Филолог-германист и преподаватель Арсений Дежуров рассказал «Москвич Mag» о желании приодеть и подстричь своих учеников, смерти литературы и о том, что «Гарри Поттер» — последняя книга, которую читали нынешние студенты.

Как вы в юности решили стать филологом-германистом? Вдруг настал такой день, когда вы проснулись и решили, что вам это интересно, или все-таки выбор был обусловлен?

В многообразии этого мира возможны разные варианты, в том числе когда человек действительно просыпается, обнаружив, что превратился не в огромное насекомое, как в «Превращении» Кафки, а в филолога-германиста. Среда, наследственность, воспитание действуют на всех по-разному. Бывает, воспитываешь-воспитываешь, получается фигня, а кто-то сам собой вырастает, как герои Диккенса, например: появился сиротка на свет, дальше его все мучают 800 страниц, а потом отличный человек вырос.

Мой отец был выдающимся знатоком немецкого языка, личным переводчиком военного атташе ГДР и очень начитанным человеком. Я читал все что ни попадя, когда ничего, кроме литературы, не существовало, а дома книг было невпроворот. По мере взросления дотянулся до книги «Немецкая романтическая повесть», а рядом стоял Генрих фон Клейст. Тут же — тома Гейне, это до сих пор любимый поэт, оказавший на меня огромное влияние, не меньшее, чем папа. У меня хорошая была семья. Пусть мне не слишком помогали, зато моему развитию никто не мешал, меня никто не пытался сломать. Если бы я был собственным отцом, то воспитывал себя, наверное, совершенно иначе. Больше бы занимался, например, изучением английского языка (а в советском детстве было непонятно, зачем он нужен). Сейчас знаю английский очень приблизительно, и это жаль, я бы здесь поднапрягся.

В «Житейских воззрениях кота Мурра» Гофмана капельмейстер Крейслер «… разделил весь мир на две неравные части — музыкантов и просто хороших людей. Но никто из них не будет осужден, наоборот, всех ожидает блаженство, только на различный лад».

 А вы себя определяете как музыканта или просто хорошего человека?

Я такими категориями не мыслю, но если будут унижать интеллигенцию, то придется выйти мне. Да, в терминологии Гофмана я герой-музыкант. Это не моральная характеристика, тем не менее если требуется приписать себя к какой-либо умозрительной социальной группе, то я европейская интеллигенция русского происхождения. Каминг-аут с моей стороны — я не люблю деньги. Это тайна, я про это раньше молчал, потому что, видимо, не знал, как сформулировать такой простой манифест. Главное применение деньгам, если они у меня появляются, — я немедленно думаю или как мне постричь моих учеников, плохо подстриженных, или как приодеть плохо одетых. Деньги в моем кармане долго не живут, и я не вижу в них особенного смысла, что совершенно неправильно. Потому что если со мной что-то случается, то мои состоятельные друзья отвозят меня в лучшую клинику, находят лучших врачей, а я лежу и капризничаю. Я совершенно не обеспечен на случай, если что-то произойдет. У меня мама-инвалид, собака бульдог, очень толстая кошка, белка, похожая на крысу. А я порхаю с цветочка на цветочек, их бин немецкий романтик, и это не повод для похвалы. Но со стороны мое поведение выглядит очень ничего для молодежи с ее презрением к деньгам, с ее возвышенными требованиями. Это что касается жадности — в моем случае она носит совершенно одухотворенный характер. Мне бы очень хотелось разбогатеть и заняться лучшим, что умеют богачи — благотворительностью. Это мне и сейчас удается в обход богатства. А если говорить про мое тщеславие, то и оно антибуржуазно. Моя гордость напрямую связана с профессией, с возней с детьми, талантливыми или нет. Я ими горжусь, восхищаюсь. Это они — мои медали, мои акции и облигации, мои ковры и бриллианты. Внутренне я убежден (на допустимом для здравомыслящего существа уровне), что мне в спину шепчутся и показывают пальцем: «Это он, учитель своих учеников, лучших из смертных и достойных бессмертия!.. » Главное мое назначение — забота о них. Личная жизнь у меня была, сейчас она, по-моему, совершенно срослась с общественной. И здесь мне крупно повезло: я занимаюсь тем, что помогаю войти в жизнь очень молодым людям хрупкой душевной организации и высоких моральных качеств.

Находится ли у вас время и для обычных радостей — незамысловатого книжного детектива, ромкома, популярного сериала и так далее? 

Не следует меня примешивать к рафинированным натурам. Вот пример: мои ученики привезли мне из Сиены молодое итальянское вино в обмен на три дня общения с бульдогом. Вы что думаете, я хоть что-то понимаю в вине? Я русский человек, родился в пьющей стране, где не растет толком виноград, где лучшее вино было сделано в Москве на Рябиновой улице, известной своими виноградниками. Я хорошо готовлю все жирное, жареное с большим количеством холестерина, посыпанное сахарной пудрой. Люблю пончики. А когда варю себе кофе, то понимаю, что надо на молоке, потому что сливки меня полнят. Я любил светлой памяти «Макдоналдс».

