Кубическая форма, круглые окна на боковых стенах — хорошо нам знакомый павильон метро «Чистые пруды». Автор станции — Николай Яковлевич Колли. Внучка замечательного архитектора Наталья Яковлевна Колли рассказала Евгении Гершкович о членах своей семьи, шотландцах, немцах и итальянцах, поселившихся в Москве.

Holy Bible

В большой книге, которую мы называем семейной Библией, передаваемой по наследству, записана родословная Колли. Со временем история, безусловно, обрастает поправками, дополнениями, а древо — новыми ветвями.

Установлено, что родоначальник нашей семьи Уильям Колли появился на свет в местечке Банчори графства Абердиншир в 1737 году. Неизвестно только, кем же были его родители.

С воцарением Екатерины II торговые связи между Российской империей и Великобританской короной переживали лучшие времена. Стремившаяся к реформам императрица поощряла англофилию.

После Семилетней войны, вероятно, привлеченный льготами Уильям Колли отправился в Санкт-Петербург. По прибытии записался в книге часовни «Британской фактории» кузнечных дел мастером из Западной Шотландии местечка Гурок на берегу залива Клайд. В 1766 году женился на немке из зажиточной семьи Луизе-Гертруде Шубин. Предполагаю, Уильям, ставший Василием, уже имел положение и собственное дело, словом, наверно, был купцом.

Из семи детей четы Колли до зрелого возраста дожили двое — Джеймс и Луиза-Шарлотта. Опять же из текста семейной Библии знаем, что Джеймс, Яков Васильевич Колли, родился в Санкт-Петербурге в 1771 году. Окончил Петришуле, престижную лютеранскую школу на Невском проспекте.

Москвич Колли

Политические события, происходившие во времена правления Павла I, напрямую отразились на судьбе Якова Колли. Британцы захватили Мальту, которую Павел Петрович, магистр Мальтийского ордена, считал своей губернией. В 1800-м российский император прервал торговлю с Англией, на английские суда наложил эмбарго, ввел изменения в таможенный тариф, приказал арестовать все английские товары в лавках и выслал дипломатов из России.

Так как Яков Колли был человеком торговым, легко предположить, что он, как и другие английские купцы, затруднений не избежал. Ситуация заставила его переехать из Петербурга в Москву и обосноваться в ней навсегда.

В 1793 году 22-летний Яков Колли женился на Мэри Бейли (Марии Ивановне) из Йорка. Недавно мы обнаружили сведения о брате Мэри, крестном ее детей Джоне Бейли, который был преподавателем английского языка и литературы в университете и в 1809-м умер в возрасте 66 лет.

Англиканская община в Москве значительно увеличилась в тот момент, когда сюда перебралось семейство Колли. Однако богослужения английским резидентам приходилось проводить в голландской реформатской церкви в Немецкой слободе в Лефортово, на углу Немецкой улицы (ныне Бауманской) и Голландского (ныне Денисовского) переулка. В 1812 году здание Михаэлькирхе сгорело.

Яков Колли был одним из 12 подписавших в 1813 году прошение в британский парламент иностранных дел о финансовой помощи для постройки часовни для 200 английских резидентов в Москве. Диаспора временно арендовала часть особняка княгини Анны Александровны Голицыной на углу Малого Гнездниковского и Тверской.

Вскоре приобрели дом в Большом Чернышевском переулке и переоборудовали его под «британскую часовню». Однако число прихожан все росло. На том же месте англичане решили начать новое строительство, собрали пожертвования. Самыми щедрыми среди меценатов оказались совладелец Высоковской прядильно-ткацкой мануфактуры Роберт Макгилл и его супруга Джейн.

Подавляющее большинство в английской общине составляли шотландцы, посему собор освятили во имя апостола Андрея, покровителя Шотландии. Сегодня это известная москвичам англиканская церковь в Вознесенском переулке.

Яков Васильевич Колли был одним из первых старост церкви. Потом им стал его сын Генри Уильям, Андрей Яковлевич Колли. Мой дед с бабушкой венчались в этой церкви в 1921 году, хотя записи об этом событии не сохранилось. Почетным членом общины был мой папа, там же его отпевали. Теперь и меня как потомка семьи Колли приглашают присутствовать в соборе на всех важных событиях. Правда, я не очень активная прихожанка.

