О марш-бросках по Москве за киноа, о требовательности москвичей и о премьере спектакля «Бэтмен против Брежнева».

Я родилась…

В Киеве и, как и Булгаков, в Москве стала писателем «с юмористическим уклоном» — от недостатка солнечных дней, городских расстояний и громкой речи.

Приехала в Москву…

Шестнадцать лет назад. Приехала потому, что понимала — только в Москве смогу стать писателем, потому что «здесь столько всего происходит».

Прошли годы, и главной моей задачей в Москве стало избегать «столько всего, что здесь происходит». Раньше сообщала маме: «Ходим каждый день: музеи, кино, выставки и, главное, театр!»

Теперь хожу в театр каждый день — часто с утра и до ночи — и сообщаю маме: «Сегодня, слава богу, дома».

Москва — город, требующий подвигов.

Добыча киноа — это уже приключение в духе Стивенсона. Кокосового молока нет. А вы возьмите кокосовую сгущенку? Москва — это компромисс. Это она вынуждает тебя покупать все эти продукты, а заодно витамины группы B, чтобы чувствовать себя лучше, а чувствовать себя лучше для того, чтобы бежать по Москве.

Мысль широко шагнуть в Москву утром и провести прекрасный день, как правило, разбивается о транспорт. Там либо пробки, либо пассажиры, которые широко шагнули еще в шесть утра.

Твоя прекраснодушность неуместна. Наушники с духоподъемной музыкой обвились вокруг маски. Ползи себе потихоньку с пассажиропотоком. Успел в два места — и хватит. Третье убьет тебя.

Ты говоришь другу: я смотаюсь на Савеловский, оттуда заскочу в Измайлово и потом встретимся на Патриках. Нет. Вы не встретитесь: острая ненависть к человечеству пронзит весь твой организм, и ты телепортируешься домой на такси. Да, мама, слава богу, я дома.

«Брейгель в Новом Иерусалиме», — ставит вопрос ребром подруга Катя.

А Брейгель мне как брат. Как не поехать, когда он сам подъехал так близко.

«Это на электричке пилить, а потом еще на автобусе, но там уже можно взять такси… » — добавляет зловеще Катя.

Брейгель мгновенно предан. Мы видели его во всех музеях мира. Я дома, дома. В Москве.

Сейчас живу…

На «Алексеевской». Этот район своей камерностью подходит для пугливых южан. Во-первых, есть стержень местности — Ярославский рынок. Уже шестнадцать лет у меня собственные мясник, зеленщик и продавщица кондитерских изделий, которую я тайно зову Аленкой. Аленка и ее пирожные на развес.

В супермаркетах у меня начинаются «сосудистые явления» — головокружение и потеря в пространстве. А на рынке потери нет, зато есть возможность живого контакта и свежих продуктов.

Фризы сталинок возле платформы Маленковская могли бы украсить виллы Помпей. Эти «колизеи» окнами выходят на железнодорожные пути — можно пить кофе и смотреть на электричку. Ну не поэзия ли? Дальше зелень Путяевских прудов, Сокольники, каскад водоемов, купальщики до глубокого октября, даже серфинг. Ветлы, достойные английских парков. Утки, огари, их кормление — парки все же создают некую иллюзию, что в Москве возможны оздоровление, бег, пикники. Природа в целом. Однажды был встречен голодный лось, патрулировали его, пока не приехала спасательная бригада.

Рядом район бедных, но достойных хрущевок — с мужем исходили его весь во время пандемии. Нашей единственной целью было совершить марш-бросок до дальнего рыбного — размять тело, купить свежую карельскую форель и чтоб при этом не арестовали. Пандемия, конечно, превратила Москву в книгу Стивена Кинга. Были счастливцы с рабочими пропусками, выезжающие по делам, пока ты отшатывался от соседа «на районе».

Гулять в Москве…

Стараюсь везде, кроме Третьего транспортного кольца, и не в выходные — выхлопные газы и москвичи в больших количествах не делают прогулку укромной. Я люблю совершать марш-броски по Покровке—Маросейке, мимо дома Мандельштама.

Любимый район в Москве…

Люблю Хохловский переулок, Хитровку, где остались дома XVII века, и, если знать код калитки, можно зайти внутрь, где живут настоящие фанаты района, художники, увидеть в руинах знаменитый красный миланский кирпич, производству которого итальянцы научили русских строителей. Люблю Сретенку — в театре Маяковского мы делали спектакль «Декалог», посвященный ей.

Всегда стараюсь пройти по Последнему переулку.

На Трубной чувствуется, что там была река, поэтому от Сретенки вниз сбегаешь будто бы купаться. Теперь тут моя косметология.

