О вечно советской Москве и обездоленном Питере, о равнодушии жителей к городу, об интернете как самом страшном сегодня и о шоу «Суперстар!» на НТВ, которое объединит поколения.

Я родился и вырос…

На самой замечательной Петроградской стороне любимого родного Ленинграда. До 19 лет жил на Кировском проспекте, прямо у «Ленфильма»: Кировский проспект, 16 — мой дом, а 12-й — «Ленфильм». Дворы, детсады, школы — все там, все в Петроградском районе.

Счастливое советское детство! Я занимался разными видами спорта: теннисом и плаванием, играл в хоккей, футбол. И, конечно же, любил музыку. Ходил гулять в парк Ленина на Горького, к Петропавловской крепости, к крейсеру «Аврора»…  Гоняли с друзьями на велосипедах. В 12 лет изъездили весь Ленинград вдоль и поперек, проложили веломаршруты ко всем достопримечательностям.

Коммунальный быт…

Всю ленинградскую жизнь я прожил в коммунальной квартире, где, разумеется, все зависит от соседей. У меня было замечательное детство: я вспоминаю всех наших соседей с теплотой. Этой большой коммуналкой мы вместе отмечали на общей кухне праздники, ходили друг к другу в гости, собирались в комнате у тех, у кого был телевизор, вместе смотрели фильмы, сериалы: например, «Тени исчезают в полдень» — переживали, обсуждали.

Мои дедушка и бабушка умерли в 1942 году во время блокады, похоронены в Ленинграде, мама и тетя в блокаду выжили. Сегодня в обществе все постепенно стирается и забывается, но во мне живут слова мамы, например, про хлеб: меня приучили не выкидывать крошки со стола. Я по-прежнему очень бережно отношусь к хлебу, даже в классе ругался и дрался, когда кто-то начинал швыряться хлебом, меня так воспитали. Это внутренние питерские вещи, они в генах у ленинградцев.

Именно в коммунальной квартире у меня появился проигрыватель «Молодежный», который мама купила за 30 рублей, отрывая их от сердца — сумма по тем временам при зарплате 90–100 рублей была большой. И тогда, ставя одну за другой пластинки Эдиты Станиславовны Пьехи и первых ВИА, я понял, что хочу заниматься музыкой, а не военным делом, например. Хотя военные в моем роду были: дядя Леша, который дошел до Берлина, демобилизовался и остался в Германии, он очень любил фотографироваться в форме — все наши альбомы были полны его фотографиями. Я отслужил срочную службу в армии и сейчас с благодарностью вспоминаю те годы: это становление — армия делает из тебя мужчину.

Очень любил ходить в Театр музыкальной комедии — в нашей коммуналке жил работавший там народный артист Владимир Усков. Он был дружен с моим папой (отца я потерял в 13 лет). У Ускова частенько собирались большие компании — приходили в гости артисты театра. Как интересно было за ними наблюдать, слушать разные истории! Меня, маленького мальчишку, не гнали, нередко мне приносили гостинцы. Усков даже сказал однажды: «Да этот вырастет — будет певцом!» Я все время голосил на всю коммунальную квартиру любимую в детстве песню «Солнечный круг».

Ощущение детства…

На первом этаже дома были кулинария и молочный магазин, а при магазине — пункт приема стеклотары. И этот перезвон, когда в 8 утра пустые бутылки забирали, а полные заносили в магазин, в моей памяти — я периодически слышу звон этого стекла.

Везде ворковали голуби и висели ящики-холодильники, выходящие во двор коробами, в которых хранились продукты. Колодцы и питерские дворы навевают мне эти воспоминания. Мы в этих дворах и в лапту играли, и в городки, и в монетки на воду (в случае проигрыша приходилось выпивать по 6 литров), а иногда даже на деньги — мне везло: мог с нескольких копеек поднять 2 рубля — большая для школьника по тем временам сумма; и на коньках катались — прямо во дворах заливали лед.