Колли, родившийся на корабле

Вернусь к жизнеописанию моего трижды прадеда. Потрясенные кончиной первенца, прожившего лишь 16 дней, Яков и Мэри Колли отправились в длительный заграничный вояж. События происходили еще до переезда супругов в Москву. Обратным рейсом Колли возвращались в Петербург парусным кораблем. Была сильная качка. 24 июня 1795 года на борту корабля Мария Ивановна разрешилась от бремени сыном, названным Генри, Андреем Яковлевичем Колли. Известно, что он стал купцом 1-й гильдии, банкиром, занимался торговлей шерстью и значился членом совета Московской коммерческой академии. С 1853 по 1854 год Андрей Колли был даже британским консулом в Москве.

Женился Колли в 31 год. Невеста, 16-летняя немка Наталия Христиановна Рейнгардт, принадлежала к вюртенбергскому дворянскому роду, но родилась и воспитывалась в России. Ее отец Филипп Христиан Рейнгардт, выпускник богословского факультета Тюбингенского университета, возведенный в сан пастора в 1803 году, переехал в Россию. Стал Христианом Егоровичем Рейнгардтом, в звании ординарного профессора был определен на кафедру практической философии Московского университета. Через три года он уже декан нравственно-политического факультета.

Удивительна судьба старшего брата Христиана Егоровича. Сменив Талейрана, Карл Фридрих Рейнгардт занял пост министра иностранных дел в созданном Наполеоном Вестфальском королевстве и еще состоял в переписке с Гете.

В Москве Колли жили во флигеле у палат, некогда принадлежавших купеческому семейству Сверчковых в одноименном переулке.

Род Колли отличался плодовитостью. Дети у Андрея Яковлевича и Наталии Христиановны были выдающимися. Александр Юлиус, Александр Андреевич Колли (1840–1916), окончил физико-математический факультет Московского университета, защитил магистерскую диссертацию «О виноградном сахаре». Стал химиком-органиком, определившим строение глюкозы и осуществившим первый синтез дисахаридов.

Младший из семи детей, Джон Роберт, Роберт Андреевич Колли (1845–1891), еще в детстве увлекся физикой. Профессору Казанского университета, затем кафедры физической географии Московского университета принадлежало первое экспериментальное доказательство инертности электрических заряженных частиц.

Их старший брат и мой прапрадед Генри Уильям, Андрей Андреевич Колли (1830–1889), пошел по торговой части. Он наследовал семейный бизнес, сперва как член банкирской конторы «Ахенбах и Колли младший», потом как глава торгового дома «Андрей Колли». Купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин Москвы, он поселился в Милютинском переулке, 13, стр. 1.

Мастер мраморных дел

Женился Андрей Андреевич Колли на итальянке. Семья породнилась с артистической династией Кампиони, происходившей из Варенны, городка на побережье озера Комо, что в Ломбардии. В семейном архиве есть акварель Николая Бенуа. На площади Варенны изображены старинная церковь Святого Георгия и окружающие ее домики. Стрелкой на рисунке указано жилище Кампиони.

Глава семейства Пьетро-Антонио Кампиони (1741–1807) с супругой Марией Венерандой Пирелли и детьми в Москве поселился у Ильинских ворот. В районе нынешней Новой площади купил сарай и устроил мастерскую, где производил мраморные и бронзовые работы. Там же продавал «разного сорту италианской мрамор; камины с барильефами и с бронзою, вазы, столовые доски, мозаические картины и рисунки», а «также канареек и попугаев», как в 1792 году сообщало объявление в «Московских ведомостях».

В 1800 году Кампиони взяли в аренду Тверское архиерейское подворье на Кузнецком мосту, организовали «гранильный цех». Сантино (1774–1847), младший сын Пьетро, стал знаменитым скульптором, умевшим «мрамор рубить, что яблоко резать» и пользовавшимся большим спросом у заказчиков. Сантин Петрович участвовал в отделке Большого Кремлевского дворца, Голицынской больницы, работал у князя Юсупова в Архангельском, в Останкино у графа Шереметева. Там же, в Итальянском павильоне, исполнил лепной настенный барельеф «Вакханка с лютнями». Из сохранившейся переписки Николая Петровича Шереметева с управляющим известно, что за мраморную облицовку колонн Сантино Кампиони запросил слишком дорого. Его сиятельство граф распорядился подыскать других мастеров. Но время шло, подходящие мраморщики не находились, пришлось отдать работу «Кампионию», прося о снижении цены, чего, конечно, не последовало. Кроме этого Кампиони не соглашался исполнять работы по образцам, предложенным Шереметевым, и приносил собственные эскизы.

Дела Кампиони шли хорошо, что позволило в 1841 году приобрести у другого скульптора Ивана Витали дом на Чистопрудном бульваре, 11.

