В середине мая больше 60 сотрудников московского метро были уволены за поддержку Навального — их фамилии оказались во взломанной базе данных зарегистрированных на сайте критика власти. Говорят, что, по неофициальным данным, уволенных гораздо больше. Алексей Сахнин поговорил с председателем территориального профсоюза работников ГУП «Московский метрополитен» Николаем Гостевым о том, как социальная пассивность приводит к бесправию.
«Меня зовут Залкин Елисей. Работаю в метро машинистом третьего класса, депо “Владыкино”. Уже девять лет. Мне нравится эта работа… Нравилась то есть. В ней есть своя романтика подземная. До сих пор никаких претензий ко мне не было. С начальством никаких конфликтов. Мы и видим-то их буквально раз в полгода. За эти девять лет не было ни одного выговора, ни одного дисциплинарного взыскания. И вот в апреле я посмотрел какой-то ролик в YouTube, там была ссылка на сайт Навального… Я по ней перешел. Не помню, регистрировался я на нем или нет, но точно заходил. Когда потом сайт взломали, многим знакомым пришли письма с угрозами и предупреждениями, а мне нет. Наверное, я все-таки не регистрировался. Но на следующий день после митинга (у меня как раз была ночная смена) меня вызвали “на разговор к начальству”. А к начальнику вызывают обычно, если что-то произошло, есть какие-то косяки по работе. И я в голове сразу начал прокручивать: в чем я мог накосячить? Решил, что, наверное, где-то без маски прошел, у нас за это сильно напрягают в последнее время. Но мне предъявили, что я оказался в каких-то слитых базах. Строго предупредили, чтобы я больше нигде так не отсвечивал. Я офигел, вообще не предполагал никогда, что такое может произойти со мной или вообще в нашей стране. Но начальнику сказал: “Да, конечно, я все понял, мне проблемы не нужны. Политика мне по большому счету пофигу. Работа точно дороже”».
Елисей оказался одним из уволенных сотрудников Московского метрополитена. Мы разговариваем у офиса независимого профсоюза, куда уже обратились более 60 работников. Многие из них считают, что масштабы чисток гораздо больше. Но некоторые уволенные не готовы отстаивать свои права.
Истории этих людей похожи. Все они так или иначе начались с сайта «Свободу Навальному», который взломали неизвестные (недавно признанная иноагентом «Медуза» утверждает, что к взлому были причастны люди, связанные с управлением делами и администрацией президента). Многих уволили не сразу. Например, Елисея дважды вызывали на профилактические беседы. «У нас два варианта, — объяснил ему начальник депо. — Если у вас есть принципиальная позиция против президента и вы так сильно поддерживаете Навального, то мы прямо сейчас можем подписать увольнительную по соглашению сторон. Либо же вы можете написать заявление, что к Навальному никакого отношения не имеете, состоите в нашем первичном профсоюзе». Аналогичные предложения поступали и другим сотрудникам. Большинство писали такие заявления, осуждали оппозицию. Но и это не помогло. К концу майских праздников как минимум несколько десятков сотрудников все-таки уволили.
Их одного за другим вызывали к руководству. «Начальник службы, глядя в стол, сказал мне очень тихим голосом (я так понимаю, боялся быть записанным на диктофон) следующее: “Метрополитен в ваших услугах более не нуждается, и у вас есть два варианта решения этого вопроса: хороший и плохой — выбирайте”. И положил передо мной два приказа об увольнении на мое имя: один из них по соглашению сторон, а второй по статье за прогул. Я задал вопрос: “В чем причина?” В ответ — ни слова», — рассказывает другой бывший работник метро, который просит не называть его имени.
Кто-то боялся испортить трудовую и подписывал «соглашение сторон», кто-то отказывался. Их все равно увольняли, задним числом оформляя прогулы и другие нарушения.
Профсоюз
Ситуации у людей разные, объясняет председатель территориального профсоюза работников ГУП «Московский метрополитен» Николай Гостев. Есть те, кто спокойно отнесся к возникшим проблемам: «Знаем, в какой стране живем». Но некоторые оказались в очень сложной ситуации. Он рассказывает про машиниста, взявшего кредит на лечение жены, у которой нашли онкологию. Победить рак не удалось, женщина умерла, остался ребенок, а также долги на два миллиона. А человек в мгновение ока лишился работы и источника доходов.
Найти работу по специальности для многих сотрудников метрополитена не так просто: подземка в городе одна, а многие компетенции носят очень узкий характер. На железной дороге или в наземном транспорте они не востребованы.
— Мне не важно даже сейчас, что послужило причиной этого беззакония, — говорит Гостев. — Политическая составляющая, списки спецслужб, дурь левой ноги начальника или приказ из департамента транспорта из-за плохого настроения, НЛО это принесло… Без разницы. Мне гораздо важнее эти истории ребят.
Во время нашего разговора в небольшой офис профсоюза приходят все новые люди, в основном молодежь. Они заполняют какие-то формы, оставляют документы.
