Во времена моего детства в рестораны ходили не есть. Туда ходили пить и танцевать, заказывать музыку, производить впечатление. А ели дома.

Одна и та же кулинарная «Книга о вкусной и здоровой пище», изданная каким-то космическим тиражом, была в каждой семье. Не думаю, что по ней готовили. В основном рассматривали картинки, потому что повторить изложенные там рецепты не представлялось возможным из-за тотального дефицита всего.

В 1990-е в городе стали открываться рестораны. Не те заведения советской эпохи с белыми скатертями и вороватыми официантами, в которых подавали салат оливье, состоящий в основном из пожелтевшего майонеза, а те, в которых были тематический интерьер и западная еда — диковинка та еще. Самым громким, наверное, открытием в дни моей юности стал тогда еще валютный American Bar & Grill на Маяковке. Бургеры, свиные ребра, мексиканские буррито и перцы халапеньо, от которых глаза лезли на лоб, в одночасье стали знаковыми блюдами и символизировали свободу и красивую жизнь. Мы не подозревали тогда, что настанут времена, когда мы будем брезгливо называть все это вредной едой для бедных. На входе почти всегда была очередь — от этого советского явления отделаться было непросто. Вслед за «Амбаром» стали появляться подобные заведения с лучшей или худшей кухней, но в том же ключе. В то время мы еще хотели быть «как все», и разнообразие нас немного пугало. Затем настала эпоха Starlite — еще одного американизма с молочными коктейлями размером с ведро и такими порциями, что заказывать имело смысл лишь одно блюдо.

Чуть позже в городе появились «элитные» рестораны совсем иного уровня — с блюдами высокой кухни (или ее имитацией) и «изысканными» интерьерами (если стеклянный пол ресторана Serena с плавающими внизу рыбами можно назвать изыском). С конца 1990-х сменялись периоды «Якиторий» и повсеместной японизации, итальянских пиццерий, азиатчины во всех ее видах и пивных с собственным циклом производства. Открыли свои двери гламурные заведения вроде «Мон Кафе» на Тверской, звякнули бокалами винные бары, на каждом шагу возникли пекарни с хлебом по цене черной икры, кофейни сделали скидку на кофе с собой, а между ними в какой-то момент возник абсолютно театральный «Пушкинъ», где официанты обращались к нам «сударь», а мы вздрагивали с непривычки. Одни говорили, что в пафосных ресторанах скорее красиво, чем вкусно, и приглашенные именитые дизайнеры интерьеров не спасают ситуацию, другие — что мы просто-напросто зажрались. Но мне почему-то кажется, что окончательно приручил москвичей иностранный ресторатор, открывший свой первый Correa’s. Ну и понеслась гнедая в рай.

Разумеется, Москву поделили крупные ресторанные кланы, но и для индивидуальных, не сетевых проектов находились и места, и аудитория. Мы достигли такого разнообразия, о котором в прежние времена нельзя было и помыслить. В повседневный обиход вошли какие-то матчи на кокосовом молоке с семенами чиа и страчателла с ботаргой, а кутабами с крабами уже никого было не удивить. Близился апокалипсис.

Своего ресторана не было только у ленивого, а ресторанные критики вдруг стали до ужаса капризными и привередливыми, словно не жили во времена продуктовых карточек. В кафе и рестораны ходили утром, днем и вечером, брали с собой детей, собак и ноутбуки. Мы жили в ресторанах. Совсем недавно принятие решения, куда же сегодня пойти поужинать, занимало у меня полдня. От ресторанных обзоров и приложений даже как-то немного подташнивало.

За последние два месяца эта проблема отпала. Первое время мы по инерции еще пытались что-то заказывать на дом. Но для сегодняшних реалий это, во-первых, дороговато, во-вторых, привозят уже холодное, да и вид у еды какой-то потасканный, в-третьих, есть опасения, что курьер, который исколесил весь район, дотронулся до всех дверных ручек в округе.

И вот мы снова там, откуда начали: холодильник, плита, сковородка. Утро начинается с отправления друг другу фотографий еды, сделанной своими руками. Для многих это нечто из ряда вон. Один мой друг-предприниматель проходит онлайн-обучение в кулинарной школе. Сегодня в его утреннем меню помимо яиц пашот под голландским соусом и ленивых вареников со сливой был «хлеб с куантро». То и дело от него приходят сообщения комичного содержания типа «немного переборщил с ромом, ром-баба впитала грамм сто!». Глядя на фото и описание его меню, так и хочется заказать столик.

Другой мой друг, владелец консалтинговой компании, который раньше питался исключительно в ресторанах, обсуждает со мной цены на молодой картофель и знает уже всех зеленщиков в своем районе — кто и на сколько пытался его обмануть. Последнее видео, которое он мне прислал — читающая рэп голова лосося, из которой он варил уху. Каждый сходит с ума по-своему.

Пару недель назад в фейсбуке все друг за другом испекли тарт татены. Подруги, которые не особо любили готовить, вдруг выложили в сеть свои улучшенные рецепты брауни, «Наполеона» и пирожков с капустой. Да я и сама стала всерьез рассуждать о преимуществах цельнозерновой муки грубого помола, а мадрасский рыбный карри готовлю уже третий раз в этом месяце. По крайней мере я знаю, что в нем, и это меня успокаивает.

Я помню времена, когда в Москве негде было нормально поесть, и мои знакомые американцы каждый день обедали в единственном «Макдоналдсе» на Пушкинской. Совсем недавно история сделала очередную петлю — взыскательные и обеспеченные москвичи стали интересоваться меню бигмачной и даже специально ездить туда за завтраками. Все возвращается на круги своя, черт побери. «Макдоналдс» стал последней попыткой москвичей, привыкших к готовой еде, продолжить жить, как жили раньше. Но есть это каждый день невозможно. И вот, как это ни смешно, мы снова заглядываем в книгу с рецептами. С той только разницей, что сейчас мы не ограничены в выборе продуктов. Продукты у нас пока еще есть.