Мария Антоновна Распини, жена Сантина Петровича, была дочерью состоятельного итальянского торговца. У меня хранится выполненный неизвестным художником портрет Сантино и Марии с маленьким сыном Пьетро на руках. К слову, этот Пьетро продолжил творческую традицию семьи, но стал архитектором. По окончании Императорской Академии художеств стажировался во Франции.

Парижский Сад акклиматизации решил подарить московскому зоосаду группу животных. Передавший подарок Петр Сантинович Кампиони (1826–1878) получил пост главного архитектора городского зоосада на Большой Грузинской улице.

У Сантино и Марии было семеро детей. Младшая дочь Юлия вышла замуж за Андрея Андреевича Колли и мне, соответственно, приходится прапрабабкой. У них было десять детей.

Кампиони и Колли — крепко связанные родственными узами семьи, они породнились трижды. Кроме моего прапрадеда его брат, химик, упомянутый Александр Андреевич, был женат на Александре Сантиновне Кампиони, а их старшая сестра Мэри замужем была за Александром Сантиновичем Кампиони.

Деловой партнер матери

Прапрабабка Юлия Сантиновна — дама с крутым волевым характером. Она пережила мужа и взяла семейный бизнес в свои руки. В селе Козмодемьянское в Химках имела усадьбу с двухэтажным домом, где собиралась вся семья. Сюда приезжал и Николай Леонтьевич Бенуа, друживший с Кампиони.

Племянник Юлии Сантиновны, Николай Владимирович Кампиони — большой стихоплет, даже сочинил поэму «Химкиада». Он был соучеником по гимназии Франца Креймана старшего сына Юлии Сантиновны, Джемса-Мортимера, Якова Андреевича Колли (1862–1917), моего прадеда.

Одно из первых частных учебных заведений, где была внедрена классическая образовательная программа, находилось на Петровке, 25. Сегодня в бывшем здании гимназии расположен Музей современного искусства.

Яков Колли как старший сын вел дела, став деловым партнером матери, председателем правления Чулковской компании каменноугольного производства, акционерного горнодобывающего общества «Платина» в Верхотурье, членом правления Торгово-промышленного товарищества «Малютина П. сыновья».

Поскольку Колли продолжали вести торговлю шерстью, Яков Андреевич нередко наведывался по делам в Среднюю Азию. Еще известно, что он был заядлым охотником, имел охотничий домик в Завидово и дачу в Шагарово на Волге.

С 1901 по 1904 год прадед был гласным Московской городской думы. К тому моменту он уже был женат на Варваре Николаевне Сапуновой (1864–1941), девушке из купеческого рода. По рассказам, венчались они сперва в православной, потом в англиканской церкви.

Прабабушка родилась в Туле, училась в московской гимназии Екатерины Констан. Говорят, отличалась озорным характером и в детстве любила запускать змеев с трещоткой. Однажды змей поднялся высоко, зацепился за крест на куполе собора, трещотка же продолжала оглушительно трещать. Тульский губернатор был весьма разгневан. Больше Варвара Сапунова змеев не запускала.

Внук эмира Бухарского

Колли имели двух сыновей и двух дочерей: Марию, Андрея, Николая и Татьяну. Мария Яковлевна, тетя Маня, была заведующей кафедрой иностранных языков фармацевтического факультета в 1-м Московском медицинском институте. Ее младшая сестра Татьяна Яковлевна много лет проработала переводчиком Всесоюзной торговой палаты.

В 1920 году Татьяна Колли познакомилась с актером и режиссером Николаем Михайловичем Церетелли и вышла за него замуж. Он служил во МХТе, в «Синей птице» исполнял роль Сахара. Дальше перешел в труппу Камерного театра к Таирову. Во многих спектаклях был партнером Алисы Коонен. В фильме «Аэлита» Якова Протазанова Николай Церетелли играл две роли — инженеров Лося и Спиридонова.

Церетелли имел эксцентрически яркую внешность и на самом деле приходился внуком эмиру Бухарскому Сейиду Алим-хану. Фамилию получил от отчима, грузинского князя Михаила Ваграновича Церетелли.

Кроме театра Николай Михайлович увлекался русской народной игрушкой, даже написал одноименную книгу. Обсудить ее издание зашел к Анатолию Луначарскому, с которым дружил. Нарком просвещения указал на Церетелли бухарским делегатам.

Пожилой бухарец вынул из кармана темно-коричневый шелковый платок, подошел к Николаю, закрыл тканью низ его лица и пристально посмотрел в глаза. Моментально сдернув платок, упал на колени и распластался перед Церетелли в земном поклоне. «Приветствую тебя, потомок древнего рода Мангутов!» Оказалось, правый глаз у всех эмиров был всегда больше левого.

