Об электронных ночных клубах начала девяностых, куда ходил школьником, о том, что Москва не построена на вечности — из нее постоянно исчезают места силы, и о том, что необходимо быть ближе с теми людьми, которые чувствуют, видят и слышат так же, как ты.

Я родился…

В Чехословакии, но у меня нет никаких воспоминаний об этом времени — я не из тех, кто может похвастаться, что помнит себя в год. А на втором году жизни меня увезли оттуда. После я, конечно, бывал в этом чудесном месте — мне там очень нравится: вкусная еда, уютно и здорово. Но что что-то помню из младенчества, врать не буду.

А увезли меня в столицу Российской Федерации, тогда Советского Союза — Москву.

Где я рос…

В детстве и последующей жизни самый любимый район для меня — арбатские переулки. Калининский проспект — сейчас Новый Арбат. Поварская, Сивцев Вражек, Смоленская. Это район моего детства: я его хорошо знаю и люблю.

Дворовыми детьми тогда были все, и я был пацан дворовый, может, чуть меньше, чем остальные дети, потому что учился в музыкалке. Мы с моим другом Васьком слонялись по окрестным дворам, тусовались в нашем, лазали по гаражам и крышам. Конкретно в моем возрастном пласте во дворе нашей сталинки оказались два-три человека, поэтому мы были двумя дружбанами, а вот ребята постарше и помладше тусили компаниями.

Какие-то злачные места взросления…  Тогда было разбросано много ларьков по Москве. Это были наши любимые точки, где можно было купить мороженое «Фонарик» с шоколадной крошкой. Оно исчезло или еще есть? На углу Нового Арбата и Садового кольца был любимый ларек с обаятельной продавщицей.

Ходили частенько погулять на Новый Арбат. Группу «Мальчишник», крутящую там брейк, не застали, но застали, как на всю улицу, у тех же ларьков, играла песня «Секс, секс, секс — без перерыва». Это было смешно, но сейчас такое сложно представить, когда стоишь в очереди.

Чуть позже мы увлеклись пивом «Балтика-9», крепким-крепким, юному неокрепшему организму было достаточно выпить полбутылки на улице, чтобы стать в зюзю пьяным. Увлеклись — это бутылка на двоих. Еще, помню, продавались сигареты по одной — забавная примета времени. Мы стреляли деньги на одну сигарету, когда тоже этим увлекались. И вот символ эпохи: много людей тогда торчали на жестких наркотиках типа героина — вся Москва (думаю, и вся Россия) была усыпана шприцами и иголками.

В какой-то момент я стал больше увлекаться электронной музыкой: одно время очень фанател от Nirvana, а потом все переросло в электронную музыку. С юных лет я ходил по клубам и «дискотэкам». Был клуб «Мастер» около МДМ, «Мегаполис» в гостинице «Россия», но там проходили и концерты русских групп. Всякие клубы типа «4 комнаты», «Вермель», продержавшийся до последнего. «Пропаганда» и его придаток «Граммофон», проработавший года два, были в моей жизни чуть позже. Много я обходил разных заведений тогда, но многие из них возникли позже, ближе к нулевым: первый клуб «Микс» на Садовом кольце. Туда я тоже любил частенько ходить.

Потом я уехал учиться в Италию…

Поступил там в консерваторию. У меня на этот счет два взгляда: один отсюда, гораздо более трезвый и взрослый, и один оттуда. Если прямо рассказывать о первых впечатлениях, то они были такие, что фактически я оказался в деревне — на севере Италии на озере Комо. Красота несусветная: место тогда еще не было любимым у российских гостей Италии, о нем мало кто знал, даже Джордж Клуни там не жил, много вилл, но другого характера. При этом жить там было недорого. Когда я оказался оторванным от Москвы, бурлящей, каждый день меняющейся в неведомом направлении, безумно интересной, конечно, было ощущение, что я оказался в заточении. Сейчас, честно говоря, я бы к этому отнесся несколько иначе: там здорово, прекрасно, спокойно, и теперь мне ближе такой отдых. Но тогда казалось, что я пропускаю самое важное — безумно хотелось оказаться обратно в Москве, где все время что-то происходило. И там действительно было очень интересно.

