Ее называли последней звездой советского экрана, актрисой, которой ушедшее кино сказало свое последнее «прости». Актер Максимилиан Шелл, за которого Андрейченко вышла замуж в середине 1980-х, говорил: она была единственной известной ему русской, кто всегда улыбался.

Улыбка по-прежнему на месте, правда, совсем иная. Одни называют ее победоносной, другие вспоминают Гуинплена, что очень жестоко и несправедливо. Но можно не помнить, что Наталья Эдуардовна — крупная актриса, не смотреть «Сибириаду» или «Военно-полевой роман», не знать, что она играла у Анатолия Васильева. В массовом сознании осело одно: она — Мэри Поппинс. Непросто принять, что Леди Совершенство уже не та и позолота остается на пальцах.

В последние годы Андрейченко производит странное впечатление, иногда напоминая чуть ли не фрика. Настолько она экзальтирована, так странно одевается, говорит о себе в третьем лице. У меня сохранилось письмо Натальи Эдуардовны. Она тогда только поселилась в Мексике и даже не обзавелась еще русской клавиатурой:

«OCHEN UVAZAJU NATASHU, KOTORAJA VSEGDA :

— IZISKANNA

— ISKLUCHITELNO BLAGORODNA

—  I S VELIKOLEPNIM UMOROM  — ОSOBENNO PO OTNOSHENIJU K SAMOJ SEBE… »

С последним я бы поспорила. Сегодня у актрисы есть свой сайт и аккаунт в инстаграме, где под 60 тыс. подписчиков. Она рассказывает, что в одной из прошлых жизней была майянской принцессой, учит древней мудрости толтеков, медитации и сыроедению. Свое 64-летие отметила фото, на которой, голая, прикрывается лишь подушкой.

Почти каждый приезд в Москву Андрейченко подкрепляет очередной пикантной подробностью бурной биографии. Будь то лечение от алкоголизма в 20 лет, групповое изнасилование тогда же, миллионное наследство Шелла или отношения с родным сыном, против которого она возбудила уголовное дело. Самое удивительное, что все эти откровения плюс-минус правдивые. Они попадают в новости и заставляют вспомнить слова первого мужа Натальи Эдуардовны, композитора Максима Дунаевского: «Она всегда была абсолютно сама по себе и могла сделать все что угодно — не только на спор, а просто, чтобы шокировать». Правда, надо признать, с годами провокации помельчали.

Актриса любит цитировать свою бабушку, говорившую: судьба придет — на печке найдет. Но сама она, несмотря на нынешний имидж, вполне прагматична и жизнь, что называется, выстраивала.

Похоже, характером Андрейченко пошла в мать Лидию Васильевну, женщину властную и жесткую. Она была ответственным работником Минпросвещения РСФСР и летала по стране с инспекцией интернатов и детских домов. Отец Эдуард Станиславович служил инженером машиностроительного завода. Семья жила в Долгопрудном, была благополучной и далекой от искусства. Еще в шесть лет родители отдали дочь на плавание в ЦСКА, увидев в ней профессиональную спортсменку. Но в девять девочку представили будущему тренеру, олимпийской чемпионке Галине Прозуменщиковой. Андрейченко так впечатлили ее выдающиеся плечи, что она ушла из бассейна навсегда. Родители решили, что дочь должна поступить в МГУ, и в старших классах она ездила на лекции на филфак. А когда все же пошла в артистки, Лидия Васильевна напутствовала: «Ну пробуй. Будешь знать, как проваливаются».

Она до сих пор жива, и ее отношения с дочерью, как и прежде, не безоблачны. Андрейченко не раз говорила, что собственных детей никогда не унижала недоверием, как ее саму в детстве. Дети, правда, сочли это проявлением равнодушия, но сейчас не о них. Наталья уже была студенткой, когда однажды привела в гости молодого человека. Мать что-то сказала в его адрес, и из дома девушка ушла. Ее не искали. А когда спустя несколько дней блудная дочь явилась, ее вещи были выставлены в коридор. В Долгопрудный она не вернулась: переехала к бабушке, жившей в Москве на Коровинском шоссе. Не так давно в одной телепередаче Наталье Эдуардовне предложили из нескольких фото узнать то, на котором дверь родительской квартиры. Она узнала, но далеко не сразу.

Андрейченко действительно провалилась в Щепку, однако поступила во ВГИК, в мастерскую Сергея Бондарчука и Ирины Скобцевой. Уже на втором курсе, в 1975-м, получила первую безымянную роль, а до диплома за плечами начинающей актрисы было уже три заметных работы. Бондарчук не приветствовал, когда студенты снимаются, исключение делал лишь для Андрейченко и Андрея Ростоцкого. Скобцева до последних дней не жалела для бывшей студентки добрых слов: именно Наталья Эдуардовна наиболее чутко воплощала то, что они с мужем ценили в профессии. Андрейченко в ответ восхищалась «отточенностью» Ирины Константиновны. И вспоминала, как на съемках «Тихого Дона» она загуляла и все срывала. А Скобцева по первому зову помогла, вытащила.

