О пивной, в которой собирался московский бомонд бессребреников в начале 1970-х, о схожести москвичей и алмаатинцев и о выставке-байопике «Виктор Цой. Путь героя» в Манеже.

Алма-Ата моего детства…

Светлый и теплый город-сад. Одновременно административная и культурная столица Казахстана, город-космополит, где бок о бок дружно жили представители более ста национальностей СССР. Там перемешалось все: партийное чиновничество, ученые умы и люди искусства — национальная интеллигенция, диссиденты, ссыльные и переселенцы. Именно в Алма-Ате 1960-х происходило действие нашего первого проекта с Виктором Цоем «Король Брода», перемешавшего подпольный мир стиляг с блатной средой. Оттуда и перекочевал в «Иглу» осовремененный персонаж Моро.

Впервые я побывал в Москве и Ленинграде…

Еще в 1973 году, будучи студентом-архитектором. Во ВГИК пришел только десять лет спустя.

Пивная, о которой вспоминают все причастные, располагалась на полпути между общежитием ВГИКа и самим институтом. Вполне естественно, что она стала местом сбора студентов всех мастерских в свободное от занятий время. Интересно, что впервые я побывал в этой пивной, которую прозвали «Парламентом», в том же далеком 1973 году, и уже тогда в ней собирался московский бомонд бессребреников. Отсутствие мелочи в карманах с лихвой окупалось избытком идей, а хорошее неразбавленное пиво помогало развязать язык. Там завязывались дружба и творческие тандемы, какими бы иллюзорными они сегодня нам не казались.

В Москве я провел не только студенческие времена…

Но и годы работы. Даже после переезда во Францию. Я люблю этот город, он стал мне родным, и с количеством друзей и коллег с ним может сравниться разве что Алма-Ата.

Мой любимый район — Бульварное кольцо в районе «Тургеневской», где я прожил несколько лет. А каждую командировку я непременно останавливаюсь на Пушкинской площади или по соседству. Кстати, именно здесь снят первый кадр «Иглы», где Моро идет по узкому переулку — немногие знают о нем, даже старожилы не все слышали. Он тупиковый, спрятан в укромном закоулке Страстного бульвара.

Мое путешествие по Москве складывалось…

Из всех адресов — вдоль и поперек. Я ведь по натуре кочевник, люблю перемену мест. Помогло и то, что я недолго прожил в общежитии ВГИКа на ВДНХ. Уже через пару месяцев снял квартиру на Нахимовском проспекте, а это противоположный конец города. Так и познавал Москву — в постоянном движении. Не говоря уже о том, что постоянно ездил в Питер ночными поездами.

Во Францию я переехал…

В 1992 году не как экономический или политический эмигрант (в этом у меня были гораздо более заманчивые перспективы на родине), а как «раб любви». Да, безоглядно влюбился в свою будущую жену — мой переезд был единственным способом создать семью, благо я всегда был влюблен во французскую культуру, в ее архитектуру, живопись, литературу и кино. Так что переезд не только позволил мне дать жизнь детям, но и сделать все, что я любил, частью себя самого: свобода, равенство, братство!

Сравнивая Москву и Францию…

В бытовом смысле Франция, конечно, даст фору России. Но не хлебом единым, как говорится…  Не думаю, что нужно вообще сравнивать что-то совершенно разное. Я люблю Париж как архитектор, люблю Францию — она мне как жена, вторая родина: здесь моя семья, мои дети. Казахстан мне как отец: там все мои родственники, мое детство и моя юность. А Москва — это друзья, учителя, обретение профессии, творческая зрелость. Все разное и потому по-своему ценное. Одно не заменить другим.

Для меня москвич такой же космополит, как алмаатинец. Именно смешением культур мне ценны и Москва, и Алма-Ата, и Париж. Впрочем, как и Нью-Йорк — еще один из моих фаворитов, где я провел немалую часть своей жизни.

Будь моя воля…

Превратил бы тот же узкий московский переулок в районе Страстного в культурный центр молодежи, удалив появившиеся там уродливые производственные трубы.

В Москве бывал…

Раньше очень часто. В последние пару лет из-за карантинных ограничений чуть реже. Тем не менее осенью 2021 года много снимал и в Москве, и в Питере, а также во Владимире, Новгороде, Астрахани для моего документального фильма о Бату, основателе Золотой Орды.

Как близкий друг Цоя могу сказать о его отношениях с Москвой, что…

Виктор любил не Беляево, а Наташу (возлюбленная Цоя Наталья Разлогова. — Прим. авт.), к которой он переехал в 1987 году на Профсоюзную. Ностальгии по Питеру я за ним не замечал — он оставил его без всяких видимых сожалений. Виктор постоянно двигался вперед, и Москва предложила ему в этом гораздо больше возможностей, он чувствовал себя здесь прекрасно, а Питер стал ему тесен, как подростковая курточка.

Я стал частью выставки-байопика «Виктор Цой. Путь героя»…

Очень доволен получившимся, хотя, как любому художнику, всегда хочется большего и большего. На сегодня это не только лучшая выставка, посвященная Цою, но и одна из лучших выставок города вообще. Лучшая не только потому, что связана с нашим сотрудничеством (Рашид Нугманов стал сокуратором залов «Игла» и «Цитадель смерти». — «Москвич Mag»). На этой экспозиции царит не только совершенно уникальный дух особого, неповторимого времени далекого прошлого, но и вкус современности, а также, осмелюсь предположить, проложен мостик в будущее. Мне кажется, то, что получилось — вневременной дух этой выставки. Если «Цой жив», то здесь это воплощено блестяще.

Если бы я все-таки снял «Цитадель смерти»…

Виктор в любом случае уже стал кинозвездой, заслужив звание лучшего актера СССР в 1989 году за главную роль в «Игле», намного опередив, по ежегодному опросу журнала «Советский экран», отечественных корифеев. Но «Цитадель», безусловно, вывела бы его в международный топ.

Чтобы я с ним снял сейчас? Ответить легко. Та же «Цитадель», написанная в 1990 году с Биллом Гибсоном, сегодня вновь обретает особую актуальность, на новом, более высоком уровне. Цой победил время — это его главный подвиг в жизни.

Выставка «Виктор Цой. Путь героя» продлена до 21 июня — дня рождения рок-героя.

Фото: из личного архива Рашида Нугманова