Прапраправнучка Федора Ивановича Тютчева — филолог-испанист, руководитель отдела культуры Института Сервантеса в Москве Татьяна Пигарева — рассказала Евгении Гершкович о своих прославленных предках и семейных традициях.

Прежде всего давайте разберемся в корнях и ветвях вашего семейного древа. У Тютчева было девять детей…

… Две жены и возлюбленная, Елена Денисьева. Наша ветвь идет по линии второй жены поэта, Эрнестины Пфеффель, и их младшего сына, Ивана Федоровича Тютчева (1846–1909), придворного гофмейстера, члена Государственного совета.

Дочь Ивана Федоровича, Софья Тютчева, фрейлина высочайшего двора, воспитательница дочерей последнего русского императора, в 1912 году ушла в отставку из-за конфликта с императрицей Александрой Федоровной, связанного с ситуацией вокруг Распутина. По семейной легенде Софья Ивановна объяснила свое решение так: «Я не могу детям говорить правду, ибо правда слишком ужасна. И не могу лгать, ибо педагог не должен лгать». Если бы осталась во дворце, без сомнения, прошла бы с ними весь путь, до последнего.

После ухода из дворца Софья Ивановна вернулась в подмосковное имение Мураново. Там в 1928 году друг семьи, художник Михаил  Нестеров, запечатлел ее, сидящую на балконе флигеля. Портрет сейчас хранится в художественном музее Нижнего Новгорода. Брат Софьи Ивановны, Николай Тютчев, в 1920 году стал первым директором музея-усадьбы «Мураново».

Федор Иванович Тютчев. 1856	Эрнестина Федоровна Тютчева, 1862

Их младшая сестра, фрейлина двора Екатерина Ивановна Тютчева (1879–1957), в июне 1910 года вышла замуж за Василия Пигарева. Василий Евгеньевич служил секретарем великой княгини Елизаветы Федоровны, занимался многочисленными благотворительными заведениями, был членом правления Иверской общины сестер милосердия, помогал великой княгине в организации Движения помощи бедным семьям и хлопотах о достраивающейся Марфо-Мариинской обители.

Екатерина Ивановна и Василий Евгеньевич Пигаревы с первенцем Кириллом, 1911

Когда на свет появился сын четы Пигаревых, Николай, мой дед, его крестной матерью стала Елизавета Федоровна. «В воскресенье 14 августа (1916) родился мой маленький милый Николайчик. Крестили его 22-го, крестной матерью стала Великая Княгиня, которая для этого приезжала в Мураново… » — записала Екатерина Ивановна. Великая княгиня сшила для новорожденного крестильную рубашечку, по сей день хранящуюся в нашей семье. В ней был крещен мой сын Федя, мои многочисленные племянники. Дед Николай Васильевич, ставший биологом, доктором сельскохозяйственных наук, заведующим кафедрой птицеводства Тимирязевской академии, человек вполне реалистически настроенный, всегда утверждал, что единственное материалистическое объяснение тому, что род выжил, есть небесное заступничество Елизаветы Федоровны.

Верно ли, что и «Очерки о Суворове», написанные Кириллом Пигаревым, также послужили семье охранной грамотой?

Верно. Кирилл Васильевич Пигарев (1911–1984), брат моего деда, из-за своего дворянского происхождения официального высшего образования не получил. Зато учился на Высших государственных литературных курсах, был научным сотрудником Мурановского музея, а в 1949-м стал его директором. В 1943 году Кирилл Васильевич издал литературный труд «Солдат-полководец. Очерки о Суворове», который пришелся как нельзя кстати. Книгу настолько высоко оценил Сталин, что через год автору, не имеющему школьного и университетского образования, дали возможность защитить диссертацию на степень кандидата исторических наук. Само же  сочинение правнука Тютчева было отпечатано миллионными тиражами и во время войны раздавалось в окопах каждому солдату. Мужественный образ великого полководца должен был вдохновлять на подвиги.

Обложка книги «Солдат-полководец. Очерки о Суворове»	Николай Иванович Тютчев и Кирилл Васильевич Пигарев, внук и правнук поэта. Мураново, 1949

Музей-усадьба «Мураново» носит имя Ф. И. Тютчева, хотя так и не найдены документы, подтверждающие факт посещения дома самим поэтом. А какие есть адреса в Москве, связанные с Тютчевым?