1970-е

Ох уж эти загулы. Наталья Эдуардовна любит поговорить о том, как хулиганила — ее словечко — особенно в молодости. Характер, мол, русский, необузданный, тут тебе и широта, и размах. Проявился он уже на «Сибириаде». Еще студентку Андрейченко — «сибирскую, ядреную, кровь с молоком» — привел к Андрею Кончаловскому на площадку большой ходок по барышням Александр Панкратов-Черный, работавший на фильме ассистентом режиссера.

Поборник низких истин Кончаловский давно написал и о мимолетном романе с актрисой, и о ее выкрутасах. Неудобно вышло, когда Андрейченко отмечала окончание ВГИКа и «зависла» в какой-то квартире на Арбате. Сбившиеся с ног киношники ее там разыскали — нерадивая артистка пряталась под столом. Чтобы не останавливать съемки, которые проходили в Калинине, Кончаловский был вынужден пригласить дублершу. От того времени остался и совсем неправдоподобный анекдот. Будто бы в одну из июльских ночей Наталья, Панкратов-Черный и народный артист СССР Павел Кадочников купались голышом в центре города, горланили песни — нарушали общественный порядок. Их задержали. В свое время фильм «Подвиг разведчика» так понравился Сталину, что исполнителю главной роли Кадочникову выдали шутейную бумагу о присвоении ему почетного звания майора всех родов войск СССР. Эта «охранная грамота» пригодилась и в калининской милиции.

«Сибириада» была проектом государственным, эпопею курировал председатель Госкомитета Совета министров СССР по кинематографии Филипп Ермаш. Якобы он вызывал на ковер Андрейченко-старшего. Дочка у вас, дескать, талантливая, подает надежды, но совсем без тормозов, надо с этим что-то делать. Эдуард Станиславович только развел руками. Андрейченко входила в делегацию, которая представляла фильм в Каннах, где он получил Гран-при. И следующие несколько лет много снималась в том же амплуа волоокой русской красавицы с косой до копчика: и в «Дамы приглашают кавалеров», и в «Коней на переправе не меняют», и в многосерийном «Мужестве».

Наталья Эдуардовна признавалась, что всегда любила мужчин, и лучшие, до единого, были ее: «Когда кто-нибудь нравился, вела себя как мужик в юбке». Тем более удивительно, при ее-то разговорчивости, что на сегодняшний день актриса назвала лишь один роман, с Кареном Шахназаровым. Жених был перспективный, хотя и снял к тому моменту полтора фильма. Зато, безусловно, даровит, к тому же из хорошей семьи. Его отца Георгия Шахназарова называли одним из зачинателей советской политологии, впоследствии он стал членом-корреспондентом АН СССР и сподвижником Михаила Горбачева. Андрейченко называла Карена Георгиевича своим генетическим фондом. А сам он признавал, что Наталья была «как три ха-ха», импульсивная и позитивная. И все у них шло ладно, пока «Карешка» не отпросился на неопределенное время, чтобы засесть за сценарий «Мы из джаза». А когда позвонил спустя четыре месяца, трубку снял уже Максим Дунаевский. Хотя при знакомстве композитор на актрису впечатления не произвел: «Скромный, растерянный, очки все время сваливаются». Зато какие песни!

Максим был незаконнорожденным сыном знаменитого композитора Исаака Дунаевского и до совершеннолетия рос Пашковым — по матери. Зоя Ивановна по жесткости нрава ни в чем не уступала Лидии Васильевне. Характерная балерина, окончившая карьеру в труппе Московского театра оперетты, она сумела выстроить все так, чтобы не только оставаться рядом с Исааком Дунаевским, но и получить признание как пусть не официальная, но вторая жена.

С Максимом Дунаевским и сыном Дмитрием

Андрейченко и Дунаевский поженились, когда Наталья Эдуардовна была на шестом месяце. Сын Дмитрий родился в ноябре 1982-го. Зоя Ивановна и первое, и второе событие приняла без восторга. Андрейченко стала уже четвертой женой ее сына и вряд ли последней. Пашкова даже слова «внук» чуралась: «Зачем я буду привыкать к чужому ребенку, если вы потом разведетесь и мне придется страдать?» Впрочем, когда молодые ругались и Максим Исаакович отправлялся в доставшуюся от прежних разводов однушку на выселках, Наталья Эдуардовна прекрасно уживалась со свекровью в огромной квартире на Огарева (сейчас — Газетный переулок) в кооперативном доме Союза композиторов. А лето маленький Митя проводил на купленной еще Исааком Дунаевским даче в Снегирях, где было два гектара земли.

И Дунаевский, и Андрейченко любили покутить и жили вполне беззаботно. Рожала Наталья Эдуардовна, едва успев вернуться из ресторана Дома композиторов, где отплясывала три часа кряду. И понимали муж и жена друг друга с полувзгляда. Когда сыну была пара недель, актрисе прислали сценарий «Военно-полевого романа». Съемки планировались в Одессе, она захотела предварительно познакомиться с режиссером Петром Тодоровским, понять, есть ли смысл жертвовать ребенком. «Дверь открылась, и вкатилось ясно солнышко, — вспоминала Андрейченко. — По энергетике, по таланту, по аристократизму. Я оглянулась на Максима, и он сразу все понял. Прости меня, блудную, но у такого человека буду сниматься».