— Ни одного члена нашего профсоюза этот каток не задел, — объясняет Николай. — Хотя наши члены, как правило, очень активные ребята. Там у них могут быть любые взгляды, но я не думаю, что эта ситуация могла бы пройти мимо них. Но ни одного нашего члена не тронули, хотя я уверен, что некоторые из них регистрировались на том сайте. Все эти ребята были членами другого профсоюза.
В московском метро два профсоюза. Тот, в котором я нахожусь, считается независимым от администрации и входит в Конфедерацию труда России. Но его членская база невелика: всего несколько сотен активистов. Другой называется «Дорпрофжель» и входит в состав Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) — главного российского профессионального объединения, обычно лояльного властям. Его членами по умолчанию являются большинство сотрудников крупных предприятий. Но сейчас никто из уволенных метрополитеновцев, с которыми я успел поговорить, в свой профсоюз обращаться не стал. «Да он на зарплате у администрации», — объясняют мне. Я позвонил председателю профсоюза от ФНПР Сергею Савину, чтобы узнать, сколько уволенных работников обратились к нему и что он собирается предпринять.
— Это не для прессы, — ответил Сергей. — Мы работаем. Мне реклама не нужна. Мне нужно работать.
И повесил трубку. Возможно, именно в расчете на такую реакцию руководства «большого» профсоюза администрация и проводит чистки среди его членов, но предпочитает не связываться с активом небольшого независимого союза работников. Он свою репутацию завоевал за долгие годы.
Профсоюз работников ГУП «Московский метрополитен» был создан в 1992-м на волне социального хаоса и гиперинфляции, когда тысячи людей фактически лишились зарплат. Стихийные протесты и даже стачки вспыхивали по всей стране, но не везде находились люди, способные организовать работников для систематической борьбы за свои интересы. В московском метро такой человек нашелся. Им стала Светлана Разина. «Она была просто боевой лошадью, золотой пулей профсоюзного движения, — вспоминает нынешний председатель профсоюза Николай Гостев. — Она сумела объединить пассивных ребят, которые ни черта не могли делать сами». Постепенно вокруг Разиной сформировался круг единомышленников и соратников, которые не дали профсоюзу исчезнуть даже после смерти его создательницы. Даже свой сайт они назвали в ее честь — profrazin.com.
В 1990-е профсоюз проводил активные кампании, доходило даже до забастовок. В итоге к концу десятилетия зарплаты работников метро стали догонять инфляцию. «В метрополитене зарплаты стали практически вдвое выше, чем на РЖД», — говорит Гостев. Появились и другие льготы, был заключен коллективный договор, где прописывались даже такие мелочи, как выдача термосов локомотивным бригадам. Даже в те годы независимый профсоюз объединял лишь меньшинство трудового коллектива, но пользовался поддержкой большинства, рассказывает Гостев.
— Но после каждой акции профсоюза шел неизменный наезд со стороны администрации. После каждого выхода на улицу нам приходилось еще год не вылезать из судов, зализывая раны. Выбивали лидеров, увольняли их. А ты потом ходи восстанавливайся, защищайся. На работе придирались, наказывали за каждую мелочь. За то, за что другому слова бы не сказали, нашего активиста могли уволить.
Елисей позже рассказал мне про самого Николая. Многие годы он работал машинистом и как профсоюзный активист все время был под прицелом администрации. Ему выносили выговоры и оформляли нарушения за любую мелочь. Несколько раз пришлось уходить в отпуск по уходу за детьми (их у Гостева четверо), чтобы вышел срок годности очередного взыскания и администрация не могла уволить по статье.
Нередко трудовые конфликты возникали даже не на почве борьбы за трудовую копейку, а по вопросам, которые касаются пассажиров не меньше, чем машинистов и других сотрудников. Например, в 2014 году произошла катастрофа на станции «Парк Победы». Погибли тогда 24 человека, еще 217 получили травмы. Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту аварии по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 263.1 УК РФ («неисполнение требований по обеспечению транспортной безопасности»).
— На метрополитене не было колесных пар. Колеса выработали свой ресурс, и мы на эту проблему все время обращали внимание, — говорит Гостев. — Хоть советские инженеры и закладывали ресурс повышенной надежности, но и он когда-то заканчивается. Работать так не было возможности. Но хотя подвижной состав был убитый, виноватыми часто делали машинистов. И мы этот урок запомнили. Когда мы объявляли предзабастовочное состояние из-за техники безопасности, мы защищали своих работников, машинистов и стрелочников, на которых все это повесят. Дайте работать людям спокойно! Все прописано нормально в документах и денег вроде достаточно дают. Воруйте чуть поменьше, и метро будет ездить.
