О прогулках в сквере за музеем Андрея Рублева, где почти никого, обязательном пломбире в ГУМе, бане «Живица» в саду им. Баумана и о том, что у москвича, как и у американца, нет родины.

Я родилась…

Я выросла на Белом море. Моя родина — Северодвинск, закрытый военный город на севере Архангельской области, где строят атомные подводные лодки. Там не было преступности, все знали друг друга, для нас, детей военных, там невозможно было сделать то, за что будет стыдно родителям. Мой папа — военно-морской офицер, инженер-кораблестроитель, тогда капитан третьего ранга, а позже адмирал, проектировал и испытывал подводные лодки. Маму тоже знали, она работала в музыкальной школе. Из детского сада меня всегда забирали последней — родители много работали. Северодвинск навсегда остался для меня любимым местом: мне нравится северная природа, ягоды, которые бывают только на Севере: морошка, брусника и клюква, и запах холодного моря. В 14 лет я вместе с семьей переехала в Москву и живу здесь уже больше 30 лет.

Сейчас живу…

Я уже больше 20 лет живу на набережной Яузы, в треугольнике между Курской, Таганской и площадью Ильича. Недалеко от музея и парка Андрея Рублева. Это мое личное место силы. В музее есть маленький сквер, крошечная аскетичная церковь — я там крестила ребенка, а в церкви Сергия Радонежского напротив отпевали мою маму. Район тихий и достаточно зеленый для центра, и в десяти минутах езды у меня офис — на нашей фабрике «АндерСон».

Люблю гулять…

В сквере за музеем Андрея Рублева, его мало кто знает, и там практически не бывает людей. Кстати, там могила Римского-Корсакова, заброшенная. Еще я очень люблю Большую Никитскую. Я училась на факультете журналистики МГУ на Моховой и знаю там каждый уголок. А еще я люблю гулять по ГУМу, не по магазинам, а в пассажах. И непременно нужно съесть там пломбир в вафельном стаканчике. Многие говорят, что мороженое испортилось, но я этого не чувствую. Еще мне нравится Царицыно, там все привели в порядок, а еще там есть «АндерСон», и он очень симпатичный. И ВДНХ, конечно, там сейчас постепенно становится так же, как было во времена моего детства, когда мы гуляли там с папой.

Любимый московский район…

Улица Новаторов — там в небольшом офисном здании десять лет назад была самая первая наша фабрика-кухня. Там прекрасный Воронцовский парк. И район там с доброжелательными людьми, удивительная их концентрация именно в этом районе. Кстати, там и первый «АндерСон» у нас появился десять лет назад. Первоначальный вариант названия был, конечно «Андерсен», тот самый, который Ганс-Христиан. Но человек в патентной конторе книжки не читал и записал фамилию Андерсен с ошибкой. Теперь меня часто спрашивают, как это нам удалось придумать название с таким сложным ассоциативным рядом.

Любимые рестораны и бары…

Я люблю есть, но удовольствие от еды получаю теперь только в поездках. Фокус сместился с радости на работу: все время оцениваю детали, посуду, сервис, вычисляю формулу рецепта. Но в Москве есть несколько мест, куда я часто хожу. Probka на Цветном — несмотря на то что там много людей, там я чувствую себя незаметной, как в шапке-невидимке. Непонятно, как Араму Мнацаканову удается выстроить между гостями и персоналом столь уважительную дистанцию. И там вкусно. Хожу в «Кофеманию», хотя атмосферно не все места сети мне близки. Люблю там особенно вареники с картошкой и грибной суп, он просто выдающийся.

Кроме работы и дома меня можно чаще всего застать…

Каждую среду я хожу в баню. Название не скажу, иначе вы тоже придете. А начинала, как и многие, с «Сандунов». У меня есть банная компания уже несколько лет. Мне нравится парная, там отключается голова, и мне это очень нравится: жить с невыключаемой головой очень тяжело. Когда банщица тебя мнет-моет, с тебя как будто сходит все накопившееся за неделю. Кстати, вот вам явка: в саду им. Баумана есть баня «Живица», она дорогая, про большой серьезный банный ритуал, но удовольствие того стоит.

Место, куда давно хочу съездить, но никак не получается…

У меня организм иначе устроен. Если я что-то хочу, то у меня все получается. Я человек-список. Если что-то надо, я записываю в список, сделала — вычеркнула. Моя задача — список не раздувать, он и так достаточно большой. Поэтому все, что я себе наметила, делаю.