Удивительно, но Дунаевский, автор музыки к двухсерийной картине о Мэри Поппинс, никак свою жену в этот проект не продвигал. Играть собиралась Анастасия Вертинская. Она была утверждена, уже шли репетиции. А Андрейченко с Дунаевским в тот момент были в ссоре. Она мужа всегда ревновала на «диком, плебейском» уровне. Если он, будучи за рулем, заглядывался на очередную красотку, выскакивала из машины на полном ходу. А когда Мите исполнилось девять месяцев, у Дунаевского родилась дочь на стороне. Ее мать, переводчица Нина Спада, впоследствии опишет случившееся в книге «Душою настежь». А тогда Андрейченко потребовала поклясться жизнью сына, что «там» ничего не было, и, конечно, Максим Исаакович поклялся. Она не поверила, ушла из дома. Страдала. Худела.

«Военно-полевой роман», 1983

Последняя тема в биографии Натальи Эдуардовны не только девичья — судьбоносная. Сама она рассказывает, что после нравоучения Ермаша решилась закодироваться от алкоголя. Но все пошло не так, она пережила клиническую смерть, и парящая над кроватью душа решила не возвращаться в постылое корпулентное тело. Андрейченко вообще любит подсчитывать, сколько раз была при смерти, как-то даже случилось общее заражение крови «по вине личного дантиста Рейгана».

Худела она целенаправленно и превратилась совсем в другую женщину — тоненькую, нервную, без следа безмятежности. Но и в этом образе оказалась органичной. Преображение произошло стремительно. И когда Вертинской не понравился уже записанный саундтрек будущего фильма и она отказалась от роли, режиссер Леонид Квинихидзе опасался, что Наталью Эдуардовну не утвердят.

Сегодня о «Мэри Поппинс, до свидания!» всерьез пишут как о социокультурном феномене. Одни видят в фильме критику западных ценностей, другие уверены, что он не только подготовил перестройку, но и предъявил глобальный сценарий нового мирового порядка. На этом фоне Андрейченко появляется в телестудиях с неизменным зонтиком и заявляет, не смущаясь, что съемки в «Мэри Поппинс» считает своей миссией. Конечно, 8 января 1984-го, когда картину впервые показали по телевидению, никто не мог предположить, что она станет чуть ли не культовой и уж точно главной в фильмографии Натальи Эдуардовны. Так, безделица. Куда заманчивее казались два других полученных в том же 1984-м приглашения.

Это были «Зимняя вишня» (главная роль была написана специально для Андрейченко) и американский мини-сериал «Петр Великий» — первое западное производство на территории СССР с бюджетом 36 млн долларов и такими звездами, как Лоуренс Оливье, Омар Шариф, Ванесса Редгрейв и Ханна Шигулла. Наталье Эдуардовне предстояло играть жену Петра Евдокию Лопухину, которой в кадре от 17 до 65 лет. О такой роли мечтают.

В то, что американский проект будет осуществлен, Андрейченко не верила. Подруга, актриса Наталья Архангельская, увещевала: «Ты дура, что ли? Елки-моталки, первое в истории американское кино! А ты козюли строишь: хочу, не хочу. Ты в этих “Вишнях” еще не наснималась?» Наталья Эдуардовна хотела было подписаться на оба проекта, но режиссер Масленников отрезал: мы, мол, американскому империализму в подстилки не пойдем! По другой версии, актрису все же утвердили в «Вишню», даже сшили костюмы. Но она закрутила на площадке «Петра Великого» с исполнителем главной роли Максимилианом Шеллом и в Выборг, где снимал Масленников, просто не приехала. Роль переписали на Елену Сафонову.

«Петр Великий», 1985

Австриец по рождению и швейцарец по паспорту, Максимилиан Шелл до сих пор считается одним из самых известных в мире немецкоязычных актеров. Аристократ и интеллектуал, он был еще режиссером независимого кино, дирижером и концертирующим пианистом, профессором искусствоведения и удачливым коллекционером. Но до «Петра Великого» Андрейченко о такой звезде не слышала: в СССР Шелла знали разве что по «Нюрнбергскому процессу», за который он в 1962-м получил «Оскар», и «Симону Боливару» (1969). Возможно, оттого Андрейченко с восторгом передает слова Лайзы Миннелли, что Максимилиан — king of actors.

Съемки проходили сложно, иностранцы протестовали против безобразных условий: «Замечательно, что никто не умер», «Ни один актер больше не будет переодеваться в поле и присаживаться на корточки в костюме за кустом!» Бюджет рос, график летел к чертям, NBC лютовала. Оператор Бертолуччи и Копполы Витторио Стораро кормил всех спагетти и падал в обморок, когда ему не давали времени, чтобы снять красивый закат. Шелл пытался заступиться за Юрия Назарова, который был вынужден лежать на снегу в 27 градусов мороза — самому Максимилиану подкладывали матрасик. Он ругался с режиссером, матерился и уходил с площадки, печатая государев шаг. Такая независимость Наталье Эдуардовне очень нравилась.