Моральные качества без высокого интеллекта — это нормально. Интеллект без моральных качеств — отвратительно.

Очень люблю паршивое кино. Например, вселенную Marvel: желательно, чтобы побольше было компьютерных персонажей. Как-то летел в Сингапур, и по пути попался фильм, где резиновый дядька с синей бородой превратил всех во что-то типа опилок. Я посмотрел дважды по дороге туда, дважды обратно. И каждый раз сызнова, потому что хорошее кино смотришь один раз и сразу запоминаешь. А всякую дребедень, где логика отсутствует напрочь, персонажи лишены мотивации и никогда не можешь предсказать, что будет в следующем кадре, можно смотреть бесконечно.

Я абсолютно плебейский человек. Очень глупо себя привязывать к какой-то липовой утонченности. Самое важное для меня в людях — моральные качества. Моральные качества, плюс высокий интеллект — это очень многое. Моральные качества без высокого интеллекта — это нормально. Интеллект без моральных качеств — отвратительно. Мне кажется, главный талант любого человека — это способность к любви и дружбе.

Насколько помогает большой читательский, вообще культурный багаж переживать сложные времена? И какие книги вы могли бы порекомендовать тем, кто ищет поддержку в литературе?

У меня очень большие претензии к людям. Сейчас происходит вспышка мирового зла. Я читал Хемингуэя, Барбюса, Олдингтона, Ремарка, и они оказали на меня сильнейшее влияние. Поэтому ситуация, когда люди, мне совершенно не знакомые, терпят великие лишения, гибнут, меня очень волнует, не дает мне жить спокойно и весело. И я удивляюсь, что может быть иначе. Вижу, как равнодушие захватывает мир, и это мне кажется в некотором смысле страшнее, чем прямое убийство, несчастный случай. Это то, к чему я не был готов.

С другой стороны, Жан де Лабрюйер говорил: «Давайте смеяться и шутить не только когда имеем к тому хоть какой-то повод. Иначе можно прожить всю жизнь, ни разу не улыбнувшись». Способность радоваться жизни не оставляет человека даже в самое мрачное и трудное время. Одна из любимых книг моего отрочества, которая на меня очень сильно повлияла, дала ориентир и литературный персонаж, на которого я хочу быть похожим — «Повесть о Ходже Насреддине» Леонида Соловьева. Взрослым я узнал, что дописывалась эта жизнелюбивая книга в лагере для «политических». Так примером для меня стал не только герой, но и автор.

Ваши лекции на ютубе — завораживающий театр. У вас всегда был такой стиль преподавания или это приобретенное? 

Так было всегда. Если я остаюсь наедине с собой, то зачастую веду себя так же. Конечно, я всегда актерничаю, читая лекцию, но если бы не играл, то был бы точно таким же. С разными людьми я веду себя если не одинаково, то сходным образом. Не знаешь, что говорить — говори как есть. А с годами я все меньше понимаю, что следует сказать, отчего становлюсь на диво своей молодости правдив. Я понимаю, что сейчас уже заканчивается срок годности у меня как у человека, потому что люди не очень долго живут. И на шестом десятке врать — это такая морока. Мне стало просто говорить правду — пусть нелепо, манерно, глупо, пусть не очень глубокую правду, но, ей-богу, это лучше, чем пытаться приспособиться к умозрительному, мной созданному (не от ума, скорее всего) образу общества. Когда перестаешь врать (насколько это возможно, естественно, так как привирают даже самые честные из людей), начинаешь жить настоящей жизнью. И людям с тобой проще — ты даешь им честное «дано» при решении задачи с твоим участием. Одним неизвестным становится меньше.

Вы сами хотели бы побывать собственным студентом?

Как лектор я себе очень нравлюсь, потому что я как раз тот, кого бы сам с удовольствием послушал в молодости. Какое-то время мне казалось, что со взрослыми надо говорить по-умному, с детьми — по-детски, а потом я понял, что со всеми надо говорить без затей. Тогда, глядишь, кто-то что-то, может, и усвоит. И я беседую очень просто, слежу внимательно за тем, чтобы слушатели не потерялись среди умствований.