Мое отношение к Москве со временем менялось…

Когда я приехала, мне Москва совсем не нравилась. Мне не нравилось, что люди не здороваются в лифте и не знают соседей не то что по подъезду, а по лестничной клетке. Со временем я организовала свою жизнь так, чтобы минимизировать этот эффект. Я живу в доме всего на 40 квартир, я знаю всех, у нас одни и те же уборщица и дворник, которые убирают в доме уже больше десяти лет, закрытый двор, во дворе безопасно оставить ребенка спать в коляске. Москва сейчас и Москва лужковская — два разных города. И та, что сейчас, мне нравится больше. Мне нравится, что люди спустя много лет приезжают из-за границы и говорят, что город красивый и удобный. У меня очень много вопросов, предложений и пожеланий к московской власти. Но мне этот город сейчас нравится больше, чем 15 лет назад.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

У москвича нет родины. Это как с Америкой. Москва притягивает огромное количество приезжих, может, поэтому люди в Москве не умеют обращаться с городом бережно. Люди, которые приезжают, относятся к городу как к месту зарабатывания денег, а не как к родине. В этом смысле Москва довольно несчастный город. Но Москва не один город. Это много городов. Пятнадцать миллионов жителей Москвы — это пятнадцать городов-миллионников. Юго-Запад, или мой район, или Медведково, или Перово, или Люблино, другие равноудаленные от центра районы — разные. Этнически, архитектурно. Москва, на самом деле, состоит из разных городов. Может, они и жить должны немного по своим правилам? Может, чуть больше местного самоуправления не помешало бы разным районам? На Фрунзенской важно одно, в Перово — другое. Хорошо бы изучить, что людям нужно в разных местах, чтобы сделать их по-настоящему счастливее.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Лондоне, Париже или Берлине…

В Москве можно ночью слона купить. Город работает круглосуточно и очень быстро. Здесь невероятно быстро решаются дела. Плюс Москва — очень цифровой город. Очень удобно и с велосипедами, и с такси. Москва чище и ухоженней, чем Париж. А еще у нас очень много хороших ресторанов, и по количеству гастрономических мест и сервиса в них Москва точно впереди многих европейских столиц. У нас очень удобно жить с детьми, пеленальные столики даже в банках можно встретить. Льщу себе, что в создании kids-friendly атмосферы есть и мой вклад. И Москва стала городом пешеходов, у нас стало можно гулять, есть много мест, где комфортно ходить по городу. Мне в этом году подарили прекрасный розовый велосипед. Скажи мне еще лет пять-десять назад, что по городу можно будет на велосипеде рассекать, я бы не поверила!

В Москве мне не нравится…

Городу пока не удалось поймать баланс между зеленью, пешеходами и автомобилистами. В спальных районах сделали платные парковки, и все загнали машины во дворы. Теперь там дети не играют, люди не гуляют, стоят машины. Дворы нужно, наоборот, освободить, чтобы в них была жизнь.

Нам нужен грамотный подход к урбанистике, чтобы новые жилые комплексы вписывались в застройку, а старые здания сохранялись хотя бы фасадами. И невозможно же делать вместо шоколадных фабрик, бараночных и хлебозаводов исключительно дорогие апартаменты. Мне кажется, что надо не только выстраивать город как жилье, но и создавать инфраструктуру и рабочие места, чтобы в нем было и где работать, и где жить.

Мне не нравится, что в городе закрасили граффити, которые его украшали. Это просто преступление.

Мне в Москве не хватает…

Зелени, но даже этим начали худо-бедно заниматься. Еще бы к этому приложили еще голову, чтобы не пересаживать деревья каждый год, но прогресс уже есть. И нам очень не хватает счастья. Правительству, возможно, это и не интересно, но именно уровень счастья людей напрямую влияет на их вклад в экономику.

Временное закрытие кафе мы переживаем…

У нас новая жизнь. В ней много страшного и сложного, но мы не сдаемся. Мы встали в «Перекресток» и в «Азбуку вкуса», и в магазины и в онлайн уже с пятью продуктами — сырниками, пельменями, ленивыми варениками, запеченными наггетсами с овсяными хлопьями, скоро появится и кондитерка. То, что продавалось хорошо в наших ресторанах, мы научились производить и продавать в магазинах. Я очень горжусь этим. Но хочется, конечно, чтобы это время поскорее закончилось и снова можно было пойти в ГУМ есть мороженое.

Фото: из личного архива Анастасии Татуловой