Английский Андрейченко только учила, немецкого и вовсе не понимала, но были рисуночки на крахмальных салфетках, лежащий между ними словарь и мужской напор Шелла, перед которым она сдалась «как какая-то амеба». Все завязалось в Суздале, а в Москве пара встречалась в гостинице «Космос». К слову, в феврале 1985-го именно там из телефонного разговора с Германией Шелл узнал о своей уже третьей режиссерской номинации на «Оскар» — за документальную драму «Марлен» о Марлен Дитрих. Еще был номинирован какой-то русский фильм, «что-то про войну и любовь». Картины, где снималась Наталья Эдуардовна, Максимилиан увидит много позже, и больше всего ему понравится «Леди Макбет Мценского уезда». А той ночью актриса сразу же позвонила режиссеру «Военно-полевого романа» Тодоровскому — сообщить и поздравить. И он, и Шелл так и остались номинантами.

Конечно, прошли времена Зои Федоровой, когда связь с иностранцем грозила реальным тюремным сроком. Но встречи один на один, без переводчика, мягко говоря, не приветствовались. Андрейченко не раз выставляли из номера любовника в гостиничный «комендантский час». Шелл бесился, они уходили вместе, следом тихонько ехал мотоцикл с товарищем при исполнении. Андрейченко стыдили: что вы себе позволяете, советская актриса, замужняя женщина, а таскаетесь по гостиницам? Саму ее замужний статус не смущал. Дунаевский возвращался домой в два часа ночи после «тенниса», она приходила в полтретьего с «занятий по устранению акцента». А уже весной 1985-го они развелись.

С Максимилианом Шеллом

«Максимилиан действительно был влюблен, — вспоминал Максим Исаакович. — А у Наташи появилась перспектива начать новую жизнь с оскаровским лауреа­том и миллионером. Время было смутное, в стране творилось черт-те что, конечно, такой шанс нельзя было упустить». Дунаевский упоминал и о том, как Андрейченко предлагала ему организовать брак с младшей сестрой Максимилиана и тоже актрисой Имми Шелл, чтобы и он получил возможность свободно выезжать за границу.

Сегодня Наталья Эдуардовна убеждена: не вмешайся в роман политика, заядлый холостяк Шелл никогда бы не женился. А он так боялся советских властей, что даже признание в любви на форзаце очередного словаря подписывал, будто это сонет Шекспира. И хотя ерепенился, пропадал, брал время подумать, 11 июня 1986-го их с Андрейченко расписали. После церемонии в Грибоедовском ЗАГСе молодожены перебежали в соседнее посольство Швейцарии: только там Максимилиан чувствовал себя защищенным.

На даче в Снегирях с Дунаевскими соседствовала Людмила Максакова, за десять лет до этого вышедшая за гражданина ФРГ. Бизнесмен, он преспокойно начал жить на две страны. Максимилиан Шелл менять свою устоявшуюся жизнь не мог и не собирался. За двадцатилетний брак с Андрейченко он даже ни одного русского слова не выучил. Разве что его рык «Ты сейчас п***ы получишь!» понимали все, вплоть до кухарки-филиппинки.

С Шеллом Наталья Эдуардовна познакомилась в 28, в самый расцвет карьеры. Времена наступили уже совсем вегетарианские, и она, получив пятилетние визы для въезда в три страны, где жил муж — Германию, Австрию и Швейцарию, продолжала сниматься в СССР. С Максимилианом виделась, если он приезжал в Москву, или в Европе, где гастролировала со спектаклем Анатолия Васильева «Серсо». И только в 1989-м, отыграв последнюю сцену в «Леди Макбет Мценского уезда» Романа Балаяна, Андрейченко улетела в Мюнхен рожать дочку. А потом надолго исчезла.

«Когда мне начинают промывать кости, — сердится актриса, — всегда звучит: зачем же Андрейченко уехала? Как будто я умерла. Нет, я работала как собака: в Лос-Анджелесе, в Германии, постоянно возвращалась в Россию. Но этого будто не было!» Было действительно многое, но еще больше того, что не случилось.

Наталья Эдуардовна уверяет, что с мозгами дружила с детства, и у нее не было иллюзий, что в 30 лет она покорит Голливуд. Лукавит, конечно. После падения железного занавеса такие надежды питали многих. Да и странно было бы, чтобы Андрейченко с ее амбициями и энергией спокойно осела в мюнхенском особняке Шелла на положении жены и матери.

Особняк, к слову, был роскошный, с целым штатом прислуги и канцлером Гельмутом Колем в роли частого гостя. На Шелла работали две-три секретарши и несколько агентов. Было время, Андрей Кончаловский допытывался у Натальи Эдуардовны: а Максимилиан настоящий миллионер или ненастоящий? Шелл и правда был богат. Он всю жизнь много работал и в Европе, и за океаном. В свое время Максимилиану предложили сценарий. Он понял, что это переделка Куросавы, но не понял, что там делать немецкому актеру. Ответил: «Значит, так. В Мюнхене проходит выставка Макса Эрнста, и там есть картина, которую мне хотелось бы иметь. Если вы ее для меня купите, я сыграю». Оказалось, картина уже продана. А по тому сценарию Серджо Леоне в итоге снял «За пригоршню долларов», роль сыграл Клинт Иствуд.

