В этом году 60 лет не только с того момента, как разрешился Карибский кризис, но и как Куба пытается выжить в условиях американской блокады. Пророческой оказалась советская духоподъемная песенка: «Куба далека, Куба рядом — это говорим мы!». Два некогда советских специалиста-переводчика, непосредственно ставших свидетелями и участниками кубинской истории, Николай Калашников и Михаил Торшин, рассказали о зигзаге отношений острова Свободы и США, о романтичности идеи революции и о том, как Фидель Кастро увидел «офонаревший» Арбат.

Николай Калашников, советник директора Института Латинской Америки РАН:

В середине XIX века США приняли доктрину Монро, которая определяла, что вся территория к югу представляет предмет их интереса. Куба была среди стран, где с 1868 года шла борьба: было восстание против Испании. В 1898-м было очередное начало вооруженной борьбы, в которую включились Штаты, а уже в следующем году Испания отказалась от своих претензий на остров. Начались американская оккупация и процесс оформления государственности, на который влияли США. В 1902-м была провозглашена республика — американские войска покинули остров, и Куба стала независимым государством.

В 1902 году был подписан договор между Кубой и Штатами о режиме взаимного благоприятствования, а в 1903-м — о предоставлении участка земли в районе Гуантанамо на 99 лет для размещения военной базы. В условиях соглашения Штаты записали формулировку, которая, по сути дела, является камнем преткновения в решении вопроса по сей день: для того чтобы считать договор закончившимся, это должны признать обе стороны. Соответственно, договор истек в 2002 году: кубинская сторона признала это, а США — нет. Для них Гуантанамо представляет политический интерес: в военном отношении база особого значения не имеет — там расположен батальон связи и там же Штаты организовали тюрьму, где без суда и следствия оказываются те, кого они считают террористами.

Было расхожее выражение, что Куба для США — «сахарница» и «публичный дом», потому что практически весь свой сахар Куба экспортировала в США, а американцы любили приезжать на уикенд в Гавану и проводить там в приятной обстановке время. Гавана — красивый город, в котором были сосредоточены многие достижения прогресса, правда, на остальной территории страны их не наблюдалось. Тяжелой промышленности вообще не было, а продукция легкой — и швейная, и обувная — шла на экспорт в Штаты.

Экономика Кубы практически целиком была подчинена Соединенным Штатам: весь финансовый сектор контролировался США, производство сахара — заводы и латифундии — процентов на шестьдесят-семьдесят, электроэнергия производилась американскими компаниями. При этом были отношения с отдельными странами Западной Европы, с некоторыми латиноамериканскими, но это было настолько несущественно, что не играло заметной роли и не влияло на экономическое развитие Кубы.

Михаил Торшин, чрезвычайный и полномочный посланник 2-го класса, бывший заместитель директора департамента консульской службы МИД РФ, автор книги «Республика Куба»:

Я работал на Кубе почти десять лет — у меня были две командировки, потом в ЦК КПСС четыре года референтом в секторе Кубы в международном отделе и 48 раз пересек океан туда-сюда. С Фиделем Кастро я встречался сотни раз, как в официальной обстановке, так и в неофициальной. Несмотря на мою научную работу (я кандидат исторических наук), я никогда не говорил о геополитическом подвиге Кубинской революции, для вас — впервые.

Благодаря Кубе мир понял, что можно делать революцию и противостоять США и другим странам — колониальным державам без поддержки извне. Советские политические силы, как интернационалисты, симпатизировали Кубе, которая была победителем: задумали, победили и вели свою линию. И нам это нравилось. Нравилось и Африке, и народам Латинской Америки. Советский Союз в том числе и через Кубу попал в те регионы и выстроил с ними добрые отношения.

В чем был смысл революции? Восставшие хотели добиться появления своей, кубинской, а не проамериканской власти. В 1953 году за преобразования в стране начинают выступать студенты и другая молодежь, им было важно сдерживание давления Штатов. Идея захватила и Фиделя Кастро и распространилась среди университетских групп. Фидель учился в Гаванском университете на юрфаке, который позже окончил и Рауль. Я видел аттестат Фиделя: 76 баллов, 90 — хорошо-отлично. А вот Рауль подхрамывал. Я его стыдил: «Что же ты так, Рауль — 50–67?» «Ай, Мигель!.. » — махал он рукой.

Восстановление советско-кубинских отношений — счастливый случай: генерал Николай Леонов, который, к сожалению, недавно умер, будучи еще студентом МГИМО, отправился на практику в Мексику — садясь на корабль в Италии, он познакомился с Раулем Кастро, который ехал с молодежного форума в Европе. Леонов совершенно случайно подружился с Кастро: ему нельзя было сходить с корабля, поэтому он попросил Рауля купить ему жвачку и бананы. Потом они пересеклись в Мексике. Дал Че Геваре свою визитку, которую позже нашли у него при обыске, когда Леонов уже работал в посольстве. Поэтому ему прервали практику, и он был вынужден вернуться в Советский Союз.

Фидель хорошо знал методы латиноамериканских революционеров, например Боливара, и использовал их: во главу ставить работу с народом — объяснять, чего ты хочешь добиться. Сначала они начали больше заниматься информационно-политической работой. Потом Фидель стал приглашать американских журналистов, давал им интервью. Позже он осмелел: стал не завоевывать, но брать массой — на его сторону переходил народ целыми деревнями и поселками. Почему ему верили? Приведу пример: один крестьянин в Камагуэйе, к которому я случайно попал, потому что в нашей «Волге» закипела вода и водитель-кубинец отправил меня к этому Педро пить кофе, разоткровенничался. Я спросил его, как жилось при американцах. Педро ответил: «Я помогал папе в ресторане на заднем дворе — открывал и закрывал ворота, выбрасывал мусор, две сестры обслуживали американских мужчин. А после победы революции мой сын — летчик, одна дочка — врач, а вторая стала учительницей. Я за Фиделя буду землю грызть».

Калашников: Фидель Кастро принадлежал к состоятельной части кубинского населения: он был из семьи не очень крупного землевладельца, на средства которого жил целый поселок. Кастро писал, что единственное, не принадлежавшее его отцу там — почта. Но были и другие представители революционного движения — выходцы из слоев мелкой и средней буржуазии. Очевидно, что какая-то финансовая подпитка у движения была, но не очень ощутимая. Это революционный романтизм, стремление чего-то добиться и упорство. Оно-то и подвело Че Гевару, когда он в Боливии пытался повторить опыт Кубинской революции, приехав туда с группой своих товарищей, но не получив поддержки у населения. В то время как действиям кубинских повстанцев симпатизировало мирное сельское население, которое испытывало сильный гнет со стороны как местных латифундистов, так и иностранных компаний.

Торшин: Как-то на 50-летии нашего посла на Кубе Юрия Петрова был ужин с 9 вечера до 4 утра. И я оказался с Фиделем «в одной лодке». Я спросил его, почему он не мог спасти Че Гевару. Он помолчал и ответил: «Мигель, представь себе, я сутками убеждал его, что не надо больше заниматься революцией — нет такой ситуации ни в странах Африки, ни в Латинской Америке. Я был готов ввести для него любую должность, вплоть до вице-президента — пожалуйста. Но у него был такой характер: непоседа».

Фидель с горечью говорил об этом, признаваясь, что он отдавал Че Геваре своих лучших людей, а они погибали вместе с ним.

Калашников: После победы революции 1 января 1959 года одним из первых декретов стала национализация крупной, в первую очередь американской, собственности. Отсюда пошли все разногласия и противостояния между революционной, а потом социалистической Кубой и США. Сначала Штаты пытались воздействовать по дипломатическим и прочим каналам на новое руководство страны, но у них это не получилось.

Первая волна кубинской эмиграции уехала в Штаты в первый год — это многие представители буржуазных кругов, которые не были согласны с экономической политикой, направленной на национализацию, хотя о строительстве социализма поначалу речь не шла: Фидель Кастро пришел во власть как радикальный социалист левых взглядов, коммунистом он стал несколько позже, объявив об этом в 1963 году. Штаты в 1961-м пошли на разрыв дипломатических отношений с Кубой. В апреле того же года была высадка на Плайя-Хирон, которая закончилась поражением реакционных сил, обосновавшихся в Штатах. В 1962 году США ввели торгово-экономическую блокаду против Кубы: в этом году исполнилось 60 лет с того момента, как Куба живет в этих условиях.

Первые контакты с СССР были летом 1959 года — я говорю об официальном уровне. А дипломатические отношения были восстановлены в 1960-м. Дипотношения с Советским Союзом были установлены в 1942-м, а в 1952-м, при президенте Батисте же, были разорваны: этот диктатор отрицательно относился к Советскому Союзу.

Штаты не принимали политику выстраивания национальной экономики Кастро с опорой на огосударствление. Куба установила дипломатические отношения с СССР в условиях прерывания торгово-экономических отношений с США, которые сначала сократили, а потом закрыли ей квоту на поставку сахара. Было необходимо найти замещения: кроме Советского Союза, в тот период Кубе было не к кому обратиться за помощью. Штаты, естественно, пытались препятствовать этим отношениям.

Торшин: Как на Кубу пришел коммунизм? Из-за объединения политических партий. Одну возглавлял человек, которому 82, вторую — 84. Они попросили Кастро сменить их, он отнекивался, что не имеет отношения к коммунистам, но согласился. Я даже на одном приеме сказал ему: «Команданте, вы ж не коммунист. Как Сталин говорил про Мао: внутри-то желтый». Он улыбнулся: «Конечно, Мигель, ну какой я коммунист? Так получилось, я им стал». Они и съезды редко проводили поэтому. Он первый убрал Компартию из руководства народным хозяйством. Я его спросил тогда, что он делает. «Мигель, Компартия должна заниматься воспитанием женщин и детей. Зачем им народное хозяйство? Пусть им специалисты занимаются!»

Все попытки подавить новую кубинскую власть шли под командованием ЦРУ. Тогда вырастал авторитет Советского Союза, особенно после Карибского кризиса. Фидель Кастро рассказал мне, что ответил ему бывший министр обороны США, когда он спросил его, на чем в Карибском кризисе поставили точку. «Три дня у Кеннеди шло совещание в кабинете в Белом доме. На третий день он объявил кофе-брейк. Все вышли, а я остался. Кеннеди смотрел в окно и чесал больную спину: “Макнамара, скажите, пожалуйста, сколько раз мы можем уничтожить Советский Союз?” Я ответил, что мы можем уничтожить Советы 15–17 раз. Кеннеди повернулся ко мне: “А Москва нас?” Я сказал: пять-семь. Когда все вернулись, трое были за войну с Кубой и уничтожение СССР, двое — против, президент молчал, закинул ногу на ногу, хлопнул по столу ладонью: “Войны не надо. Зачем уничтожать друг друга 17 раз? Одного достаточно”. На этом поставили точку и решили вести переговоры».

Калашников: Карибский кризис очень важен в одном — это был первый случай, когда мир был поставлен на грань Третьей мировой войны, причем с использованием атомного оружия, это удалось преодолеть. Важно то, что разрешение кризиса показало возможность находить выход через договорную систему, а не путем применения оружия. И что еще важно — хотя это было сделано за спиной Фиделя Кастро, что несколько осложнило на некоторое время наши отношения, то, что была достигнута устная договоренность с американским правительством, что США не будут использовать свои вооруженные силы для смены власти на Кубе. Все эти 60 лет договоренность выполняется, хотя не была зафиксирована на бумаге. Высокие договаривающиеся стороны, которыми тогда являлись СССР и США, взяли на себя обязательства: Советский Союз вывез ракеты с Кубы, а Штаты их убрали из Турции. И в мировой политике, а не только в бизнесе, честное слово значит не меньше, чем письменный договор. Письменные договоренности нарушаются чаще. Дело не в порядочности, а в сохранении уважения к своей внешней политике и собственным обязательствам на международной арене: подрыв этого уважения нарушением обещаний для Штатов выглядел неприемлемо.

Торшин: Конечно, кубинцы обиделись на Советский Союз. Почему были миллионные забастовки? Они считали, раз Хрущев привез ракеты, то он должен их оставить. А то, что мы вывезли ядерное оружие без согласия с Кубой, обидело Фиделя. Тогда Хрущев в 1963 году пригласил его в гости: он был 48 дней, больше в Советском Союзе был только Мао Цзэдун — 58. Кастро проехал всю страну и, вернувшись на Кубу, выступая в правительстве, сказал, что СССР — великая страна, которой можно доверять и с которой можно сотрудничать. Так с 1963 года после этой поездки началась понятная и активная дружба между Советским Союзом и Кубой.

Фидель носил в основном военную униформу, костюм появился гораздо позже. Резиденции, конечно, были, те, что остались после Батисты, но в них он сам не жил. В еде и питье он был тоже прост, одно время пил водку, потом перешел на виски, коньяк не очень любил.

Когда революция победила, население Кубы было 9 миллионов, а потом дошло почти до 12: надо было поить и кормить их при полной изоляции от американцев. Как правило, Фидель работал с 9 до 4 утра. Часто, когда я уезжал утром в аэропорт, видел, как Фидель направляется с работы домой.

Очень простой человек. Недалеко от Матансас и Варадеро мы с ним шли пешком по одной деревне. Он увидел женщину и окликнул ее: «Хуанита, дочка родила? — Родила. — Кого? — Сына. — Солдатом будет, защитником революции».

Потом нам встретился какой-то мужчина, Фидель закричал ему: «Педро, корова-то отелилась? — Да! — Хорошо, мясо будет». Он все про всех знал.

Привел меня в дом некоего Антонио, представил нас, сказал, что он его хороший приятель. Они о чем-то поговорили, и Антонио шепнул мне: «Команданте притомился, попросил, чтобы я тебе часик стихи почитал, кофе угостил, а он пока поспит». Я смутился и заглянул в комнату, а там Фидель сидел на полу, прислонив голову к стенке. Антонио заметил: «Это он еще в горах так дремать научился». Через часик мы попили кофе и пошли дальше. Фидель был очень прост в общении: без преувеличения знал и уважал всех. Он любил народ.

Калашников: В 1990-е Россия, хотя и стала во многом преемницей обязательств Советского Союза, тем не менее строила внешнюю политику на развитии сотрудничества с США, а тяжелое экономическое положение не способствовало тому, чтобы оказывать помощь Кубе в тех масштабах, какие были в советское время. Россия не могла, да и такое впечатление, что не хотела это делать: достаточно вспомнить выступления некоторых депутатов на сессиях Верховного Совета в начале 1990-х, которые говорили, что мы содержим Кубу, ничего от нее не получая, что было не совсем так. Поэтому у США в начале 1990-х появилась идея, что можно усилить режим экономической блокады и таким образом ликвидировать строй Фиделя Кастро.

По этому поводу в 1992 году Конгресс США принимает так называемый акт Торричелли, который вводил санкции против любых судов, пользовавшихся американскими портами: если они заходили до этого в кубинские порты, то американские закрыты для них на полгода. Тем самым Америка ухудшала условия внешней торговли для Кубы, поскольку она, естественно, осуществлялась морским путем: Куба — остров, а санкции обращены на ее торговых партнеров.

В 1996-м был принят закон Хелмса—Бертона в ответ на действия кубинской власти: Куба заявляла, что над территориальными водами Кубы, США утверждали, что над нейтральными, были сбиты два частных легкомоторных самолета, на которых на Кубу летели два кубиноамериканца. Кубинская авиация их сбила. В ответ США обвинили Кубу в нарушениях прав человека и в качестве наказания приняли этот закон, объединивший все санкции, введенные против Кубы США за все предыдущие годы начиная с 1960-го. Условием отмены закона были поставлены такие пункты, как уход из власти обоих братьев Кастро, демократизация, отмена однопартийности, права человека — весь соответствующий набор. Закон принял Конгресс и только он может его отменить: этот закон действует по сию пору, но есть некоторые нюансы. В законе есть раздел 3, который разрешает США обращать экономические санкции против третьих стран и их компаний, которые используют на Кубе собственность, когда-то принадлежавшую Соединенным Штатам. В 1990-е, чтобы выйти из того штопора, в который загнал Кубу отказ России от экономической помощи, она стала развивать сотрудничество с Западной Европой: на Кубу пришли европейские компании, особенно из Испании, был взят курс на развитие туризма. Испанские компании брали на себя управление отелями, кубинские — обеспечение: совместный бизнес.

В 1997–1998-м между Евросоюзом и Штатами было подписано соглашение о неиспользовании третьей статьи. По принятым в США процедурам президент может приостанавливать введение в действие той или иной статьи либо открывать. В результате каждые полгода американские президенты до Трампа приостанавливали действие этой статьи, только Трамп в последний год своего президентства, в 2020-м, ввел ее. Это было сделано для того, чтобы повысить свой рейтинг в глазах даже не столько американцев, сколько кубинского лобби, сидящего в Майами. Вся кубинская политика Трампа определялась поисками поддержки этой кубинской диаспоры: в Штатах проживают более миллиона выходцев с Кубы — это влиятельные люди, их голосование не один раз определяло победу того или иного кандидата. Естественно, в подавляющем большинстве они были настроены антикастровски, особенно старшее поколение: строительство социалистического государства предполагает отсутствие буржуазии.

Торшин: Кубинцы не любят сильного давления. Когда Горбачев в 1990 году прилетел на Кубу и сказал Фиделю, что, к сожалению, мы не можем оказывать такую помощь, которую оказывали раньше, Фидель почесал бороду — он когда нервничал или психовал, теребил бороду или у него быстро бегали глаза — и ответил: «Михаил Сергеевич, Куба вас ни в чем не обижала — всегда делала, что могла. Мы понимаем, что у вас могут быть трудности». Он радовался победам и переживал неурядицам — волновался за Афганистан.

Когда Горбачев рассказал о перестройке в СССР, Фидель сказал, что Куба по этому пути не пойдет. Они в это время изучали опыт социально-экономических преобразований в Китае и во Вьетнаме. Перед развалом Союза пришел в посольство и сказал: «Как же так? Надо думать, что делаете». Воспринимал все очень болезненно.

Однажды, когда Фидель был в Москве, мы встречали его вместе с Борисом Ельциным, который тогда был первым секретарем Московского горкома партии. Фидель еще в аэропорту сказал: «Борис, ты мне покажешь “офонаревший” Арбат?» Когда мы поехали по Арбату, люди останавливались и спрашивали у Фиделя, присвоил ли он себе генерала. Фидель отвечал: «Я был и буду команданте — одна звезда так и есть».

Калашников: Сохранение американской блокады говорит о том, что практически отношение к Кубе не меняется в зависимости от того, кто возглавляет Белый дом. Во многом оно определялось Конгрессом, в котором до поры до времени и республиканцы, и демократы были едины в своем отношении. Но, скажем, при Картере принимается закон Хелмса—Бертона, одновременно с этим были сделаны некоторые послабления по части общения между родственниками и возможности пересылки денег на Кубу родственникам. Это отчасти гуманитарный подход.

Буш-младший занимал достаточно резкие антикубинские позиции, но 11 сентября 2001 года, когда была атака на башни-близнецы, кубинское правительство выступило с заявлением, осудившим этот террористический акт. Плюс ко всему прочему Куба предложила США медицинскую помощь, которая была отвергнута, тем более что США включали Кубу в число террористических государств. Но Куба продемонстрировала и добрую волю, и свою непричастность к подобным действиям. В 2002 году Буш разрешил экспорт на Кубу продовольствия и фармацевтических товаров. Произошло это в результате настоятельных просьб и действий аграрного лобби в Конгрессе, которое было заинтересовано в том, чтобы поставлять свою продукцию. Эти поставки начались и продолжили осуществляться, конечно, на чрезвычайно жестких для Кубы условиях предоплаты и отсутствия кредитования.

Поскольку проблема обеспечения товарами стояла остро, Куба пошла на согласие экспорта из США без закупки кубинских товаров. Американские поставки достигали почти полумиллиарда долларов, что вывело Штаты в условиях эмбарго в 2005 году на четвертое место среди торговых партнеров Кубы: на первом месте к тому времени была Венесуэла, потом Китай, за ним Евросоюз, несмотря на период ослабления отношений из-за того, что Евросоюз в 1996 году вслед за Штатами принял «особую позицию» во взаимодействиях с Кубой, и она лишилась возможности получать кредиты и займы от Евросоюза на экономическое развитие. В дальнейшем Куба уменьшила закупки в Штатах, но все равно они продолжаются по сегодняшний день — где-то на уровне 200–300 миллионов долларов в год, что откинуло США на девятое-десятое место, которое они делят с Россией. Иногда, когда у нас крупные поставки авиатехники (или как недавно был договор о крупной поставке железнодорожного оборудования), мы поднимаемся на восьмое место.

К приходу к власти Обамы в международном сообществе сложилось стойкое неприятие торгово-экономической блокады Кубы со стороны США. Куба каждый год на голосовании в ООН ставит вопрос о ее прекращении и из года в год получает практически стопроцентное голосование за свою резолюцию — голосуют против только США, Израиль и иногда мелкие страны. То есть в мире существует уже коллективное мнение, что это надо ликвидировать, даже Европейский союз об этом тоже уже заявлял, что форма отжившая.

Весь соцлагерь всегда был за Кубу. Естественно, Китай и Вьетнам. Но в основном СССР и европейские соцстраны. Плюс к этому надо иметь в виду, что Куба проповедовала интернационализм и предпринимала активные действия, чтобы перенести в другие страны свой опыт борьбы с буржуазным строем. Она поддерживала все революционные движения в Центральной Америке (в Никарагуа, Гватемале, Гондурасе и Сальвадоре), в африканских странах (в Анголе, Мозамбике и на островах Зеленого Мыса). При этом Куба осуществляла социальную программу по обучению детей из этих дружественных государств (или тех, кого она считала дружественными) в своих школах: я сам видел эти созданные так называемые школы в поле — школы-интернаты, куда посылались дети в основном из испано- и португалоговорящих стран, и вместе с кубинскими детьми они учились на полном обеспечении, при этом два-три часа в день на острове Хувентуд работали на цитрусовых плантациях — работа малопродуктивная, но таким образом проходило трудовое воспитание. Естественно, что воспитание шло в этих школах-интернатах в революционном духе.

К моменту, когда пришел Обама, международная обстановка была в пользу отмены блокады, и в Демократической партии США тоже было настроение, что с блокадой надо кончать: ряд видных конгрессменов-демократов высказывались по этому поводу, в частности, даже племянник Джона Кеннеди заявил, что если бы был жив его дядя, то он бы точно отменил это решение, оно наносит ущерб и интересам США. В этом была сермяжная правда — опыт показал, что методом давления и грубой силы позицию Кубы не изменить. Руководство страны призывало население к единению в условиях, по сути дела, необъявленной войны: народ сплачивался и, понимая, что речь идет о защите чести и достоинства государства, готов был поддержать свое руководство. Тогда противники поняли: если грубый нажим не годится, нужно искать другие методы воздействия: есть понятие «мягкой силы». Обама, в общем-то, разделял эту точку зрения, но в итоге пошел на восстановление отношений с Кубой только в последние два года своего президентства второго срока, зная, что по закону он не может пойти на третий срок. За это время он потихонечку, пользуясь своими президентскими правами, из закона Хелмса—Бертона делал «швейцарский сыр» — весь в дырках: своими указами, минуя Конгресс. При нем практически целиком были сняты ограничения на перевод средств на Кубу. Все это было сделано для того, чтобы изменить характер взаимодействия между Штатами и Кубой — это те самые элементы «мягкой силы», с помощью которых Обама пытался повлиять на кубинские власти. Это был достаточно действенный пряник.

В 2015 году были восстановлены дипломатические отношения: сразу же на Кубу хлынул поток американцев, естественно, среди них было много кубиноамериканцев, которые поехали посещать родственников и знакомых, их количество выросло до 700 тысяч человек в год. Потепление отношений с американцами вообще повлияло на рост иностранного туризма на Кубе до 5 миллионов человек: канадцы традиционно на первом месте — они всегда были основной туристической массой. А количество переводов тогда же превысило 2 миллиарда долларов: очевидно, насколько это влияет на экономическое положение в стране. При этом было разрешено переводить деньги не только родственникам, но и на другие счета — для развития небольшого предпринимательства: к тому времени на Кубе уже было разрешено мелкое частное предпринимательство, в основном в сфере услуг — такси, авторемонт, парикмахерские, но в первую очередь открылось огромное количество маленьких кафе, появились строительные бригады, квартиры стали сдаваться в аренду. Поэтому при сохранении закона Хелмса—Бертона многое было разрешено. В десяти американских городах открылись авиарейсы на Кубу. Американскими компаниями были организованы заходы туристических лайнеров в кубинские порты. Все это очень серьезно повлияло на улучшение экономического положения острова. Кубиноамериканцы и американцы Кубу посещали еще в 1980-е годы: другое дело, что это происходило не напрямую, а через другие страны — они доезжали до Коста-Рики или Панамы, а оттуда на сам остров, где им не ставили отметку в паспорте, чтобы по возвращении у них не было проблем с иммиграционными властями США. Тогда количество визитов составляло тысячи. Это было впервые, когда на Кубе стали говорить: «Раньше считалось позором иметь родственников в США, а после того как они стали приезжать и привозить с собой деньги (кубинцы ограничивали лимит четко — 400 долларов при курсе 1:1, как в СССР. — Авт.), получилось наоборот — если у тебя нет родственников в Америке, ты неудачник». При Обаме, по разным оценкам, до 50–60% семей получали переводы из США, Испании (где живет вторая по численности группа — порядка 200 тысяч), Коста-Рики и других латиноамериканских стран.

Трамп, придя к власти, оказался в ситуации, когда с самого начала ходил под угрозой импичмента — для него было очень важно голосование в Конгрессе, который как раз импичмент и объявляет. Он искал и находил поддержку среди майамской диаспоры, но для этого постепенно отменял разрешения, которые были сделаны при Обаме, и в своих заявлениях выступал с критикой кубинской власти. Хотя перед тем, как избраться, как предприниматель заявлял, что хочет построить на Кубе два отеля. Став президентом, он о мыслях о сотрудничестве с Кубой забыл — стал декларировать и реализовывать антикубинскую политику. Кончил тем, что в последний год своего пребывания у власти ввел в действие третью статью закона Хелмса—Бертона, которая, естественно, вызвала очень резкую реакцию со стороны Евросоюза. Для Кубы все неудачно совпало одно к одному: ввод санкций, практически сразу эпидемия ковида. Соответственно, экономика Кубы оказалась в крайне тяжелом положении: в 2021 году ВВП упал на 11%. Количество иностранных туристов, а ставка была сделана на них как на локомотив развития, с 5 миллионов сократилось до 120 тысяч. По сути дела, страна была вынуждена вернуться к тому самому «особому периоду» 1990-х годов. Хотя перед этим и была отменена карточная система, ее пришлось частично вводить снова для распределения некоторых продуктов.

Нынешний вопрос с Байденом очень сложный: когда он избирался, на Кубе в принципе приветствовали его победу — президент Кубы Диас-Канель отправил ему поздравительную телеграмму со словами о надежде на развитие сотрудничества. Неожиданно для всех Байден, который был вице-президентом у Обамы и, по идее, разделял его взгляды на кубино-американские отношения, не предпринял никаких шагов по возврату к политике Обамы: не отменил фактически ни одного из решений Трампа, что в принципе вызвало и определенное недовольство среди американских кругов, которые были заинтересованы в восстановлении того, что ими уже было достигнуто на Кубе. Трудно, честно говоря, понять, чем и как думает Байден. Не знаю, рассчитывает ли он на свое переизбрание: если думает об этом, то для него опять же важна ориентация на консервативные круги Штатов и в том числе голосование в Майами. Если не думает, то можно ожидать, что в последний год перед уходом с президентского поста он сделает какие-то подвижки. На сегодняшний день шагом в направлении восстановления того, что было, является согласованное решение о возобновлении консульских отделов в посольствах Кубы в Штатах и США в Гаване. Закрытие этих консульств вынуждало кубинцев, желавших посетить Америку, ехать в Гайану и там получать визу, что было очень обременительно и в денежном отношении, и в плане затраты сил и времени. Объявлено, что функции консульств будут восстановлены в ограниченном объеме — в основном они будут работать с оформлением официальных виз и при чрезвычайных обстоятельствах. В мае было объявлено о снятии ограничений на переводы денег на Кубу и на коллективные поездки специалистов по обмену, увеличено количество авиарейсов.

Если говорить про переход власти от Фиделя к Раулю, как известно, это де-факто произошло в 2006 году, но де-юре было организовано в два этапа. В 2008-м Рауль Кастро был избран председателем Госсовета и Совета министров, а в 2011-м возглавил партию. Тогда же он заявил, что во главе страны будет два срока, и взял курс на обновление. По сути дела, экономические реформы 1990-х годов, которые делал Фидель, были вынужденными: отказ от некоторых принципов социалистической экономики — допуск иностранного капитала и расширение частного предпринимательства были сделаны в ограниченных размерах. Рауль взял курс на обновление страны: он говорил про адаптацию социально-экономической модели, а слово «реформы» не признавал. Его лозунгом было «Идти вперед медленно, но не останавливаясь». А шли они к развитию экономики и обновлению власти. По сути дела, все это было сделано: на Кубе в 2019 году приняли новую конституцию, которая фактически закрепила разделение властей. Если раньше глава государства и глава, условно говоря, парламента — законодательная и исполнительная власти — был в одном лице, то сейчас все это разделено: есть глава государства, законодательная власть, которая имеет своего руководителя Национальной ассамблеи, и есть исполнительная власть в лице премьер-министра. Еще два года политическая власть принадлежала Раулю Кастро, пока в 2021 году он не передал ее Диас-Канелю — президенту страны. Сделал он это, чтобы сохранить социализм на Кубе.

В условиях глобализации находиться в той изоляции, в какой была Куба, очень сложно. Есть мнение, что кубинское руководство избрало для себя в качестве приемлемой вьетнамскую или китайскую модель социализма, где государственный сектор соседствует с достаточно развитым частным. В октябре прошлого года были сняты ограничения практически со всех отраслей экономики для частного капитала. При этом оборона, медицина и образование находятся в государственных руках. Но по крайней мере лечение зубов частным образом уже осуществляется.

Торшин: Не завидовал ли Рауль Фиделю? Вот один сюжет: перед развалом Советского Союза, в сентябре 1991 года, меня попросили проехать по стране, объяснить народу, что творится. В Сьенфуэгосе, где мы строили атомную станцию и нефтеперерабатывающий завод, на вопрос из зала, что будет делать в такой сложной ситуации Фидель, я ответил: «Знаете, Фидель закончил иезуитский колледж. Он всегда найдет выход из положения». Где-то через два-три дня я вернулся в Гавану, на одной из бесед Рауль Кастро взял меня за пиджак: «Мигель, имей в виду: критикуй меня, Кубу, партию, но команданте не трожь». Я смутился. Он сказал, что знает про Сьенфуэгос.

Фидель в основном плотно занимался внешней политикой, Гаваной, медициной, спортом и детьми. Остальными вопросами — страной и ее проблемами — Рауль Кастро. Но вот сюжет: мы были в Моа на никелевом заводе. В ходе разговора наш посол Воротников сказал, что надо попросить у Москвы два шагающих экскаватора, и попросил меня перевести это. Я молчал, но потом признался, что я и по-русски не знаю, что это. Тогда Фидель засмеялся и помог мне: «Мигель, это же excavador des paso».

Тех, кто выступал резко, сажали в тюрьму. Оппозиция как у нас: кто-то в Израиль уехал, кто-то в Ригу, кого-то посадили…  Так и там. Когда захватили перуанское посольство, примерно 2–3 тысячи кубинцев выступали за то, чтобы им разрешили уехать в США, а Штаты не давали визы. Дипотношений не было, но в американском здании посольства работали 90 человек. Они были ассоциированы при швейцарском посольстве. А визы не давали: 3–4 тысячи в год. А мы просили в 10 раз больше, но они не хотели общения с Кубой. Фидель воспользовался ситуацией с перуанским посольством и специально отправил в Америку 160 тысяч бандюков и пьяниц. Потом американцы поняли, что Фидель их обдурил, и попросили забрать этих кубинцев назад. Он ответил, что это подарок им.

Калашников: В 1969 году я приехал на Кубу в качестве военного переводчика — два года был там как призванный в армию офицер. С народом мы общались только на улице: естественно, это были довольно скромные контакты — никто к нам не спешил с вопросами, кроме мальчишек, которые окружали нас с одной просьбой: «Чикли! Чикли!» Тогда я, честно говоря, не знал, что это такое. Позже я понял — они требовали жевательную резинку! Помните эту американскую жвачку, появившуюся во времена перестройки? На ней-то и было написано Chicklets — в их произношении стало «Чикли». Удивительно, что они, ребятишки лет десяти (родились они совсем перед революцией и не могли застать американские годы раздолья), каким-то образом (уж не знаю, как передавалась информация между поколениями), точно так же, как наши пацаны, сходили с ума по этой жевательной резинке. Помню, как мы заходили в роскошные магазины, которые остались со времен капиталистической Кубы: они были очень красиво оформленными, но с совершенно пустыми прилавками и витринами. Если магазин парфюмерный, то на полках — флаконы без духов внутри. В общем, вся торговля (хотя торговлей это нельзя назвать — распределение) шла через другие пункты. Конечно, все было уже довольно печально.

Когда спустя год я вернулся на Кубу уже в другом статусе, мы жили отдельно от кубинцев, в советском городке — как группа советников, вместе с семьями офицеров нашей бригады, которая стояла недалеко. Кубинские офицеры интересовались нашей военной системой и атрибутикой, у них как раз тогда стали вводить погоны, и они спрашивали, какие у нас есть звания, как это выглядит. Ясно было, что из нашей формы погоны взяли за образец. Жизнь кубинцев тогда была тяжелая.

Все считают, что кубинский национальный напиток — ром. Да, Куба славна ромом, но национальным напитком кубинцев я бы назвал пиво. Они его очень любят, свое у них хорошее. Я был свидетелем, как на праздник 26 июля в 1969 году кубинцам привезли пиво (его не было в магазинах) в маленький городок километрах в сорока юго-западнее Гаваны, рядом с которым был наш военный гарнизон. Народ ликовал — все обзавелись тарой, которую только можно было придумать: у кого кувшин, у кого банка, у кого, извините, ночной горшок. Но при этом была наглядная демонстрация кубинского характера и отношения: вечером мы шли по центральной улице этого городка, куда высыпал весь народ со своим пивом. Все оживленно разговаривают, мы идем, и каждый второй протягивает нам свой сосуд, предлагая выпить, при том что он этого пива год не видел. Он был готов поделиться с нами, чужими. Это было очень трогательно и символично: к нам, советским, вообще народ относился очень по-доброму, с большой симпатией и даже где-то благодарностью на тот момент.

Чем я и наша армия тогда занимались на Кубе? Во-первых, российская бригада стояла в том числе для охраны Гаваны, например от возможного вторжения наемников. Штаты вроде обещали не лезть, но обещать не значит жениться: мы доверяли, но были настороже. Во-вторых, кубинская армия только создавалась: наши специалисты ее обучали. Один из наших советников был Героем Советского Союза, полковником, танкистом. Его задачей было наладить ремонтные работы в танковом корпусе. Я работал со специалистом по боевой подготовке: мы ездили на учения, смотрели, как тренируются все, от взвода до батальона.

Никаких вооруженных конфликтов тогда на Кубе не было. Известно, что были шпионы и террористы, которые пытались проникнуть, но их ловили кубинцы, в каких-то случаях с нашей помощью. Хотя там, где служил я, нас не вовлекали в такие операции, собственно, даже было запрещено задействовать советских советников в каких-либо военных операциях.

Торшин: Куба — это лучшие годы моей жизни. Когда работа и хобби совпадают — это счастье. У меня и диссертация была по советско-кубинским отношениям. На Кубе родилась моя дочка: Ольгита-кубанита. Жена Наташа была много лет председателем женсовета посольства, работала вместе с Вильмой Эспин, женой Рауля. Самые добрые воспоминания. Конечно, я люблю Гавану. А какая красотища на Варадеро: купаться и отдыхать! Сказочное море…

Впервые я приехал на Кубу как первый секретарь посольства в декабре 1979-го. Красивая страна, хорошие спокойные люди, в чем-то закрытые. Рауль как-то сказал мне: «Мы такие чувствительные, потому что живем на острове. Поэтому мы знаем, когда ты приходишь с открытой душой, и сразу любим тебя. И не приближаем, если за пазухой кирпич».

Когда я летел, я не был знаком с Кастро. Познакомился с ним в декабре 1979 года, когда в Доме дружбы было организовано короткое мероприятие для наших дипломатов, по-моему, День кубинской армии.

Работы было очень много: экономика, наука, техника, производство. В 1990 году я был руководителем предвыборной кампании — в голосовании участвовали 17 тысяч советских граждан, на одной только атомной станции работала тысяча! Советская власть на Кубе стояла крепко. Государственная структура Кубы в основном была создана, когда послом был Виталий Воротников. Он помогал Фиделю, советские советники были в 24 ведомствах, которые составляли государственную структуру управления страной.

Я жил напротив здания Общества дружбы на Пасео: все наши туристы, прилетая, проводили первые часы за беседами в Доме дружбы — консул и местные специалисты рассказывали про Кубу. Приезжало много артистов. Помню, Большой театр привез балет «Спартак». Мы не могли билет достать, мне пришлось у Рауля Кастро просить. Он мне говорит: «Мигель, вы что, в Москве не можете посмотреть?» Но два билета дал.

В последний раз с Фиделем мы виделись в 2000 году, с Раулем мы по-прежнему в дружеских отношениях. Первый раз обнародую и такую историю: на одном из приемов, когда приезжали новые члены горбачевского Политбюро, мы попали под сильный ливень. Надо было пробираться к домику, где был организован прием, по грязи босиком. Правда, Фиделю дали какие-то ботинки и носки. Я тогда увидел бутылку пятидесятилетнего рома, мы взяли да выпили. Рауль тогда стыдил меня: «Мигель, только ты мог такое придумать. Имей в виду на будущее: с Фиделем нужно иметь в запасе две бутылки, а со мной — только одну». Я его спросил, а что же он не предупредил, когда наши кричали «Наливай!». Рауль ответил, что ему было неудобно. Когда ливень затянулся, мы достаточно выпили и завели разговор об одном секретаре ЦК, которого посадили в тюрьму. Я спросил, почему закрыли, хороший же мужик. Он ответил: «Мигель, не надо подсиживать». Группа молодежи из руководителей Кубы во время пьянки сказала, что пора убирать стариков-революционеров. Я согласился, что в этом есть смысл — пора готовить замену. «Мигель, но есть же второй человек. Это я». Я об этом не стал никому говорить. Когда один секретарь ЦК завел разговор, что пора готовить нового советского протеже на Кубе, я достаточно резко отреагировал: «Не надо залезать. Все подготовлено, все есть».

У меня по-прежнему есть там знакомые, конечно, живется им немножко сложно. Все позиции, которые были у Советского Союза на Кубе, сейчас заняли китайцы. Они развивают связь, электронику. Отношения с Кубой обрушили наши демократы: выступили против одиозного, как они считали, Фиделя, и все рухнуло.

Фото: Евгений Умнов/МАММ/МДФ, shutterstock.com, Владимир Родионов и Сергей Величкин/ТАСС, Леонид Паладин/МИА «Россия сегодня»