Кажется, в 1999-м я возвратился в Москву, город очень быстро и бурно менялся тогда, постоянно что-то новое и интересное. Когда я вернулся, то во все это погрузился с головой.

Немножко захаживал в «Джаз-кафе», но оно было слишком серьезным для меня.

Московские адреса…

В нулевые, когда со мной случилась вся эта катавасия с «Фабрикой звезд» и телевизором, я переехал на 1905 года — крепко полюбил этот район, в том числе и вечный клуб «16 тонн», в котором я просто прописался: завтракал, ночевал — жил; замечательное место, впоследствии с радостью давал там концерты.

Когда я там не жил, этот район казался мне холодным и неприветливым, как только поселился — рассмотрел поближе и понял, что он не всех впускает сразу. То же местное Ваганьковское кладбище — особенное место в центре Москвы: ты оказываешься в совершенно другом пространстве, наверное, это специфика любого кладбища. И на моих глазах Пресня начала меняться — сейчас район вообще не узнать: классный, красивый, интересный.

Теперь живу в районе Динамо. Там есть на что поглазеть: прямые дороги, красивые закаты. Можно гулять, а это вообще мое любимое занятие, особенно в теплое время года — воспринимаю это как терапию.

Хочу изменить в Москве…

Электросамокаты действительно вызывают у меня нелюбовь — предлагаю не отменить, но ввести больший контроль за ними и электровелосипедами. Это очень тихие, но очень быстрые виды транспорта, поэтому за ними хочется усиленного контроля. А сам я очень люблю кататься на великах: все велодорожки меня радуют, тем более это такая выделенка, которая никому не мешает.

Мне в Москве нравится все на самом деле — это один из самых моих любимых городов на свете. Хочется, чтобы осталось побольше каких-то мест из детства, которые я сейчас могу пересчитать по пальцам. Всегда важно, чтобы были места, куда можно вернуться. В Москве это глобально единственная проблема в отличие от европейских столиц: тебе все сложнее и сложнее к чему-то возвращаться. Не будем брать итальянские города, где и так все построено на вечности, а возьмем какой-нибудь Берлин, где очень много новой застройки, но все равно там остаются вещи, которые ты можешь навещать и через десять лет, и через двадцать — они будут там стоять, и ты сможешь приложить руку и вспомнить свои проделки. Это будет твоим местом силы. В Москве таких мест все меньше и меньше. Постоянно все меняется. С одной стороны, это, конечно, здорово, но хочется точек личного притяжения. У меня отобрали закоулочки и открытые дворы, коробки, вместо которых появились парковки — это все мое.

Москвич — это…

Мне кажется, сейчас это нечто, образ чего сложно описать. Нет чего-то классического, немножко снобское и устаревшее представление, что москвич — это человек, обязательно здесь проживающий в конкретном поколении. Есть же люди, которые приехали в Москву не только из России, они работают здесь курьерами — мы обязаны их принимать, да и вообще многим им обязаны. Москвич разный и постоянно меняющийся.

Грядущий концерт группы Artemiev…

Сейчас такое время, что нам необходимо быть ближе с теми людьми, которые чувствуют, видят и слышат так же, как ты. Их все меньше. Поэтому лицезреть друг друга и подышать вместе одним воздухом, обменяться нужными эмоциями и чувствами — это важная история. Об этом и концерт, который состоится в «Мумий Тролль Bar» на Новом Арбате — видите, как раз в моих местах.

Еще мы готовим два сингла — «Просыпайся» и «140». Про песни сложно рассказывать. Есть у меня странное свойство: чем в худшем я состоянии ума, тем жизнерадостнее пишутся песни. В общем, это две довольно радостные терапевтические истории.

ARTEMIEV — 4 марта в Мумий Тролль Music Bar.

Фото: Мария Барабина