Но основу состояния барона Шелла составляли, что называется, длинные деньги его семьи. Среди всей недвижимости в Германии, Швейцарии и Австрии больше всего он любил родовое поместье в Альпах, между Грацем и Ольсбергом. Причем сам Максимилиан жил там в «малипусенькой избушке на курьих ножках», подаренной его прапрадеду, главному жандарму страны Норбергу фон Нойе, императором Францем Иосифом. В домике не было удобств и стояли железные кровати: на одной из них, приезжая на охоту, спал сам император.

Андрейченко быстро научилась делить людей на «аристократов» и «плебеев», а жителей поместья называть «крестьянами». Однако «морозить попу», выходя по нужде во двор, отказалась категорически. И перебралась в дом, который построила в том же поместье старшая сестра мужа, актриса Мария Шелл. В нем были нормальные кровати и три сауны.

Мария — звезда немецкоязычного кино середины прошлого века, ее фотография дважды украшала обложку журнала Time, в Вене даже есть улица ее имени. Максимилиан получал свой «Оскар» со словами: «Теперь немцы наконец перестанут называть меня младшим братом Марии Шелл». Она играла в «Братьях Карамазовых», в «Белых ночах», любила повторять, что чувствует себя русской, и называла невестку Андрейченко сестрой по душе. Та в ответ поддакивает: «Мария была крупной фигурой, я тоже не из помойки, конечно, мы понимали друг друга». Наталья Эдуардовна умеет выстраивать отношения сообразно обстоятельствам.

Другое дело, что она привыкла к самодостаточности еще со студенчества. Снималась иногда в двух фильмах одновременно, а это 140 рублей, плюс 140, плюс Ленинская стипендия. Позднее, в браке с Дунаевским, если Андрейченко нужна была значительная сумма, она разводила большой и указательный пальцы: «Вот столечко». Шла и брала, это были партнерские отношения, оба хорошо зарабатывали, и деньги не порождали вопросов. Шелл не был скуп. Но просить актриса не умела и не хотела учиться. Едва оказавшись в Мюнхене, она встретилась с режиссером театра Каммершпиле, но немецкоязычного будущего, тем более театрального, для себя не видела. Куда больше манило будущее англоязычное, голливудское.

Первый и, как выяснилось, самый-самый шанс выпал, когда дочери Насте не было и двух месяцев. Режиссер Фред Скеписи задумал картину «Русский дом». В главной роли был заявлен Шон Коннери, бывший уже в таком статусе, что мог держать кассу в одиночку, и продюсеры позволили задействовать неизвестных миру русских артистов. Скеписи пересмотрел кучу фильмов, нашел Никиту Михалкова (эту роль сыграл Клаус Мария Брандауэр) и буквально влюбился в «Леди Макбет Мценского уезда». Андрейченко отправили в Лондон бизнес-классом (Шелл ее так не баловал), она подписала контракт, с нее сняли мерки для костюмов. В Малаге, где кандидатуру актрисы утверждал Шон Коннери, Наталью Эдуардовну поселили в отеле, под окнами которого ходили фламинго — она их в жизни еще не видела. Коннери оказался «очень милым, в свитерочке», и они даже переработали вместе какие-то московские сцены. Туда же, в Малагу, ей привезли уже подобранную для фильма обувь, чтобы привыкала. Наконец, Андрейченко просили прилететь на студию: это не проба, чистая формальность, вы утверждены, все ок. И тут в дело вмешался Шелл. Закричал, затопал ногами: «Это унизительно! Либо они тебя берут, либо нет!» Андрейченко послушалась и никуда не полетела. Оно, может, так и было. Хотя нельзя умолчать, что ролью заинтересовался агент Мишель Пфайффер, а таким звездам не отказывают. Но Андрейченко до сих пор винит Максимилиана, который, мол, оказался слишком ревнив к профессии, не стоило ему доверять.

Что бы ни говорила Наталья Эдуардовна, она на Шелла рассчитывала. Была уверена, что если не он сам, то его имя — ее билет в голливудский партер. В конце концов, уже снимавший в Голливуде Андрей Кончаловский пристроил ее в «Петра Великого» именно что по знакомству. К тому же Наталья Эдуардовна убеждена, что спектакль «Серсо» признали лучшей европейской постановкой десятилетия во многом благодаря Максимилиану. Посмотрев его в Москве несколько раз, он улетел на Штутгартский фестиваль, где прожужжал об этой постановке уши всем друзьям и знакомым. Однако неоспоримые достоинства ее замужества на деле оборачивались провалами и приводили к конфузам.