Может, детство всегда счастливое?..  Нас просто любили наши родители: жили мы хоть и небогато, но очень дружно.

Переезд в Москву…

Состоялся в 1987 году. Первые годы жизни в Москве были непростыми. Постоянно мотался туда-сюда, жил на два города. Я же думал, что буду работать в «Электроклубе» в Москве, а жить в родном Ленинграде. Но судьба сложилась иначе. К Москве я долго привыкал, лишь спустя несколько лет мне окончательно удалось это сделать: моя вторая жена — москвичка, именно она расположила меня к городу. Я внутренне успокоился — семейная жизнь стала спокойной и стабильной, а Москва — моим вторым домом. Но первый навеки — Ленинград.

Ленинградский патриотизм до сих пор жив во мне, я приезжаю в город с такой внутренней ностальгией!..  И мог бы и обратно вернуться, но уже в Москве столько корней, что их не обрубить, дети растут здесь.

Сравнивая московскую музыкальную культуру с петербургской…

В Питере мы в 1983 году выступили на первом фестивале Ленинградского рок-клуба (ЛРК), там, собственно, и началось мое становление как музыканта. Совершенно сумасшедшая атмосфера — я попал в тот мир, куда хотел. И понял, что обратного пути нет. Тем более что после первого фестиваля нам с «Мануфактурой» удалось получить гран-при.

Почему местом притяжения стал именно рок-клуб на Рубинштейна?

Это была единственная точка, куда стекались рекой креативные, талантливые, одаренные люди — творцы. Чего стоил только Боря Гребенщиков, который всех объединял! Все стремились попасть в рок-клуб. К «Кино» я, кстати, относился как к сверстникам, обычным музыкантам. Чем мы взяли: на мой взгляд, у «Мануфактуры» были гармоничные и интересные песни. Если бы мы продолжили существовать, то были бы неплохой группой. После «Мануфактуры» в моей музыкальной биографии появилась группа «Форум», потом «Электроклуб».

Чем Москва отличалась от Ленинграда? Москва — столица, и это накладывало свой отпечаток. Питер был в чем-то обездоленный. А Москва была более сытой, и люди поэтому были другие: более стерильные — неплохие музыканты, как «Аракс». В Питере же все подъездно, по-дворовому. Была своя эстетика, и даже у дворовых музыкантов был свой вкус, своя интеллигентность.

Архитектурно Москва эклектична — она такая, более купеческая. Петербург же более ансамблевый город: все вокруг Невы, вытекает одно из другого. И, конечно, Питер более европейский город, чем Москва — она всегда будет оставаться советской, сытой, коммунистической.

Люди…

Сейчас все смешалось: все вокруг жаждут денег. Дивиденды очень сильно портят народ. Люди заточены только на это, постоянно думают о прибыли. Сегодня, на мой взгляд, вообще много бездарных людей, которые почему-то стали богатыми. Непонятно почему и каким образом они получили блага: такое впечатление, что им раздали деньги, и они этим наслаждаются, гарцуют перед другими.

Когда люди попадают в Москву, то это как со столицей: есть подготовленные — они остаются людьми, а есть те, которым надо поднимать веки — они считают, что схватили бога за бороду.

Сегодня смотришь со стороны: те годы, 1980–1990-е, действительно были золотыми по уровню культуры. А потом все поменялось в сторону денег. Как и сама культура. Появились не близкая мне по музыке группа «Ленинград», Моргенштерн. Как народ это воспринимает?

От меня это далеко, непонятно, абсурдно. Массы уничтожили бескультурьем.

Мы чудачились, были молоды, хотели что-то разрушить и поменять, но не могли предположить, к каким последствиям это приведет. Посмотрите, сколько людей перессорилось и передралось даже в той же музыкальной сфере! Раньше все были сплоченнее. Молодые музыканты противопоставляли себя советскому официозу. Но с годами начинаешь понимать, что и в советском было много хорошего. А то, что тебе не нравилось — это просто протест, свойственный молодости. И дети у меня такие же: дочка протестовала в 19, а в 26 посмотрела на жизнь с другой стороны и сказала мне: «Папа, ты был прав во многих вопросах». Я ей ответил: «Потому что я мудрый, я уже прожил эту жизнь. Ты увидишь, как все будет происходить, и согласишься, что я был прав».