Но такая постановка вопроса нравилась администрации все меньше. В нулевые и десятые зарплаты подросли, протестные настроения спали, и руководство стало чувствовать себя более уверенно. Новый менеджмент, пришедший в руководство метро в 2014-м из РЖД, провел несколько радикальных преобразований. Подвижной состав был выведен из собственности метрополитена и передан подрядчикам и лизинговым фирмам. Теперь работники метро не могут контролировать вопросы, связанные с оборудованием, хотя поломки никуда не делись. Сотрудники метро лишились и некоторых льгот. С них сняли надбавки и льготы за вредность (включая работу под землей), увеличили продолжительность рабочего дня. Одновременно усилилось давление на независимый профсоюз.
— Новые управленцы не считают нужным вступать в диалог, — говорит Гостев. — У них на все вопросы один ответ: «За воротами стоит очередь желающих». Профессионалы им особенно не нужны.
Членская база профсоюза стала снижаться. Многие активисты предпочитают скрывать сам факт членства, перечисляя взносы самостоятельно, с карточки. В годы стабильности это подрывало возможности независимого профессионального союза: работники, особенно молодежь, почти не поддерживали акции протеста, процветал абсентеизм. «Пока все хорошо, люди хотят играть в футбол или путешествовать в Крым, идут в официальный профсоюз, но когда нарисовываются проблемы, идут к нам», — усмехается Гостев.
Впрочем, последствия торжества администрации над работниками не замедлили сказаться. Достигнутые некогда преимущества метрополитеновцев перед РЖД исчезли. Рост зарплат остановился. Сегодня в московском метро средняя зарплата составляет 64 тыс. рублей. Машинист с десятью годами стажа получает чуть больше 100 тыс., молодой машинист — около 70 тыс. Дежурный по станции — около 50 тыс. рублей. Зато за последние годы резко вырос штат управленцев.
— Здание на проспекте Мира, 41, было построено для главного управления всех метрополитенов СССР. Потом там стало тесно даже управлению одного Московского метрополитена, — говорит Гостев. — Они на Гиляровского построили еще одно почти такое же здание. А потом еще по улице Щепкина три здания. И теперь у нас управленцев больше 25 тыс. из 60 тыс. работников метро. И в структуре стоимости проезда у нас 13,6% — это заработная плата работников (хотя по Европейской социальной хартии нужно не менее 40% оборотных средств пускать на зарплаты, но наша страна в этой части документ не ратифицировала). В любом случае из 13,6% половину съедает управленческий аппарат.
Гнев отчаявшихся
Дмитрий Песков заявил, что процедура увольнения — это «прерогатива работодателя», а если граждане считают, что был нарушен Трудовой кодекс, они вольны обращаться в прокуратуру. В независимом профсоюзе уверены: если суды будут руководствоваться буквой закона, они восстановят уволенных работников. Поэтому судебные решения станут лакмусовой бумажкой, по которой можно понять, были ли расправы «перегибами на местах» или исполнением указаний с самого верха.
Сами по себе репрессии против несистемной оппозиции в России вещь вполне привычная и почти рутинная. Власти давно отработали механизмы такого давления и в принципе знают, что могут себе его позволить, а возмущение остается внутри либерального информационного пузыря и не приведет к перегрузке всей политической системы. Но распространение репрессий на рабочий класс может изменить ситуацию. Те, кто принял решение о проведении чисток в метрополитене, вероятно, хотели просто избавиться от отдельных лиц, симпатизирующих оппозиции, но круги недовольства разойдутся гораздо шире. Увольнение нескольких сотен напомнит про бесправие и уязвимость многих тысяч. И именно в той среде, на лояльность и пассивность которой опирается нынешний порядок.
Николай Гостев говорит, что после нескольких лет упадка, снижения численности и падения морального духа работников за последнюю пару лет наметился некоторый подъем. Пришли новые молодые активисты, численность стабилизировалась и потихоньку стала расти. Но такого массового роста, как за последнюю неделю, когда к нему пришли больше 60 человек, не было никогда.
Раньше, размышляет он вслух, молодые рабочие больше интересовались спортивными соревнованиями, а теперь — социальными вопросами: «Почему у нас пониженные отчисления в Пенсионный фонд?.. А что это у нас за список приложений к колдоговору, в котором говорится про доплаты?» Среди новичков есть энтузиасты, готовые хоть на баррикады — такого в профсоюзе не видели уже давно. Но приходится объяснять, что в нынешние времена излишний энтузиазм может привести к статье за экстремизм, сдерживать, обучать.
— Самое удивительное, что весь этот информационный шум в СМИ создан не профсоюзом. Ребята проснулись сами, организовались, начали стучать во все двери. Сами нашли журналистов, муниципальных депутатов, депутатов Мосгордумы. Стали общаться с другими уволенными, с бывшими коллегами. Молодцы! Если бы у нас был такой костяк профсоюза до этого, мы бы зарплату уже давно раза в три подняли, — говорит Николай. — Когда человека загнали в угол, выкинули и наплевали в душу, его энергия достигает невероятного напора.