Подстегнутая неудачей с «Русским домом», Андрейченко улетела в Лос-Анджелес, где полтора года «пахала»: пыталась изничтожить акцент, занималась джазовыми танцами, ходила на пробы. В 1992-м Шелла позвали играть Ленина в мини-сериал «Сталин», за что он получит очередной «Золотой глобус». А Наталью Эдуардовну пригласили на пробы как будущую Надежду Аллилуеву. К тому времени она была знакома с режиссером картины Иваном Пассером и шутила, что в компании еще одного знакомого чеха Милоша Формана они представляют в Голливуде славянскую мафию. Знала она и продюсера. И после проб ему позвонила. Продюсер ее отчитал: «Наташа, вы что, не понимаете, как устроен бизнес? Зачем вы мне звоните в частном порядке? Канал еще не принял решения!»

Параллельно Андрейченко пробовалась в спортивную комедию «Летние товарищи» того же HBO. По словам актрисы, ее утвердили в оба проекта. Но в одном из них сыграла Джулия Ормонд, а в другом — Наталья Негода. А за несколько часов до утверждения на роль Аллилуевой Андрейченко подписала контракт на съемки в «Тихом Доне» Сергея Бондарчука. Можно, конечно, вспомнить анекдот про артиста, который отказывается от Голливуда в пользу «елок». Но Бондарчук был учителем, в свое время принял Наталью Эдуардовну на курс только потому, что увидел в ней Аксинью (ее в итоге сыграла Дельфин Форест, Андрейченко продюсеры утвердили лишь на роль Дарьи). К тому же англо-итальянский «Тихий Дон» снимался в основном в Вешенской, а «Сталина» снимали в Кремле. Андрейченко вновь хотела совместить оба проекта, американский продюсер даже прилетал в Москву договариваться с итальянцами. «Но начался выпендреж итальянцев, — рассказывала Наталья Эдуардовна. — У нас, мол, снимается оскароносный Мюррэй Абрахам, у нас Руперт Эверетт. Сколько раз я потом вытаскивала Бондарчука из этой жопы! Елки-палки, Эверетт женщин не хотел целовать в кадре! А фильм-то про любовь! Сергей Федорович велел мне подойти к нему неожиданно, в танце, взять за загривок и поцеловать. Я спрашиваю: “Засос в гланды?” — “Вот именно!” Я так сделала. Стоп, снято! А поцелуй продолжается! И не из-за меня! Потом Бондарчук корил: “Ну ты даешь! Какая же ты хулиганка!” — Вы меня оттого на эту роль и взяли!” А к американцам меня итальяшки так и не отпустили. Хотя за те полтора месяца, что HBO сидел в Кремле, мы бы все сцены с Аллилуевой отсняли. Не знаю, что изменилось в жизни Негоды, которая сыграла в The Comrades of Summer. Но точно знаю, что моя судьба после “Сталина” поменялась бы кардинально».

В телесериале Сергея Бондарчука «Тихий Дон» (1990–2006)

Наталья Эдуардовна снималась у Бондарчука полтора года. В судьбе ничего не изменилось. Разве что на гонорар от «Тихого Дона» она купила квартиру с террасой в Доме на набережной. Шелл возмущался: «Эта женщина влюбилась в открытку и купила балкон над Кремлем!»

А еще Андрейченко уговорила мужа на дом в Лос-Анджелесе. Шелл начал вкладываться в американскую недвижимость, но жить в Штатах отказывался и если что и одобрил, так это высоченные сосны на участке, напоминавшие его любимые Альпы. В следующие несколько лет Наталья Эдуардовна не опускала рук и снялась в нескольких американских картинах. У нас более или менее известен эпизод в сериале «Доктор Куинн: Женщина-врач». Но куда больше времени и сил от нее требовала, как ни банально, роль жены и матери.

Складывалось все не слава богу. Еще перед женитьбой Шелл предупреждал, что подвержен депрессиям. Андрейченко тогда отмахнулась, ты, дескать, в очереди за колбасой постой часа полтора — когда ее купишь, депрессию как рукой снимет. Конечно, она ошибалась. Максимилиан неделями просиживал взаперти в своем офисе, еду подставляли под дверь. Но Наталья Эдуардовна так и не смогла привыкнуть к табличке, украденной из какого-то отеля: «Do not disturb!». Она принимала перемены его настроения на свой счет и жила как на вулкане.

Когда-то Андрейченко очень нравилась независимость Шелла. Не смутило даже, когда на съемках «Петра Великого» он учудил совсем невозможное. Объявил, что у него инфаркт, и улетел на месяц в Германию. Вернулся, как и следует, в инвалидном кресле и с подтверждающими диагноз бумажками. Наталья Эдуардовна охала у его постели, не в силах понять, как может человек с надорванным сердцем так страстно заниматься любовью. Уже потом выяснилось, что за время отсутствия Максимилиан поставил оперу в Берлинской филармонии: этот проект показался ему интересным, но и контракт с американцами разрывать не хотелось. Пришедшая в ярость NBC наняла дублера, а потом заставила Шелла эту спину озвучивать.