Сегодня в Москве меня беспокоит…

Все то же самое, что и в отношении других городов нашей страны. Я много гастролирую, много где был, и когда вижу равнодушие людей к собственному городу, то это убивает. Люди ждут, что кто-то придет и сделает за них: те же дороги, бордюры или поребрики (кому как нравится), асфальт, дворы, фасады.

Что меня поразило, когда я был в Японии: у подъезда по-московски или у парадной по-питерски (все-таки я жил на Кировском проспекте, у нас действительно был красивый вход) — у каждой входной двери все время японские старушки что-то высаживали, какие только икебаны не делали! Они украшают свой город. У нас таких людей-активистов осталось мало. Это не значит, что надо возвращать культуру субботников, а вот культуру людей — да. Как и доброту, которую вытеснила озлобленность.

Когда деньги у невежд, это ужасно. Когда деньги у людей культурных, которые понимают, что тысячи надо не отбирать, а зарабатывать, то они и ценят их по-другому, и тратят.

Собянин…

Что касается политики Собянина — есть много противоречий. Когда ты наверху, то все равно не будешь мил для всех. Люди разные: не только добрые и понимающие, но и отрицающие. Но Собянина, на мой взгляд, совсем заклевали. Мне тоже много чего не нравится, но потом, поразмыслив, понимаю, что и город стал поинтереснее, и электрические автобусы поехали…  Когда идешь по центру Москвы, видно, что он сделал очень много хорошего: окультурил Москву — убрал эти ужасные палатки и вывески. Сейчас центр Москвы — европейский красивый ухоженный город.

У нас всегда народ чем-то недоволен. Но прежде чем быть недовольными, сами сделайте что-то для этого города помимо собирания кляуз. Я живу в Подмосковье в коттеджном поселке: чтобы нам с кем-то договориться и что-то организовать — столько войн! Подчас дело не в Собянине, а в самих людях. По крайней мере при его правлении я не вижу увядающей Москвы — она нормальная, живет и развивается.

Любимые и нелюбимые московские районы…

Нравится вся Кольцевая. Но я ненавижу Таганку из-за ее вечных пробок: когда ты за рулем, то это раздражает. Но к этой части жизни можно привыкнуть. А если не нравится, то не садись за руль, ходи пешком или вообще катайся на велосипеде.

Сейчас я не люблю городскую жизнь, мне больше нравится за городом. Москва меня немного утомляет. Если только приехать и погулять по центру.

Кафе и рестораны…

В Питере в этом плане поинтереснее, на мой взгляд. В столице прекрасные рестораны, но в Петербурге больше индивидуальности, которую не растоптала монополия.

Шоу «Суперстар!» на канале НТВ…

Есть автомобиль «Запорожец», а есть машина сегодняшнего дня. Основа всей конструкции — двигатель. Но мы же не ездим на «Запорожце» сегодня: другие скорости, ощущения самой машины. То же самое и в музыке — именно это мы и доказываем, вспоминая и оживляя не только свои, но и чужие песни на шоу «Суперстар!».

Когда я пришел на концерт Пола Маккартни в Париже, видел, что он играет те же старые битловские песни, но понимал, что он делает это по-другому: все иначе звучит — мудро и мастито. Случайно посмотрел новый концерт «Кино» без Цоя, так как они сегодня играют!..  Современно, полно, совершенно другой дизайн. То же самое и у нас в шоу: главное — сделать песню тонко, с изюмом, не ломая основной образ композиции. Когда я делал это из материала, что прозвучит в показанных на НТВ номерах, то старался работать от себя, не коверкать, только добавлять современные краски. Не все мы были вправе менять так, как хотели, но в некоторых песнях я настоял на своем — аранжировал так, как чувствовал.

