О «питерском братстве», терпении и такте, о том, что Москва звучит как Рахманинов, и о новой пластинке «Все будет завтра».

Я выросла…

Во флигеле на Кавалергардской улице в Ленинграде. По всей видимости, это маленькое, тогда еще трехэтажное здание, построенное в 1817 году, относилось к бытовым. И как раз там после революции были коммунальные квартиры.

Когда семейству Сургановых—Чебурахиных (это фамилии моих замечательных бабушки и дедушки) предложили выбрать квартиру в этом доме, они остановились на отдельной №23, но по случайности попали в коммунальную №22. Поэтому в течение 25 лет я познавала все тонкости, нюансы и недостатки коммунального проживания. Прелесть нашей коммуналки заключалась в том, что квартира была очень лаконичной — всего 72 квадратных метра, что немного для четырех семей с разнополыми детьми.

Ванна находилась на кухне — если вы хотели принять душ, то закрывались все двери и на два часа другие были лишены возможности выпить чаю или подогреть обед. Но все это примиряло с действительностью и учило главному: терпимости и такту, жить в согласии и договариваться. И сейчас, с улучшением жилищных условий, все немного изменилось не в лучшую сторону, но ладно, не буду гундеть.

Детство…

Меня выводили гулять в Таврик, Смольный собор — чудо Растрелли, сам комплекс Смольного — бывший штаб революции. Там чудесная прогулочная зона. Мне чрезвычайно повезло с местом проживания первых лет, и сейчас я сохранила эту квартиру за собой и за мамой. Великолепная перспектива: Шпалерная, Суворовский проспект, Кирочная, Таврическая — удивительное, очень красивое место! Жаль, что мамуля, как она однажды мне призналась, не любила гулять в Таврическом парке. Это ведь великолепно — такое волшебство, когда ты из каменных джунглей и бетонных стен можешь буквально за пять минут оказаться на берегу чудесного пруда напротив фасада Таврического дворца. Великолепно!

А недавно я узнала о существовании еще одного подобного места — Державинского садика. Какая красота, какое вдохновение! Туда надо приходить и восстанавливать работу всех чакр.

Если не Петербург, то…

Я патриот, подчеркну, Ленинграда. Поддерживая Александра Яковлевича Розенбаума — это некое «питерское братство».

Но если говорить о странах, которые мне еще симпатичны по идеологии, по тому, как там живут граждане, ощущают себя, по внутреннему мироустройству, мне приятна Швеция, люблю ее и уважаю. Люблю ездить отдыхать в Швейцарию: горы, озера, Рейнский водопад, Берн. Очень люблю Грузию, но давно там не была. Мечтаю побывать в Японии. Дай бог, чтобы у нас когда-то случился там дебют. Это пока только мои желания, конкретных предпосылок нет: я не могу похвастаться и сказать, что через четыре месяца мы едем в Японию с новой пластинкой «Все будет завтра».

Сравнивая ленинградцев с москвичами…

Они именно ленинградцы. И всех их объединяет умение, которое я беспрерывно транслирую в трех словах при любой возможной ситуации — «терпение и такт». В них заложена суть успеха социума, сосуществования, житья на любом уровне. Эти слова, сказанные героиней Алисы Бруновны Фрейндлих в «Служебном романе»: «Терпение и такт! А вы его не имели!» — то, чего нам всем не хватает.

По своему складу, по скорости работы нервной и эндокринной систем мне ближе Питер. Он, безусловно, плавнее, медленнее, что многих раздражает — в Москве иные темпоритмы, поэтому я даже никогда не собиралась переезжать в столицу.

Любимые и нелюбимые районы в обоих городах…

В Петербурге есть места, эмоционально связанные с какими-то неприятными событиями или просто с гнетущей энергией: проспект Обуховской Обороны — мне тяжело там находиться, есть события, которые это подчеркивают — не понимаю, не чувствую этот район, хотя недалеко от центра города — рядом набережная, Нева, водичка (как говорил Бродский, «надо к водичке»). Но существует проспект Просвещения — вроде бы отдаленный от центра, как и Озерки, район, но там тепло, удивительно светло. Теперь полюбившаяся Коломна, где находится наше арт-пространство «Пушкин Рядом». Я влюблена в этот район. Удивительное соцветие имен там жило, творило, создавало прекрасные художественные, музыкальные и театральные вещи. И Фонтанка, и вывеска на доме №174 по каналу Грибоедова, что там жил Пушкин — он рядом, ведь наше пространство — дом №172.