Наталья Андрейченко с Максимилианом Шеллом и детьми: сыном Дмитрием и дочерью Настей

С годами на смену восхищению пришло раздражение. А в 1993-м на съемках фильма Шелла «Свечи в темноте» она так перенервничала, что вновь закурила после десяти лет воздержания. Максимилиан грозился уйти с проекта, к тому же на него подали в суд. Шелл не застал рождение новой этики, но был не в ладах со старой. Он хотел, чтобы в картине звучала Пятая симфония Малера — как олицетворение ужаса соцлагеря. Продюсер post-production Диана Ботсфорд выступила против. В пылу ссоры Максимилиан вроде бы предложил охолонуться, приняв ванну. Продюсерша подала иск за сексуальные домогательства на 270 тыс. долларов, а адвокатом наняла знаменитую защитницу прав женщин Глорию Оллред. Когда-то она участвовала в суде по обвинению Майкла Джексона за совращение несовершеннолетних, а Шелл открыто выступал в его защиту, даже печатал открытые письма за свой счет. Наталья Эдуардовна считала мужа рыцарем на белом коне и была с ним заодно. Суд они выиграли.

«Я не сидела и не вязала носков в Австрии, в избушке на горе 1300 метров, — говорит Андрейченко. — Я постоянно работала. Не имеет никакого значения, сколько у тебя менеджеров и сколько помощников. Потому что в нашей жизни как? Как в “Пятом элементе”: If you want something done — do yourself! Все нужно было делать самой. И сниматься самой. И за семьей ухаживать». Но Шелл, как правило, ночевал в одной стране, завтракал в другой, а ночь проводил в самолете над океаном. В ответ на попытки Натальи Эдуардовны как-то упорядочить жизнь он неодобрительно отмахивался: «Ты мой коммунистический пятилетний план». Максимилиан действовал исходя из настроения. Старинный мюнхенский особняк в какой-то момент поставили на реконструкцию. Когда она завершилась, Максимилиан неожиданно заявил: «Зачем нам опять туда въезжать? Столько времени потратили на выезд. Не хочу, не буду, лучше что-нибудь арендуем». Дом ушел за бесценок, а дорогущие ковры ручной работы сгнили на складе.

А уже в середине 1990-х все посыпалось. Шеллы, как всегда, приехали в Каринтию отмечать Рождество и неожиданно узнали, что поместье выставлено на аукцион. Повинна оказалась Мария Шелл. Это ее история, и очень личная. У Марии был серьезный роман с Родионом Щедриным. Оттого она часто приезжала в Москву, задаривая еще невесту брата подарками: то кашемировый плед привезет, то магнитофон Sharp. Мария составила протекцию оркестру Щедрина, отстроила ему звукозаписывающую студию. Связь была многолетняя. А после того как герой романа, пообещав открыться жене и развестись, пропал навсегда, Мария пыталась покончить с собой. Она выкарабкалась, но вся эта история повлияла на ее рассудок. Всегдашняя щедрость выродилась в маниакальную расточительность. По словам Андрейченко, авторитет Марии был столь велик, что стоило ей взять трубку, как любой банк без вопросов переводил ей любой кредит. Поняв, что все, чем семья владела двести с лишним лет, уйдет с молотка, Шелл кинулся спасать положение. Он судился, расплачивался, продавал недвижимость и расставался с раритетами из своей коллекции. Но долги росли, и семья в результате потеряла три дома только в Лос­-Анджелесе. Наталья Эдуардовна и тут была всецело на стороне мужа, подписывала необходимые бумаги. Она стала соавтором документального фильма Шелла «Моя сестра Мария» (2002) и появляется в кадре.

С годами Шелл все больше времени проводил в поместье. Когда-то он взял с Андрейченко обещание: дети всегда должны находиться с кем-то из родителей. В результате еще школьница Настя с сентября по декабрь ходила в школу в Лос-­Анджелесе, следующие полгода — в Альпах. А самой Наталье Эдуардовне пришлось забыть об актерских амбициях. Она любит цитировать пословицу «если тебя нет в Голливуде, значит, ты уже умер». Говорит, то же сегодня можно сказать и о Москве.

В Москву Андрейченко наведывалась регулярно, ее продолжали приглашать в кино. Она сыграла, например, в мелодраме «Подари мне лунный свет» Дмитрия Астрахана (2001). Но куда чаще Наталью Эдуардовну привлекало не кино, а смежные проекты. Она пела в составе группы Natasha&GooSee. Была соведущей Дмитрия Нагиева в реалити-шоу «Мама в законе». Входила в жюри шоу «Украина слезам не верит». При поддержке Элизабет Тейлор, дружившей с Марией Шелл, открывала первый благотворительный фонд исследования СПИДа. Пару лет назад даже презентовала частную школу «Мир доброты Мэри Поппинс»: принимаются дети от 3 до 18 лет, за все про все 67 тыс. рублей в месяц. Как правило, все эти начинания ничем не заканчивались или были неудачны. Даже в телешоу, где нашли себя актрисы ее поколения от Ларисы Гузеевой до Елены Прокловой, Андрейченко смотрелась неубедительно.