Армянский переулок, дом 11. В 1810 году Екатерина Львовна, мать будущего поэта, купила у наследников князя Ивана Гагарина городскую усадьбу, построенную по проекту Матвея Казакова. И Тютчевы поселились «между Покровкой и Фроловкой». В советское время в здании разместился Дом соцобеспечения им. Н. А. Некрасова. Его сменил Комитет по Волго-Донскому строительству под председательством Г. М. Кржижановского. Затем бывшее тютчевское владение нарезали на коммуналки. С 1987 года дворец занимает Российский детский фонд. В нем есть небольшая экспозиция копийных гравюр и портретов, посвященная памяти поэта.

Армянский пер., д. 11

В этом классицистическом трехэтажном особняке с парадной лестницей есть и похожая на корабельную узкая чугунная лестница. Я всегда живо  представляла, как маленький Тютчев взбирался по ней. Особенно это было актуально, когда мои родители, неутомимые путешественники, ученые-биологи, в 1970-х решили строить собственную яхту на даче на Николиной Горе. Это грандиозное строительство 16-метрового плавсредства с тремя мачтами и мотором длилось восемь лет и было вписано золотыми буквами в историю поселка. В нем принимали участие Туполевы, Михалковы, Ботвинники и каждые выходные приезжавшие из города человек тридцать гостей. Ночевали в палатках, пели песни, обед подавался в три этапа. Настоящая романтика шестидесятничества. Пока строили яхту, успели родиться моя сестра Катя и два брата — Иван и Коля. У нас было безумно веселое детство.

А вот теперь давайте поговорим о родителях.

Мои родители — доктора биологических наук. Мама, Марина Леонидовна — ведущий научный сотрудник Института высшей нервной деятельности РАН. Папа, Иван Николаевич Пигарев — специалист в области физиологии сна, главный научный сотрудник лаборатории передачи информации в сенсорных системах Института проблем передачи информации РАН. В пору моего детства я не знала ни одной такой семьи, где было бы четверо детей и родители при этом ученые. Кстати, у моих родителей десять внуков.

Отец родился на Чистопрудном бульваре в доме 1а в гигантской коммуналке с коридорной системой. (Его некогда занимало Медико-филантропическое общество, а теперь здесь посольство Казахстана.) У них было две комнаты, одну из которых практически всю занимал гигантский рояль. Его впоследствии перевезли к нам в квартиру на Воробьевы горы, в Московский университет, в корпус К, где с 1953 года живет наша семья. Моя дочь Маша, когда была совсем маленькой, била по этому роялю погремушками, но старинный инструмент тогда был уже в нерабочем состоянии.

Музей-усадьба в Мураново

От прадеда по папиной линии, Ивана Евтихьева, у нас сохранились старинный буфет, пара ламп и черно-белые фотографии. История его жизни уникальна для сталинской эпохи. По образованию он был юристом, в 1920-е годы служил юрисконсультом Кремля и пользовался всяческими привилегиями вроде казенного автомобиля. В 1930 году, видимо, почувствовав, к чему идет дело, вдруг уволился с должности, бросил юриспруденцию и поступил в Архитектурный институт преподавателем садово-паркового искусства. Ландшафтным дизайном он, впрочем, всегда увлекался: у нас до сих пор на антресолях хранятся его альбомы с вырезками по садам и паркам мира. В Архитектурном Евтихьев преподавал до 1953 года, когда вернулся к прежней профессии, заняв кафедру административного права на юрфаке МГУ. Тогда же ему предложили квартиру в только что отстроенном высотном здании.

Кстати, мама и папа, дети университетской профессуры, жили в разных корпусах МГУ. Мамин отец, Леонид Григорьевич Воронин, был нейрофизиологом, деканом биологического факультета и создателем Сухумского обезьяньего заповедника. Из какой-то заграничной командировки он привез бабушке шубу из меха павиана с необыкновенным серо-зеленым отливом — такую роскошную, что однажды на улице Горького директор магазина «Елисеевский» лично под ручку препроводил бабушку в номенклатурный отдел и отоварил по полной программе, даже не спросив, кто она такая. Бабушка — дама крайне интеллигентная, ученый-биолог (она работала в Институте мозга) — после этой истории убрала шубу в шкаф и никогда больше не надевала.

Сейчас в музее-квартире В. И. Немировича-Данченко идет выставка «Театр и живопись», посвященная столетию со дня рождения Татьяны Ивановны Пигаревой-Алексеевой, вашей бабушки.