Патрики люблю: там был Театр.doc. Переулки пронизаны временем, когда были еще живы Угаров и Гремина, и все были вместе, новый театр, мы, молодые и начинающие. Теперь уже все старые, заматеревшие и противные. Спектакль «Зажги мой огонь» шел в Трехпрудном. Актеры научили под каждым листом находить и стол, и дом — в каждом уголке Москвы в центре что-то, да выпито.

Любимый район…

Мне нравится «Москва-Сити» — в этом есть дух Нью-Йорка, Лондона. Мы делали там спектакль в метро — смотрели, как клерки со стаканчиками кофе выбегают покурить. Я люблю глазеть на выездах из Москвы, когда друзья увлекают меня на подмосковные дачи. Когда меняется жизнь — и вдруг мелькнет деревянный дом среди нечеловеческих промзон, которые нельзя преодолеть пешком. Но — вот кто-то идет.

Люблю мегаломанию в Москве…

ВДНХ — и граждане идут с мороженым, интенсивно гуляют. Бассейн в «Лужниках» — и нырок в безграничные пятьдесят метров, где вдруг нет часа пик, а только прохладная свобода.

Высотки. У моих друзей квартира со вторым этажом, где дают концерты и танцуют танцы, с видом на Кремль. Это будоражит. Я смотрю на историческое здание «Водоканала», над которым горит надпись «Перекресток». Все сосуществует.

Отличие москвичей от жителей других городов…

Москвичи требовательны. Они видят в приложении, когда подойдет автобус, а все равно недовольны. Но ведь жить в Москве — подвиг, поэтому все они герои. Потомственные или понаехавшие, они преодолевают расстояния за киноа и Брейгелем. Лечатся от выгорания. Бегают среди выхлопных газов. Возмущенно сигналят на проложенных сквозь промзоны велодорожках. Умудряются отдохнуть на фестивалях варенья.

Мне нравится стремительность их дружбы. Взаимопомощь и социальные группы. Свопы и диджей-пати. Онлайн-курсы дыхания и мастер-класс лепки трюфелей. Это репликанты высшего уровня — адаптивные и человечные. Где еще просить помощи, как не у них.

Мифы о надменности, думаю, остались в фильме «Москва слезам не верит». Там как раз пели «Александра, Александра, этот город наш с тобою», обращаясь ко мне. И я поверила.

Мне не хватает в Москве…

В Москве не хватает Киева — моих близких, мамы, друзей, киевских скверов и реки, его компактного, как торт, центра, его поэтичности, камерности, до всего рукой подать, особенно до пейзажа. Где можно сесть, разложить сыр и помидоры на салфеточку и мечтать. В Москве до пейзажа надо доскакать. Через ТТК. Пробки. Встречи. Выгрызть у графика и пространства пейзаж. Увидеть — и назад в ад, в тоннели.

В Москве хорошо с питанием…

Еда — это уже больше чем еда, это дофамин, доплата за вредность Москвы. Что-то возникает и исчезает.

— У Мити Борисова новое, слышали?
— Надо бежать.

Где-то удивительный уличный фалафель — не пропустить бы. Там в баре висят на стене укулеле — надо прикупить. Тут ведро мидий и бутылка пинотажа по специальной цене.

Я люблю места, где вино и фьюжн-еда: борщ я и дома могу. Люблю тусовочные места театральных креаклов — «32.05», «Дом 12», «Академию», «Жан-Жак», «Простые вещи». Теперь вот «Бижу». Рыбу люблю в «Старике и море». Работая в ЦИМе, ходила в «Шук и общепит» — шумно, давка, быстро, вкусно, люди с дредами и пейсами. Там дают стейк и морепродукты с хумусом. В этом комбо — вся Москва. Что-то несочетаемое становится стилистической высотой.

«Бэтмен против Брежнева»…

Последние полгода я жила во дворце. Во Дворце на Яузе, куда временно переехал театр на Бронной. Мы репетировали, и вот 29 января премьера спектакля «Бэтмен против Брежнева». Город Готэм — это не Нью-Йорк с Сан-Франциско. Это брежневская Москва — и там на высотках и на недостроенной станции метро «Советская» прячется и взмывает на помощь всем униженным и оскорбленным наш Бэтмен — Дудочкин. Фантастическая команда — Лапшина, Семчев, Епишев, Куличков, Виноградова, Шумакова, Храбров, Миримская, Варнава, Веселкина, Гурьянов, Субботин, Кизас, Яворский, Никулин, Варшавский, Терешко!

В каком бы еще городе мира эти актеры пошли к писателю, который сочиняет спектакли на ходу. Ну, может быть, в Нью-Йорке или Лондоне.

Тут Москва плечом к плечу. Костя Богомолов создает еще одно место силы в Москве — этим Москва и хороша: все возможно. Здесь столько всего происходит и, главное, будет происходить.

Фото: Константин Челкаев