Сейчас я преподаватель МФТИ — легендарного Физтеха. Занимаю рейтинговое положение у моих студентов, и этим очень горд. Сегодня я проживаю в педагогическом смысле лучшие свои годы, встретившись, как ни странно, не с филологами, а именно с молодой технической интеллигенцией мирового уровня. Более нормальных людей, чем физики, программисты, математики, химики, биологи и медики, мне не встречалось. Я восхищен ими. Я боготворю их и не скрываю этого ни от них, ни от их учителей. Мне есть о чем с ними говорить. И то, что они не всегда гуманитарно образованы — что это меняет? Я-то им на что? Я им дан в помощь, на мне великая ответственность, ведь я олицетворяю для многих все гуманитарные науки. От моего труда зависит престиж филологии, истории, искусствознания в глазах технической интеллигенции. Я там очень нужен.

В интервью и лекциях вы говорили о том, что литература умирает.

Да, литература выронила скипетр, который держала в руках со времен Библии и Гомера. Никто не ждал, что такое произойдет, потому что уж слишком долго она была главным из искусств. Раньше литература принадлежала всем, и помыслить себя без нее было невозможно. А сейчас людей хвалят не за то, что они читают Льва Толстого, а за то, что они вообще читают книгу. «Читаете ли вы книги?» — «Да, я читаю книги», и это уже достаточный ответ. Какие книги? Что ты понимаешь в них? Что это за книги? Что за авторы? Что за читатели? Книги пишут люди, не умеющие писать, для людей, не умеющих читать. Не так давно образованность человека определялась начитанностью. А теперь человек, прочитавший Диккенса и Жюля Верна, стал считаться образованным.

Человек, который сейчас прочитает 24 тома Бальзака, будет знать о жизни гораздо меньше, чем тот, кто узнает о Бальзаке от меня, а все остальное время потратит на что-то другое.

В ХХI веке литература привычно присела потрындеть на корме о том, как она нынче умирает, зазевалась — и бултых в воду! И корабль истории поплыл дальше без нее. Мы помним времена, когда говорили, что дети не читают ничего, кроме «Гарри Поттера». Кто бы знал, что это последняя книжка, которую они вообще прочтут! Молодежи говоришь, что литература умерла, они отвечают: нет, да все как прежде, ничего не изменилось. Правильно, потому что 20 лет назад уже было так же, как сейчас — у нас все убывала армия читателей. Литература перестала управлять умами, и нам просто нужно смириться с тем, что мы пришли в век нечитающей цивилизации. Можно ли быть умным, одухотворенным человеком, не читая? Мой великий учитель в своей жизни ничего не читал, не написал и был мудрейшим из людей. Его звали Сократ. И до сих пор все о нем помнят как о лучшем. Подростки не читают книжек? Ничего страшного, я им расскажу лучше, чем эти книги были написаны, а самые прекрасные страницы прочитаю вслух. Наизусть. Это мой педагогический прием — прочитать пару страниц художественной прозы, чтобы дети поняли, что литература — это не больно, не противно, что от нее даже можно получать что-то вроде удовольствия. Нужно пересказывать литературу, самое главное в ней. Человек, который сейчас прочитает 24 тома Бальзака, будет знать о жизни гораздо меньше, чем тот, кто узнает о Бальзаке от меня, а все остальное время потратит на что-то другое.

Я взялся, кстати, перечитывать книги из списка, который даю студентам, например «Неведомый шедевр» Бальзака. Открыл — оказалось, это огромный том, наполненный какой-то ерундой, а я о нем рассказываю минут двенадцать с блеском и гораздо лучше, чем весь этот роман. Бальзаку платили за строчку, понимаете ли, поэтому чем больше он писал какой-нибудь пурги, тем больше получал, а был в долгах как в шелках.

Стоит ли ждать, что какая-либо реанимация литературе поможет? 

Вряд ли. Мы не знали, чем заплатим за новейшие времена. Сейчас все изменилось так, как прежде мир не менялся за столетия. И если еще вспомнить про искусственный интеллект, то понятно, что обойтись можно будет без писателей, актеров, художников. ИИ сделает гораздо лучше, причем именно так, как вам нужно. Потому что вы-то, уважаемая публика, не хотите ничего новейшего. Вы хотите нового. А новое — это то же самое, что было, только с перламутровыми пуговицами. Ты хочешь, чтобы в твоем фильме играли Чарли Чаплин, Людмила Гурченко и Владимир Высоцкий, например, и чтобы все это происходило на другой планете и все слова начинались на одну букву? Тебе сделают. Это произойдет на наших глазах через несколько лет. Могло случиться еще раньше, просто мы не готовы. У нас и без того меланхолия от этого всего. Хочется остановить весь этот прогресс к чертовой матери.

Вы писали о том, что современные студенты приходят в институты с небольшим багажом знаний. Что не так с системой образования? И как с этим быть?