Первый выпуск был посвящен шлягерам. Парадокс заключается в том, что когда ты думаешь, что песня хорошая, она прямо твоя, и надеешься, что она пойдет в народ, то этого не случается. А другая песня, которая, не кривя душой, тебе даже не нравилась — летит. Все песни «Мануфактуры» мне нравились, они были моими. А потом я перешел в «Форум», и какие-то песни меня просто раздражали, тот же «Островок». После я к ним привык — эти песни сделали меня. Если честно, то песню «Кони в яблоках», которую мы взяли для первого выпуска, я всегда немного недолюбливал.

Почему-то у нас в индустрии мало продюсеров, а многие люди радийного цеха думают, что чем дурнее песенка, тем больше она должна пойти в народ. Ничего подобного! Хотя «Кони в яблоках» и не такая уж плохая песня, там хоть петь есть что, выражения красивые и стихотворные: «по-над крышами кварталов, где кончалась суета», но чтобы я ее безумно обожал — нет. Мы с Сашей Назаровым, который был со мной и в «Форуме», и в «Электроклубе», постоянно вели полемику: я говорил, что надо уже с этим завязывать и делать что-то другое.

Но давать песням новую жизнь важно. Правильная обертка должна быть всегда. Содержимое-то от этого не меняется, тем более когда ты переделываешь то, что всегда пел сам. Но мы делаем и чужие — это уже другой вопрос: задача номер один — спеть чужую песню так, чтобы понравилось большинству. Это хороший проект, высокая планка. Зритель может никогда не слышать песни какого-то исполнителя, а узнать ее лишь в твоем исполнении. Есть яркая песня-пример Мэрайи Кэри «Without You» — я ее пел у костра, ведь она еще в 1970-х появилась в репертуаре группы Badfinger. А Кэри дала ей вторую жизнь. Песня расцвела и зажила: когда это происходит, то это удачно и хорошо. Карты правильно легли, пазлы сложились, и тогда получается новая хорошая музыка, которая звучит свежо. Это важно и для молодого поколения — такая объединяющая сила сближает его с родителями и бабушками-дедушками. У нас неожиданно произошел страшный разрыв — люди разделились. Раньше всех объединял телевизор: ты невольно с папой и мамой смотрел старые фильмы и «Песни года» — мог это отрицать, но оно все равно проходило в тебя, оставляя свой след. Сейчас самое страшное — это интернет. Молодежь живет своей жизнью, сегодняшним днем, ей ничего вдруг не надо. Они живут клипово. Даже стирается понятие любви, и ведут они себя по-другому. Не говорят о душевности. Надеюсь, мы хоть как-то на это повлияем и хоть на секундочку объединим семьи старыми и одновременно новыми песнями.

Это шоу дало мне возможность не только увидеть настоящие лица коллег, которые в моменты взлетов и падений вели себя совершенно по-разному, но и почувствовать себя молодым и востребованным, что очень важно. Я не верю людям, которые лукавят, что они рады молодежи, захлестнувшей шоу-бизнес. У нас нет системы, как на Западе, где молодые с уважением относятся к старикам, а старики понимают молодых. Я стараюсь не отставать от времени — черпаю от молодых очень много. Спасибо детям и мне самому. Может, в других вещах я и отстал, но в музыке всегда стараюсь быть в сегодняшнем дне, хотя все и купировано, взято из старых времен — мало кто придумал что-то новое. Шоу «Суперстар!» — некий стимулятор, оно дает мне омоложение. Я так рад добрым поддерживающим комментариям зрителей! Когда видишь, что положительных отзывов больше, понимаешь: клево! Настроение поднимается. Можно жить дальше.

Шоу «Суперстар!» каждое воскресенье в 20.10 на телеканале НТВ.

Фото: предоставлено пресс-службой канала НТВ