Отношения с детьми у нее тоже не сложились. Крови они родителям попортили. Андрейченко убеждена, что Шелл их разбаловал, а она пыталась проявлять строгость и была записана в «деспоты». Сегодня Дмитрий Шелл (Максимилиан его усыновил) — банкир и живет в Лозанне. После безобразной и публичной истории, когда актриса обвинила его в краже с ее счета значительной суммы денег, они вроде бы примирились. Настя Шелл, к несчастью, не вполне здорова. Она плохо говорит по-русски, живет на ферме в Альпах, увлечена самодеятельным театром, воспитывает дочь Лео-Магдалену.

Однако деятельную натуру не придушишь, и еще в середине 1990-х Андрейченко занялась своим «духовным ростом»: «В какой-то момент я осознала, что заблудилась. Куда подевалась настоящая Наташа, прямая, искренняя?» Она зачастила в Индию, увлеклась йогой, зауважала Ошо, открыла для себя «мудрость толтеков». Шелл считал все это дурью и блажью. Наталья Эдуардовна обижалась: «До этого я несколько лет долбала бродвейские танцы, и он был счастлив все это оплачивать. А после йоги заявил вдруг, что я очень изменилась. Почему человеку столь высокого интеллекта не нравилось, что я развиваюсь? Макс чувствовал, что я отдаляюсь, боялся, что ускользаю из-под его влияния».

Еще в 1998-м Андрейченко укатила в Нью-Мексико со своим духовным учителем, толтекским шаманом доном Мигелем Руисом. Шелл этого не простил. Во-первых, поездка пришлась на Пасху, а праздники по раз и навсегда установленному им порядку следовало отмечать в семье. Во-вторых, в популярном журнале Bunte — когда-то Андрейченко была на его обложке — написали, что жена Шелла связалась с мексиканской сектой. А Максимилиан ненавидел прессу до паранойи. Он три года прожил с принцессой Сорайей, женой последнего шаха Ирана. Они так натерпелись от папарацци, что, по словам Андрейченко, «уходили огородами, огородами и к Котовскому».

2021

Но даже публичный скандал брак не разрушил. И Наталья Эдуардовна честно выхаживала мужа после комы, в которую он угодил после приступа панкреатита на фестивале «Балтийская жемчужина», где Шелл был признан лучшим артистом миллениума. Она помнит точную дату, когда все закончилось — 18 ноября 2001-го, когда Максимилиан объявил, что встретил другую женщину, а с ней расстается.

С Дунаевским Андрейченко расходилась так, что искры летели, не давала ему видеться с сыном. Примирил их как раз Шелл, скомандовавший: «Пора кончать вашу русскую распрю!» Второму мужу Наталья Эдуардовна не давала развода шесть лет. Она даже передавала разлучнице, галеристке Элизабет Михич, букет с запиской «Добро пожаловать в семью». Шелл наверняка покрутил пальцем у виска. Но Наталья Эдуардовна не собиралась перечеркивать почти 20 лет брака и отказываться от того образа жизни, к которому привыкла. Сама она, конечно, куда охотнее говорит о том, что они с Шеллом просто не имели права расставаться: «Ты не имеешь права разводиться, на тебя миллионы смотрят, что бы у тебя, в жопу, ни происходило. Вслед за Владимиром Высоцким и Мариной Влади мы дали надежду, что диалог между СССР и Западом возможен. Простите за пафос, но наш союз был кармическим, он стал символом времени».

Возможно, это и так. Но времена переменились. Конечно, Шелл и тут Андрейченко обошел. В те годы они были налоговыми резидентами США, но он, икона в Австрии, сумел все оформить в Вене. Судов не последовало: Максимилиан обвинил жену в неисполнении супружеских обязанностей. Она была уверена, что он доживет холостяком, но и тут прогадала: с Михич Шелл действительно расстался, но последние годы провел с молоденькой опереточной певицей Ивой Миханович. А за несколько месяцев до смерти на ней женился. Завещания он не оставил. Андрейченко не может этого простить — из-за детей.

Она считает Максимилиана Шелла мощным актером и гениальным режиссером, первооткрывателем документальной драмы. Называет его мудрейшим человеком, который научил ее всему: любить, иметь семью, ощущать себя матерью. Однажды она подарила Шеллу настоящую кинохлопушку, на которой написала мелом: «Жизнь Наташи. Режиссер Максимилиан Шелл». Беда в том, что рядом с ним можно было рассчитывать только на второстепенные роли. И если Наталью Эдуардовну разговорить, она признается, что встреча с Шеллом стала ее трагедией и только после его ухода она впервые за много лет почувствовала себя свободной. Как признавал Максим Дунаевский, Андрейченко при всей видимой эксцентричности очень рассудочна. Другое дело, что ее расчеты не всегда срабатывают.

И еще. Первым фильмом, в котором Наталья Эдуардовна вернулась на наш экран после долгого отсутствия, стали «Восемь с половиной долларов» (1999). Она в нем говорит голосом Ренаты Литвиновой. Андрейченко тогда обиделась на режиссера Григория Константинопольского и отказалась сама озвучивать героиню. В титрах она указана как Наталья Обманутая. Если бы этой ссоры не было, ее стоило бы выдумать. Выглядит все так, будто Андрейченко передает звезде уже следующего поколения эстафету удачи.

Фото: games-of-thrones.ru