Советский зодчий

Старший брат Татьяны, мой дед Николай Джемсович (Яковлевич) Колли, отличался скрупулезностью и аккуратностью. Всю жизнь он вел летопись. В записной книжечке в красном кожаном переплете размером 6 × 7 см сам для себя записал: «Родился 18 августа 1894 года на даче, на Оленьем просеке Сокольников». Значительное влияние на него оказал дядюшка, крупный торговец металлическими балками и рельсами, коллекционер живописи Лев Владимирович Готье-Дюфайе. Приглашая на выставки 10-летнего племянника, он покровительствовал его художественным наклонностям, содействовал их развитию.

Дед поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества на живописное отделение. Потом перевелся на архитектурное. Тогда в дневнике появилась запись: «Увлечение Марусей Мальковой. Мама боится этого увлечения, ея реприманды».

Летом 1915 года дед нанимается чертежником в бюро А. В. Щусева на постройке Казанского вокзала и испытывает перед академиком почтительный страх. Учился во ВХУТЕМАСе потом, после революции, которую, судя по всему, вполне принял. В 1918 году на площади Революции ставят монумент героям Гражданской войны «Красный клин» по проекту Колли с цитатой Дантона: «Вы знаете, как спасают свободу — идут на врага, а не поджигают его у себя дома».

Дед работал с Иваном Жолтовским на строительстве Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, с Виктором Весниным проектировал ДнепроГЭС, участвовал в создании поселка Сокол. Как полномочный представитель, прекрасно владевший французским языком, Николай Колли претворял в жизнь замыслы Ле Корбюзье, выигравшего закрытый конкурс на проект здания Центросоюза на Мясницкой.

В декабре 1928 года Колли командировали в Париж, в конструкторское бюро Корбюзье на улице Sevres, 35. Через год, во время второй поездки в Париж, дед сделал попытку привезти в подарок Корбюзье 2 кг зернистой икры и бутылку водки. Икру на границе отобрали.

Шестая мастерская Моссовета под руководством Колли проектировала грандиозный стадион в Измайлово, с трибунами на 140 тыс. зрителей и циклопической статуей Сталина. Стадион так и не построили. Но я запомнила, как однажды в выходной день дед с отцом взяли меня в Измайлово. Мне было лет пять или шесть. Зашли под недостроенные трибуны. Ходили молча, ничего не говорили. Для деда, видно, этот недострой был сильной травмой.

Колли строил Московский метрополитен: «Чистые пруды», круглый северный павильон «Парка культуры», вестибюль «Смоленской», уже утраченный, и созданную под влиянием флорентийской архитектуры «Павелецкую-кольцевую». Как он был счастлив, когда сняли леса с купола вестибюля этой станции.

В сентябре 1935 года в составе советской делегации Колли побывал на международном конгрессе в Риме. Ему тогда удалось попасть на озеро Комо, на старом кладбище Варенны найти могилы семьи Кампиони и дом на площади.

В 1921-м Николай Яковлевич Колли женился на Надежде Леонидовне Садовской. Бабушка происходила из семьи мещан с польскими корнями. Была очаровательная — высокая, вьющиеся рыжие волосы, всегда прямая спина. Поселились в Земледельческом переулке, 9. Там родился мой папа, Яков Николаевич Колли, ставший физиком-теоретиком, специалистом по электротехнике. С мамой, Ириной Дмитриевной Кирюшкиной, химиком, они познакомились еще в школе.

Меня воспитывали очень строго, особенно по части иностранного языка. Когда пришло время отдавать меня в школу, собрался семейный «крендель». Такая была традиция: в день именин Варвары, 17 декабря, собирался весь клан Колли, пекли пирожки с морковью и непременно плум-пудинг. Тетушки постановили, что мне следует поступать в немецкую школу. Остальные языки я уж как-нибудь выучу, а в немецком сложная грамматика.

Как и мама, я окончила химический факультет МГУ, работала там на кафедре аналитической химии, защитила диссертацию.

Дед и весной 1965 года продолжал курировать проект Корбюзье, уже 30 лет назад как реализованный: «Дорогой мсье…  Хочу Вам сообщить, что в настоящее время идут работы по замене старых стальных рам в здании Центросоюза новыми из алюминия, причем делается это в соответствии с первоначальными чертежами».

12 октября 1966 года Николай Колли побывал во Франции, посетил Рокбрюн-Кап-Мартен, где умер Ле Корбюзье, посидел у его могилы.

Вернулся в Москву, и 3 декабря его не стало. Похоронили деда на кладбище «Введенские горы» в некрополе Колли, где упокоились многие поколения нашей семьи.