В Москве второй год работают бесплатные «Курсы подготовки медсестер по уходу за ранеными и паллиативными больными». На обучение может записаться любой желающий, для этого надо заполнить анкету на сайте. Курсы пользуются огромной популярностью. Например, после того как я подала анкету, пришлось ждать два месяца, прежде чем меня пригласили на собеседование.

Однажды Флоренс Найтингейл, девушка из богатой флорентийской семьи с блестящим домашним образованием, вдруг объявила домочадцам, что собирается работать сестрой милосердия. Профессия медицинской сестры по уходу за больными в 1820-х годах выглядела сомнительно и даже пользовалась дурной славой, но Флоренс это не останавливало. Семья долго противилась этому решению, лишив строптивицу денег, но Флоренс упорно шла своим путем. Она изучила сестринское дело, отправилась работать в больницу и организовала общество единомышленников, потом — свое медицинское отделение. Семья ее зауважала, отец стал меценатом клиники. А когда в 1854 году разразилась Крымская война, Флоренс со своими последовательницами отправилась в полевые госпитали — сначала в Турцию, а потом в Крым. Беспрецедентный случай по тем временам.

О том, что сделала Найтингейл для движения дела сестер милосердия (прототипа Общества Красного Креста), написаны книги. Сама она тоже написала пару книг, объяснявших, как она изменила принципы ухода за ранеными и условия их содержания.

Русские барышни примерно в это же время в стороне не остались — в том же 1854-м великая княгиня Елена Павловна учредила Крестовоздвиженскую больницу, главным врачом которой стал хирург Николай Пирогов. Он сразу же уехал на войну в Севастополь, где и создавались основы хирургии и военной терапии. Вскоре за ним отправилось первое отделение сестер милосердия. В Крымскую войну прославилась 15-летняя девочка Даша. Оставшись сиротой, она продала дом родителей в Севастополе, купила повозку с едой и медикаментами и, водрузив на лошадь белый флаг, поехала на линию фронта. Так стихийно возникла скорая военная помощь. У Даши не было образования, она делала лишь перевязки и давала раненым горячий чай, но ее пример подхватили взрослые. Вскоре к ней присоединились несколько монахинь и местных женщин, а потом подключились и профессиональные медсестры. Полное ее имя удалось выяснить лишь недавно — Дарья Лаврентьевна Михайлова. 7 октября 2020 года учреждена медаль за милосердие имени Даши Севастопольской.

За ранеными ухаживали и мать Тереза, и Агата Кристи, и Галина Вишневская, а Мария Кюри обучала военных медиков работе с рентгеновским аппаратом. Царские дочери Ольга и Татьяна в Первую мировую работали сестрами в Царскосельском госпитале, а у младших Марии и Анастасии была обязанность читать выздоравливающим и разговаривать с ранеными, расспрашивая их о жизни (кстати, к Анастасии попал прапорщик Николай Гумилев, когда лежал в госпитале, он даже написал об этой встрече стихи).

И вот однажды меня пригласили на собеседование, дату которого поменять нельзя. Перед собеседованием надо еще раз заполнить анкету с контактной информацией и простым рассказом о себе. Собралась внушительная толпа (около ста человек) людей очень разного возраста, настроений (от гордости собой, экзальтированности до застенчивости и скромности), пола и эстетических предпочтений (судя по одежде и внешности). Комиссия из четырех человек (врач, психолог, священник и менеджер) читала анкеты, задавала несколько вопросов о личной жизни, чтобы понять семейный статус и наличие свободного времени, спрашивала, где бы я предпочла потом работать — ухаживать за паллиативными больными, за ранеными в одной из московских больниц или хочу поехать в красную зону. Например, в моем потоке матери четверых детей в записи на курсы отказали, посоветовали свободное время уделять своим детям. Также стараются не брать на уход за ранеными молодых девушек, так как тяжелораненые бойцы их стесняются, предпочтение отдается бодрым одиноким женщинам 40+, ну или мужчинам. У тебя не должно быть сложных хронических заболеваний, заболеваний позвоночника, потому что уход за больными — это еще и тяжелый физический труд. Твою кандидатуру одобряют для учебы или нет и по другим неведомым соображениям. Решение комиссии обжалованию не подлежит.

Мою кандидатуру одобрили, и дальше пришлось ждать, когда будет место в группе — опять примерно месяц-полтора, и на этом этапе кто-то из записавшихся тоже отсеивается. Когда я спросила у руководства курсов, можно ли написать про курсы статью, они были категорически против, и дело не в скромности. После каждой статьи в прессе количество желающих духовного хайпа увеличивается в разы, нагрузка на менеджмент растет, а выхлоп небольшой. На курсы сейчас записываются много людей, но две трети из них не в состоянии адекватно оценить свои способности. Уход за лежачими больными и ранеными не только физически тяжелый труд, человек должен обладать еще и стабильной психикой. Видеть каждый день оторванные руки и ноги или смерть способен не каждый, особенно если до этого видел лишь парк Горького и тыквенный латте. Но информация есть в интернете, и тот, кто действительно хочет помогать больным людям, найдет ее без труда. А я опишу свой опыт и впечатления.

