен, в котором есть и дизайн, есть и мемориалы, есть следы эпохи, и — главное — художественный образ. Это парк Победы на Московском проспекте в Петербурге. Все остальные за много десятилетий переделаны, уничтожены, их как памятников ландшафтного искусства не существует.

С другой стороны, в Москве есть свои уникумы, чего также нигде нет. Я говорю о парках, специально насаженных на новых территориях Москвы в начале 1960-х годов. Это прежде всего отличнейший парк Дружбы, посаженный к фестивалю молодежи и студентов 1957 года около станции метро «Речной вокзал», и парк 50-летия Октября около проспекта Вернадского. И тот и другой сделаны по хорошим ландшафтным рецептам. А именно: дана большая зеленая поверхность рельефом, и на ней разбросаны в обдуманном порядке купы деревьев. Есть не только дубовые и березовые, но и боярышниковые маленькие рощи. Все это видно, отделено друг от друга, ухожено и смотрится на дальнем расстоянии, в перспективе. Это большая ценность, хорошо, что ее не запустили и не уничтожили.

Я занялся садами, потому что…

Захотел, чтобы все, по крайней мере многие, понимали этот вид искусства, ценили его и жили в нем. Я бы хотел, чтобы после моих лекций в Музее архитектуры люди отправились путешествовать с новыми знаниями и понемногу, в процессе жизни, повышали качество своих впечатлений, а значит — и качество нашей жизни.

Цикл лекций «Садовое ожерелье Европы» Бориса Соколова в Музее архитектуры начнется с 13 марта.

Фото: из личного архива Бориса Соколова