С Москвой немножко сложнее. Признаюсь: мало знаю. Хотя сейчас наконец-то с течением лет начала узнавать какие-то районы, понимать маршруты. Проспект Мира, кстати, где мы остановились в очередной раз — прекрасное место. Я полюбила этот микрорайон в пешей доступности от Ботанического сада и «Аптекарского огорода». Кстати, именно там я как-то бродила, уча фразу на грузинском языке. Я хотела поприветствовать Григория Лепса на концерте в день его рождения, куда меня каким-то чудом занесло. Для этого нужно было произнести: «Гилоцав дабадебис дгес дзвирпасо!»

В Москве меня тревожит…

Архитектурная составляющая. Мне бы хотелось, чтобы к центру относились деликатнее и бережнее.

Понятно, что от цивилизации никуда не уйти, и высокоэтажные дома — некая необходимость. Меня радует, что современные архитекторы, строя новые здания, пытаются сохранить тот же сталинский ампир или что-то ближе к стилю 1950–1960-х годов. Если я вижу фасады определенных образцов, зарекомендовавших себя десятилетиями, а рядышком стоит стеклобетон — это дисбаланс. Для меня как для музыканта архитектура тоже музыка, музыка пространства. И вот такие решения — как фальшиво взятая нота, какая-то дисгармония, диссонанс. Вы скажете: а как же Шнитке, Майер? Конечно, они тоже были своего рода революционерами, гениально миксовали гармонии и ноты. Но в городе такой замес возможен только как в отдельном произведении Майера: ты построил город, там и возводи свой стекложелезобетон, а в рамках устоявшихся традиций надо внедряться крайне деликатно.

Как для меня звучит Москва? Наверное, как Рахманинов. Это общее впечатление: достаточно широкое, с хорошим панчем, без агрессии, но с конкретным посылом.

Мои отношения с Москвой…

Относительно недавно, в принципе, возникло мое примирение с Москвой. Для меня это всегда был очень тяжелый, выматывающий своим ритмом город. Москва всегда связана с работой, с большой речевой нагрузкой — с разговорами о событиях и концертах. А я по своей природе молчун. И Москва меня переформатировала: интровертного, молчаливого, недоразвитого во многих смыслах, очень замкнутого и неуверенного в себе персонажа она разговорила, заставила меня развить свою вторую сигнальную систему — речевой аппарат, зоны Вернике и Брока.

Первый московский концерт…

Это было давно, в рамках «Ночных Снайперов». Какой-то клубный концерт, но где именно, не помню. Всегда был угар, в клубах еще можно было курить, что меня как некурящего человека особенно выматывало. Какое счастье, что приняли закон о некурении! Теперь клубы совместимы с жизнью. Я даже не могла посещать мероприятия, потому что там было совершенно нечем дышать, и я была лишена этого — не знала, что происходит в клубной жизни столицы и Питера. Но сегодня-то знаю.

По своему качеству звука и антуражу мне, конечно, нравится «Крокус Сити». Наверное, никто его не переплюнет. Но когда хочется каких-то более кулуарных, домашних и уютных концертов, то опять же прекрасно звучат «16 Тонн», где и прошла закрытая презентация нашего нового альбома «Все будет завтра». Мы очень вкусно там отзвучали благодаря нашему прекрасному звукорежиссеру Владимиру Мехнину, с которым мы относительно недавно сотрудничаем — это он делал постпродакшн, мастеринг и микс альбома «Все будет завтра». Мы перешли на новый пульт Emotion: кто знает — тот знает, поймет меня и порадуется за коллектив. Я думаю, что слагаемое этих факторов дало возможность хорошо и достойно прозвучать нам в «16 Тоннах» на закрытой презентации.