У меня большой круг друзей с детьми оказался силой обстоятельств за рубежом. И дети пошли в школу. Выяснилось, что по сравнению с нашим там образование хуже. Но то, что «у них» хуже, мне не очень интересно, я эгоистично переживаю за то, как обстоят дела у нас. Я-то общаюсь с нашими детьми. Я же видел, как на моих глазах глупела сначала средняя школа, потом докатилось до высшей, чего можно было не допустить. В Союзе продолжали следовать советским обновленным каким-то древнерусским программам, и было прекрасное образование. Современное злокачественное новообразование (здесь это слово очень подходит) — плесень, которая выросла на руинах СССР. Я говорю: «Наша гордость Физтех» — это не наша гордость, а Советского Союза. Просто это достижение такого масштаба, что до сих пор живо и сильно.

Вообще отсюда Европа кажется единой страной, в которой живет один большой европеец. И мы когда себя сравниваем, дурачки, с европейской культурой, образованием, то почему-то сразу со всеми странами Европы, да еще и Америки. А они различны. Терпеть не могу мой народ (в его непоказательном большинстве) за стыдливое хихиканье и подозрения в том, что русскую культуру мы называем великой только из чувства патриотизма. Пушкин — великий поэт мирового значения. И нет смысла объяснять застенчивым ура-патриотам, насколько он значим для европейской культуры — как за него бились, искали точность перевода его прозы Проспер Мериме, Андре Жид, Владимир Набоков и другие. Что русский язык — это великий язык, о знании которого мечтает европейская интеллигенция. А чем вы гордитесь, бегаете орете о том, какие вы русичи-православичи, когда вы не знаете ничего про русскую культуру? Это культура, которую Поль Валери назвал чудом, равным афинской демократии и итальянскому Возрождению. Но не надо ее противопоставлять европейской. Культура России — это составляющая часть всемирной культуры, она принадлежит не только русским.

Курсы в инстаграме*, например, которые за пять дней предлагают изучить историю литературы, стать филологом и так далее — это зло и непрофессионализм? Или, наоборот, полезно — хоть как-то донести важные знания?

У меня был хороший партнер по эфиру на радио «Россия». Эта молодая женщина ответы на все свои вопросы искала и находила в глянцевых журналах. И те люди, которые идут в инстаграм* на курсы «Все тайны буддизма за пять уроков», тоже находят ответы на свои вопросы в соответствии с тем, как эти вопросы были сформулированы. Что я им скажу? Поезжайте в Тибет? Нет, если они в инстаграме* ищут и находят, очень хорошо. Есть люди, которые могут такие курсы продать, им тоже надо как-то жить. У меня с ними разные аудитории, они не пересекаются совершенно. Прекрасно, что они там учатся, пусть это развлекает их.

Когда слушаешь ваши лекции, кажется, что знания ваши как минимум в гуманитарных науках практически безграничны. Можно ли себя почувствовать лучше остальных, когда знаешь то, чего не знает большинство?

Не так я много знаю, у меня, как и у всех, есть свои лакуны в образовании. Мне в жизни очень везло — я видел много людей гораздо меня более знающих и мыслящих. Я и сейчас таких встречаю. Одна восхищенная женщина мне написала: «Арсений Станиславович, каково же вам жить такому умному?» Никогда об этом не задумывался. Представляете, встану поутру и как задумаюсь: создал же Господь такой умище! Для кого цветет такая роза, этот Арсений Станиславович? И мой рейтинг умного человека очень сильно упадет. Да, я довольно много знаю и образованием своим доволен, для меня важно, что оно имеет смысл, оно постоянно применяется в моей профессиональной жизни. Я не понимаю назначение гуманитарных знаний, если их не передаешь другим. В этом вся их ценность и сакральный смысл.

Мне интересно не собирать вокруг себя молодежь, чтоб, засахарившись в своем старческом величии, рассказывать о том, как же я был великолепен, как мне удалось быть самым молодым доцентом, а теперь оставаться самым старым доцентом. Мне интересно слушать проявление молодого ума. В зрелости и в старости яркий живой ум не менее интересен, он даже более впечатляет, потому что становится редкостью. Люди чаще всего разменивают его и лучшие черты души на жизненный опыт, причем по самому низкому курсу. Мне, учителю, дорого общение с молодежью, там я понимаю, что нужен. Это там меня всерьез спросят, что такое счастье, что такое любовь. А дружба — это как? И так далее. Взрослый человек уже все понял и во мне не нуждается. Эти серьезные вопросы задает молодость, а мне нужно на них отвечать, причем всякий раз думать над ответом сызнова. Я думаю не про страховки, не про маленькие дачные домики, не о многозначительных пустяках взрослой жизни. Я продолжаю из года в год размышлять о любви, дружбе, смерти, ценности ума, чести, долге, совести на глазах у молодых, которые мне доверяют, я надеюсь, небезосновательно. Мне сверхчеловечески повезло.

Фото: личный архив Арсения Дежурова

__________________________________________________

*Принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ.