Кажется, из города почти исчезли бабушки и дедушки. Нет их ни в транспорте, ни на улицах, ни в скверах, даже в поликлиниках их немного. На лавочках во дворах уже давно нет, да и сами лавочки исчезли. Все реже появляются на улицах сгорбленные старушки с палочками, потихоньку двигающиеся дедушки.

Между тем, по данным Социального фонда, на февраль 2023 года в столице проживают 3 039 908 пенсионеров. Из них 554 909 — работающих. Ну они-то, понятно, на работе, а где же 2 484 999 неработающих? Где прячутся?

Моя одноклассница Маша, когда развелась с мужем и осталась без работы, сдала свою квартиру на Арбате и сняла загородный дом за 60 км от Москвы в поселке художников. Живут в этом поселке актеры, музыканты, рабочие сцены, какие-то волшебные столяры — кто угодно, только не художники. Причем все пенсионеры — дом престарелых на выезде. И вот Маша, которая всегда весила 42 кг, весит теперь 72, кутается в пуховый платок, ходит в валенках и принимает гостей. Живут у нее собака, беленький крысенок и две улитки, которые без конца размножаются, и Маша бегает в панике, раздавая их всем желающим. Но желающих уже не осталось, поселок небольшой. Я приехала на майские праздники. Получила в подарок улитку и рекомендации к ней: жить она должна, оказывается, в кокосовой стружке, ест салат айсберг и молотый геркулес с гречкой, чем-то политый, забыла чем. А вообще улиток этих можно и не кормить. Маша три месяца как-то не кормила, а они живут и размножаются. Причем между ними стоит толстая стенка — обложка от «Капитала» Карла Маркса, чтобы они не встречались, а они стенку сносят и в обнимку все время лежат. Лежать так могут вечно, типа спят. Но если их поставить под теплую струю воды, то они оживают, выползают: в общем, мы с Машей целый видеофильм сняли про улиточное купание. Потом пожарили картошку со шкварками, позвали Машиного жениха Васю — лет 70 ему на вид. Потом поехали на рынок, другого Васю взяли с собой, лет 85, наверное. Он купил рульку и обещал сварить гороховый суп. Я уже уезжать хотела, но из-за супа осталась, так Вася про него вкусно рассказывал. Потом пришла (боюсь предположить, сколько ей лет) Матрена, бывший литературный критик, хотя, говорят, критиков бывших не бывает. Матрена Машу осуждала, называла гулящей — то один к ней приходит, то другой, то с третьим она целуется: «Вот Игорь-то, Игорь, его все в поселке терпеть не могут, а эта с ним милуется». Ах, еще Игоря я не видела! Маша оправдывалась, объясняла, что Игорь сам приходит и она ничего сделать не может. Потом стали пить чай, открыли сахарницу, а там улитка. Как она туда доползла из комнаты так быстро, непонятно. Для нее это ж прямо путешествие из Петербурга в Москву.

Вася достал самогон, пили самогон с киселем. Потом поперлись к Матрене, а она уже спала мирно под телевизор и дверь закрыть забыла. Разбудили Матрену, она достала коньяк. «Ты тут так сопьешься, Маша», — сказала я. Она только весело рассмеялась: «Игорь звонил, сейчас придет, пошли ко мне, у меня еще ром есть».

Может, это и есть счастье? И мини-зоопарк, и от женихов, возрастных, правда, отбоя нет, и телевизора нет, забот никаких, лес вокруг и свежий воздух.

А я домой приеду — мне завтра на родительское собрание по ОГЭ в 8 утра, потом ребенка к врачу отвезти, потом кое-что написать надо на пять тысяч знаков, потом в магазин, суп сварить, в ремонт обуви, и страховка у автомобиля кончилась. И кокосовую стружку, в конце концов, надо купить для улитки.

Как оказалось, один Вася сдал свою квартиру на Патриарших, потому что жить в центре стало очень дорого. И коммуналка дорогая, и магазины. Собственно магазинов там практически нет, «Алые паруса» и то закрыли, одни бутики и рестораны. Другой Вася оставил квартиру сыну, когда тот женился, Матрена сдает свою трешку на Загородном шоссе. То есть эти пенсионеры теперь совсем не бедствуют. И в Москве они совсем не бывают, нет нужды: деньги за аренду и пенсию им переводят на карту, они ложатся в местные больницы и ходят в местные поликлиники.

Согласно исследованию, проведенному «РИА Новости», примерно 45–55% московских пенсионеров сдают квартиры и около 60% — комнаты. Те же, кто такой возможностью не воспользовался и оказался менее предприимчивым, становятся «невидимками». Очень многие пенсионеры старше 70 не могут даже зарегистрироваться на «Госуслугах», у многих нет компьютера, а у кого-то — просто сил дойти до МФЦ. И они даже не догадываются ни о «Московском долголетии», ни о каких других программах социальной помощи.

Люди запираются в четырех стенах по разным причинам. Среди ответов людей старше 60 лет на первом месте бедность (50%), болезни (47%), затем идет одиночество (22%), ощущение ненужности в обществе (19%), далее неуважение со стороны молодых (14%) и трудности с использованием технологий (13%).

Татьяне 69 лет, она в памяти и в уме, человек образованный, работала всю жизнь переводчицей, поездила по миру. Но у нее болят ноги, совсем не может ходить. К ней ходит социальный работник Настя, покупает продукты и помогает в готовке. Настя рассказала Татьяне, что одиноким пенсионерам раз в год государство выделяет помощь в виде предметов первой необходимости. Это может быть холодильник, микроволновка, либо компьютер, либо айпад. Татьяна выбрала айпад, а теперь мучается с ним, никак не может понять, на какие кнопки нажать, то все исчезнет, то звук пропадет…  Из дома она практически не выходит, мир ее ограничен телевизором и айпадом, если он соизволит включиться.

В моем доме практически нет пожилых людей. Большинство квартир сдается, остались всего четыре бабушки лет 80, которые все соображают, деменция их не настигла, но тоже не выходят из дома: боятся, что голова закружится, что плохо станет. Сил нет. И таких «невидимых» пенсионеров становится все больше.

Некоторые стыдятся выйти из дома или куда-либо записаться из-за собственного бессилия, немощи, деменции, возрастной депрессии и запираются дома. По мнению социологов, треть россиян старше 70 лет чувствуют себя покинутыми, никому не нужными. Многие умирают в своих квартирах, и тела их находят только через несколько месяцев.

И в результате город наш изменился. У него будто украли душу. Старушки и старички составляли непременную часть городской картины, сидя на лавочках, поучая молодежь. Да и молодежь раньше как-то пыталась помогать пожилым людям, старость было принято уважать. Этому даже в школе учили. Но сейчас город превратился в какой-то транзитный пункт, где все спешат и суетятся. Может быть, на окраинах еще остались бабушки и дедушки и благодаря им жизнь там кажется спокойнее и размереннее.

Это тоже определенная категория исчезнувших, которые переехали из центра в отдаленные районы. Случалось это в основном в 1990-е, когда коммуналки в центре города перестраивали под элитное жилье и старикам давали отдельные квартиры в Митино, Бутово и Жулебино. Но многие из них не пережили переезда. Пожилые люди после вынужденного переселения с насиженных мест быстро умирают.

Хотя кто-то идет на это по собственной воле. Ирина снимает 71-летней маме квартиру уже три года. Причина — ездить в Москву с дачи и обратно ей тяжело. Вот и сняли квартиру в ближайшем городе. Полчаса до дачи пешком или 5–7 минут на автобусе.

У Максима снимает квартиру пенсионерка за 14 500 рублей, свою сдает за 50 тысяч. До ее дачи от квартиры — 20 минут на автобусе. С мая по октябрь она живет на даче.

Сезонная сдача квартир на лето тоже очень распространена среди московских пенсионеров. Но чаще жители центра сдают квартиры, конечно, из-за выгоды. Снимают в спальных районах и имеют разницу в 40–50 тысяч рублей. Могут позволить себе и сиделку, и путешествия.

Немаловажным является и тот фактор, что улучшилось качество жизни и современные бабушки и дедушки совсем не похожи на предыдущие поколения. Современные бабушки не носят цветастых халатов и не развешивают постельное белье на улице, не варят варенье, многие даже не пекут пирожки. Они обижаются на само слово «бабушка», ходят в спортзал, к косметологу и ездят отдыхать за границу.

Из-за того, что нынешнее поколение пенсионеров 60–70 лет, считает стилист Алена Гусеева, было лишено в юности возможности носить модные вещи и быть стильными, они наверстывают это сейчас. Ходят в джинсах и бейсболках, носят модные футболки, худи, свитшоты и кроссовки и не боятся ярких цветов. И ведущие дизайнеры теперь, создавая новые коллекции, очень даже ориентируются на это поколение.

К косметологам тоже стали ходить гораздо чаще. По мнению Ивана Сомова, врача-косметолога с 20-летним стажем, заведующего клиникой «LMB-Бьюти», прибегать к услугам пластической хирургии и косметологии последние 10–12 лет стало больше женщин, потому что услуги теперь достаточно доступные. Если раньше подобными услугами пользовалась элита, все осложнялось невозможностью попасть в тот же Институт красоты (единственный на всю Москву) и очередями, то теперь это могут позволить себе многие. К пластической хирургии, правда, прибегают теперь немногие и в основном возрастные пациентки — 45+, а вот аппаратная косметология, филлеры и контурная пластика пользуются большим спросом, причем начиная уже лет с 32–35. Так что в нашем обществе, вероятно, скоро совсем не будет пожилых людей. Все будут выглядеть молодо и красиво.

По мнению заместителя директора Института демографии ВШЭ Сергея Захарова, главное решение проблемы мирового старения — это продление срока экономической активности пожилых. Если на рынке труда будет больше людей старше 60 лет, они будут по-другому работать. Но для этого им необходимо быть здоровыми и сохранять свою социально-экономическую активность. А значит, необходимо адаптировать инфраструктуру и среду для более пожилого населения. И тогда рано или поздно страны придут к «серебряной экономике». Наибольшим спросом будут пользоваться товары, предназначенные для пожилого населения. Промышленность начнет подстраиваться под их нужды. Дизайнеры будут создавать больше одежды для пожилых. Все социальные взаимодействия должны будут переориентироваться на пожилое население — это будет совершенно другая экономика и другая жизнь. Так что старикам, то есть бабушкам и дедушкам, в таком обществе не место — пожилой возраст почти ничем не будет отличаться от зрелого.