Учеба на курсах — это 32 часа теории в виде лекций и обучающих роликов, которые присылают на почту, и 32 часа практических занятий в кабинете с кроватями и учебными медицинскими муляжами. Куратор и педагог рассказывают про современные методы ухода за тяжелыми и обездвиженными больными — как их правильно переворачивать, менять памперсы и белье, как сажать на кровать, кормить, мыть и выводить на прогулку — и знакомят с изобретениями в области ухода. Например, какие есть автоматические кровати, противопролежневые матрасы или кран-переноска. Дальше все эти навыки учащиеся отрабатывают друг на друге. Так как занятий немного, пропускать их нельзя.

Мне повезло, я попала в группу, которая занималась каждый день (иногда занятия бывают два-три раза в неделю, и общий период обучения растягивается). На первом занятии мы знакомились друг с другом и рассказывали, почему каждый сюда пришел. В нашей группе был 21 человек, например: мужчина средних лет из семьи основателей Луганска (в седьмом поколении), по образованию психолог, занимается массажем и татуировками; женщина лет сорока, дизайнер интерьеров; женщина — экономист энергетической компании; студентка — лингвист и сэмэмэмщица; парень-программист из Сбербанка; три молодые домохозяйки; молодая женщина-полицейский; пожилая женщина из Роскомнадзора; женщина средних лет из ивент-компании (организатор детских праздников); 17-летняя школьница, которая собирается поступать в мединститут; женщина — провизор в аптеке; продавец стройматериалов; учительница математики; электоральный юрист; политтехнолог; еще пара девушек не захотели называть свою профессию. Ответы на вопрос, зачем человек пришел на медицинские курсы, звучали примерно так: «К спецоперации отношусь неоднозначно, хорошо бы она быстрее закончилась, но очень жалко наших ребят», «СВО не поддерживаю, но хочу помочь родине, чем могу», «Во время войны женщины всегда ухаживали за ранеными, это их миссия», «Я вне политики, но хочу облегчить страдания парней, попавших в беду», «У меня много друзей в Донбассе, хочу им помогать». Пара ответов: «Поддерживаю президента, хочу помочь», «Надо быть вместе с народом и нашим президентом». Школьница сказала, что такая практика поможет ей стать хорошим врачом (к раненым ее, разумеется, не допустят, она будет работать в паллиативе), она тут же стала любимчиком группы.

После первого занятия в группе остались 17 человек. Исчезли домохозяйки и пухлая дама из Роскомнадзора устроила скандал, что ее неправильно учат, педагоги должны индивидуально «поставить» ее руку и ногу. После третьего занятия остались 14 человек — отвалились студентка-лингвист, организатор детских праздников и экономист. А к началу практики в больнице в нашей группе остались 12 человек, школьница оказалась самая мотивированная и не пропускала ни одного занятия. Перед практикой в паллиативе надо сдать тест на знание теории типа как остановить кровотечение, а потом пройти инструктаж и собеседование со старшей медсестрой в той больнице, где будешь работать. На практику в больнице дается один месяц, в течение которого надо, вооружившись приобретенными знаниями, отработать как минимум восемь дней, ухаживая за умирающими бабушками и дедушками. Тебе выдают белый халат и бейджик с надписью «Доброволец…  (имя)».

На курсах кроме навыков практического ухода мне были интересны лекции по психологии взаимодействия с ранеными и тяжелобольными и показался очень любопытным момент соблюдения субординации. Дело в том, что когда доброволец приходит работать в клинику, он должен строго выполнять поручения медсестры и не проявлять никакой инициативы. Короче, делать, что говорят. Если что-то непонятно, ты должен спрашивать обо всем только медсестру, а не бежать к главврачу прояснять свои сомнения. В повседневной жизни многие добровольцы работают (или работали в прошлом) на руководящих должностях, и очень сложно быстро перестроиться и слушаться какую-то медсестру и не делать того, что тебе самой кажется очевидно, нужно и хорошо. И вот это «просто служение» оказалось немыслимо сложным, надо было постоянно себя контролировать. Многие добровольцы вступают в конфликты с персоналом и перестают приходить в клинику, а многие клиники отказываются от добровольцев, потому что получается, что студенты курсов больше мешают, чем помогают.

На практике в клинике меня восхитило терпение медсестер и других добровольцев, потому что им приходится приучать учеников, с растерянным видом бродивших по коридорам, к порядкам настоящей и конкретной больницы. И получается, что помимо больных, за которыми нужен постоянный уход, на плечи медсестры ложится еще и обучение курсанта, который смотрит на больного квадратными глазами, боится остаться с ним наедине, опасаясь сделать что-то не так.

В общем, в нашей группе не все осилили страх взаимодействия с тяжелыми больными. Таким образом, закончили практику и получили сертификат об окончании курсов медсестер десять человек. Ну и надо заметить, что в Москве по сравнению с клиниками других областей (особенно присоединенных) условия настолько шоколадные, что это просто два разных мира. Девочки, которые потом поехали работать в другие регионы, учились всему заново.

Затем, если курсант собирается ухаживать за бабушками и дедушками, он продолжает приходить в больницу по своему расписанию в качестве добровольца, а если за бойцами — ему придется пройти еще одно собеседование, еще один инструктаж и практику из четырех занятий в одном из военных госпиталей Москвы. Там ты встречаешься с настоящей суровой реальностью, и это уже другая история.

Фото: @pravbolnitsa