Баба Таня была уникальная. Всю жизнь мечтала об актерской карьере, посещала театральную студию, училась пению, но стала художником. Окончила Московский институт прикладного искусства, аспирантуру при Академии художеств под руководством скульптора В. И. Мухиной. Дипломную работу — сервиз к 50-летию МХАТа — создавала на Дулевском фарфоровом заводе. Татьяна Ивановна работала научным сотрудником в музее МХАТа. Среди ее работ множество эскизов костюмов к театральным постановкам.

Защита димплома, 1949	Татьяна Ивановна Пигарева-Алексеева, 1950-е

Когда Татьяна Евтихьева еще училась в институте, за ней ухаживал какой-то потомок Пушкина. В 1939-м она вышла замуж за правнука поэта Федора Тютчева — Николая Васильевича Пигарева. У них родились три сына, в том числе мой папа. Потом они дружно развелись, и Татьяна Ивановна вышла замуж за Матвея Архиповича Алексеева, правнука Евгения Боратынского. На свадьбу другой мой дед посвятил ей замечательную эпиграмму:

Я восхищен тобою!
Потомков трех поэтов сумела ты пленить, любовью их даря,
Но берегись!
Сергея Михалкова в Москве живут и бродят сыновья.

Расскажите о традициях, которыми знаменито ваше семейство, и о семейных реликвиях.

Традиций много. Вся семья обязательно собирается на Пасху на даче на Николиной Горе. Стол раздвигается человек примерно на тридцать, и устраивается конкурс куличей и пасх. В некоторые годы было представлено до двадцати разных видов пасх с невероятными ингредиентами. Доходило до шоколадно-клубничных с мраморным раскрасом: художественные гены рода у нас сливаются с кулинарными.

Непременно семья собирается на Новый год и всякий раз придумывается какая-то тема для общего конкурса. Например, все писали портреты друг друга. Лотереей решалось, кто чей. Как-то племянница, архитектор Соня Свердлова, написала отличный портрет моего сына Феди. А вот моей маме, которая совсем не умеет рисовать, по жребию достался портрет невестки Аллочки. Она гениально вышла из положения с помощью риса, выложив улыбку жены моего брата Вани в бархатной коробочке.

Семья Пигаревых. В центре — Марина и Иван Пигарев, стоят четверо их детей: Татьяна, Екатерина, Иван и Николай с мужьями, женами и детьми, 2018

Еще мы все время играли в шарады, ставили домашние спектакли. Следующие поколения полюбили интеллектуальную игру «Шляпа» (мы называем попросту — «Игра в бумажки»), и все базовые знания по мировой культуре дети получали из этой игры. Мой сын в четыре года выучил «Ле Корбюзье» и искренне удивлялся, почему это одногруппники в детском саду ничего такого не знают.

Великих реликвий после передачи в музей Мураново дома осталось не так много. Когда родился Федя, а он был первым Федором в семье в XX веке, то дед, Николай Васильевич, подарил ему маленький образок святителя Митрофана Воронежского, который, по документальному  свидетельству, всю жизнь висел над кроватью Тютчева. Федя с большим интересом читал о своем предке, делал доклады в школе, потом стал и сам писать стихи. Через месяц он получит диплом выпускника Школы-студии МХАТ (Федор Левин, мастерская Дмитрия Брусникина).

Есть ли какой-то рецепт сохранения истории семьи и передачи ее от поколения к поколению? 

Мне просто повезло! История рода Тютчевых прослеживается со времен Куликовской битвы, в летописи «Сказание о Мамаевом побоище» упоминается наш предок Захарий Тутчев.

Мой папа всегда отрицательно относился к потрясанию дворянскими регалиями и соблюдал ироническую дистанцию. Такого, чтоб нам говорили: «Дети, каждое утро мы начинаем с чтения стихов Тютчева!», конечно, не было.

Когда детьми мы, например, приезжали в усадьбу Мураново, он нас быстро отправлял полоть дорожки, а не ходить с видом экспоната.

Как только какая-нибудь из ветвей семьи вознамеривалась устроить генеральную уборку в доме, тут же появлялась мама, главный летописец и архивариус рода, с новыми альбомами и папками. Все архивы были полузапретными, лежавшими не на виду, даже специально к этим сокровищам хотелось пробраться и порассматривать. Доставались они изредка.

Мама нас приучила к этому ритуалу, ставшему желанным. В этом тоже была родительская мудрость. Когда процесс происходит естественно, без насаждения, в какой-то момент информация уже впитывается через поры души.

Фото: из личного архива семьи Пигаревых, detfond.org, knigoluby.ru, русь-живая.рф