История создания и записи альбома «Все будет завтра»…

У нас с парнями из группы случился очень удачный альянс, мы в буквальном смысле поженились — все совпало. Таинство и очарование жизни, объединение Инь и Ян — мужского и женского начал, после сложения которых рождается чудо. Мне кажется, наш двойной альбом — образец того самого чуда, создавшегося при взаимодействии энергий.

Мне реально приятно было дать возможность парням выразить себя не только музыкантами-аранжировщиками, но и композиторами. Они нереально талантливые! В первую очередь не могу не выделить невероятно талантливого парня Дениса Сусина, нашего бас- и потрясающего соло-гитариста, которому принадлежит огромное количество музыкальных идей. Он уже десять лет в коллективе и в течение этого времени периодически показывал мне свои зарисовки, они были великолепны, но в рамках тех программ, что мы тогда обкатывали, не ложились целиком, но вкраплениями все равно вставали. И тут пришел этот чудесный день, который принес возможность выразиться парням.

Альбом писался за городом. Сережка Соколов, наш барабанщик, предложил: «Давайте попробуем не в стенах нашей (тогда еще старой) студии на 8-й Советской, а выйдем за город: совместим полезное с приятным — подышим свежим воздухом, погуляем и посочиняем». Он был абсолютно прав в том, что место тоже определяет вибрации, идеи, эмоции. Я думаю, если бы мы сидели в стенах студии, это была бы другая музыка, нежели то, что родилось в Игоре.

Тексты в основном писались у меня во Всеволожске — там, где я живу. Честно говоря, нужны были уединение и поддержка, которую мне, кстати, оказала Наталья Самсонова, мой давний друг и помощник — она очень начитана, прекрасно владеет эпистолярным жанром. Я к ней обращалась, и она накидывала невероятно удачные идеи, словосочетания. Давала некий заряд и пул как какое-то включение. Хоть далеко не все мы включили, но за этот толчок я ей очень благодарна, как и Ирине Фаренбрух, чьи тексты также отчасти звучат в альбоме. У нее были два четверостишия, которые прекрасно сочетались с мелодией, и я попросила ее продолжить. Это не всегда удавалось, и я брала и дописывала текст сама. Использовалось столько интересных, доселе для меня невиданных технологий, «когда б вы знали, из какого сора»! Для меня стало интересным опытом писать тексты на готовую мелодию, а не наоборот, когда в основном песни создавались от стиха или одновременно друг с другом. А тут готовая мелодически-ритмическая конструкция, в которую тебе нужно вплести смысл, текст, эмоцию, содержание, фонетическую благозвучность.

Альбом писался два года — звучит страшно. Но 21 трек за два года — достаточно хороший темп: год — пластинка. Учитывая пандемию, строительство «Пушкин Рядом» вместе с нашими друзьями-партнерами Агентством Больших Возможностей (abv-event), то, что мы именно в тот момент создавали студию, где все записали, смиксовали, отмастерили — это на самом деле сверхтемпы. Основной пул музыкальных идей был создан за две недели, дальше надо было просто разгрести все, разогнать и спродюсировать.

Этот альбом — открытие и познание себя. Вдруг подумала: опаньки, я уже взрослая девочка и могу называть вещи своими именами, не стесняться. Кому-то удалось мне внушить уверенность, которой не хватало. И из куколки вылетела бабочка.

Желаю Москве и москвичам…

Терпения, такта, гармонизации каждого без исключения, внутреннего развития, тяги к прекрасному и умения его видеть, возможности чаще обращаться к опыту великих учителей. Слушать лекции Михаила Семеновича Казиника; если кто-то испытывает душевный дискомфорт и ему требуются какие-то психологические консультации — Екатерину Александровну Сокальскую. Впитывайте, учитесь.

Сейчас невероятное время, когда есть бесчисленное количество прекрасных подкастов, ютуб-каналов (Галина Юзефович, «Ещенепознер» Николая Солодникова — удивительные встречи с невероятными людьми). Мир открыт, только умей фильтровать и не погрязнуть в шлаке информационного доступа.

Фото: предоставлено PR-службой группы «Сурганова и Оркестр»