В кино она играла в незатейливых мелодрамах, и героини были чаще второстепенными. Зато в театре за ее плечами лучшие роли, от Чехова до Эсхила. И судьба Елены Майоровой достойна греческой трагедии, а ей, как известно, подобает траур.
«Однажды в Гослите, куда я захаживал за грошовой рецензионной работой, мне сказали, что только что здесь была Галина Серебрякова, едва ли успела уйти. Я никогда ее прежде не видел, но знал, как она была хороша, какая шумная у нее была слава, об участии отца в этой славе, едва ли принесшей ему честь, но, вероятно, лестной для мужчины; а также о том, что ничего хорошего не принесли ему посещения известного в Москве в ту пору салона модной писательницы, жены члена правительства, азартно коллекционировавшей талантливых представителей другого пола».
Год назад в Москве прошел онлайн-аукцион под броским названием «Лиля Брик Бронзового века». Так устроители определили десятилетия от оттепели до перестройки — время расцвета советского андерграунда, контркультуры, неподцензурного искусства. А с Брик уравняли владелицу лотов графиню Елену Щапову де Карли. Тоже красавицу, тоже соблазнительницу, венчанную жену Эдуарда Лимонова.
Ее называли последней звездой советского экрана, актрисой, которой ушедшее кино сказало свое последнее «прости». Актер Максимилиан Шелл, за которого Андрейченко вышла замуж в середине 1980-х, говорил: она была единственной известной ему русской, кто всегда улыбался.
На парижской премьере «Войны и мира» Ирина Скобцева была чудо как хороша в платье от Кардена из золотой парчи с набивными цветами. Во время перерыва к ней подошла русская княгиня из еще первой эмиграции. Спросила с незабываемым прононсом: «Вы тоже титулованная? — Нет, я артистка… » — смутилась Ирина Константиновна.
Рогожская Застава оттого так и называется, что когда-то это была граница города. Ее двухэтажная застройка отправляет на запад, где земли древнего монастыря, Ямская Слобода, убежище московских староверов. На восточной стороне — добротные жилые дома рабочего поселка, где закалялись сталь и пролетарские сердца.
Вышедший на выходных фильм «Стрельцов» с Александром Петровым в главной роли рассказывает историю знаменитого футболиста, которого отправили за решетку больше 60 лет назад. О Стрельцове вспоминали и два года назад, после скандала с футболистами Кокориным и Мамаевым. Предвижу возражения, мол, негоже мешать божий дар с яичницей. Да, Стрельцов — великий спортсмен, возможно, лучший в истории российского футбола, и один его знаменитый удар пяткой стоит больше, чем карьеры всех сегодняшних дебоширов вместе взятых.
Звездная карьера Окуневской завершилась 70 лет назад, и сегодня ее немногочисленные фильмы совсем позабыты. А в середине 1930-х на Пушкинской площади установили настоящие качели, на которых сидела ростовая кукла с лицом молоденькой Татьяны Кирилловны. Это была реклама немудрящей комедии «Горячие денечки» — спустя годы именно она позволила писать, что жизнь актрисы сродни полетам вверх-вниз. Телефильм о ней так и назывался — «Качели судьбы».
Последние несколько лет много говорят о будущем психоневрологических интернатов и судьбе людей, запертых там иногда пожизненно. Закончится пандемия, и они, разобранные родными и благотворителями по домам на время карантина, вновь вернутся в казенные стены. Случались в тех стенах и настоящие преступления. Как, например, в начале 1960-х, когда в московском Краснопресненском психоневрологическом диспансере, где были и стационарные койки, началось дело, прокатившееся по всей стране.
«Если тебе надоел ЦДЛ, значит, и ты ему надоел». Это двустишие — одно из многих, что украшают стены Центрального Дома литераторов. Когда-то сюда стремилась попасть вся Москва: на творческий вечер, в легендарный ресторан, на полузакрытый кинопросмотр. Наконец, находились желающие просто поглазеть на тогдашних властителей дум и приобщиться к богемной жизни.
Она считает себя ленинградкой. Но навсегда останется, подобно одной из своих героинь, «лучшей девушкой Москвы и Московской области». Да и живет в столице уже полвека.
На протокольных, по большей части постановочных фотографиях — строгая женщина, выглядящая гораздо старше своих двадцати с хвостиком лет, без малейших признаков какого бы то ни было кокетства, разве что улыбка хорошая.
Во второй половине 1950-х лучшие люди обеих столиц передавали друг другу крылатое изречение Зинаиды Николаевны Пастернак: «Брошенной женой Пастернака я не буду. Я буду только его вдовой». Все прекрасно понимали, что речь идет о претензиях на поэта его возлюбленной Ольги Ивинской.
В апреле этого года в московском ГУМе заработала галерея «ГУМ-Red-Line». К открытию был приурочен масштабный одноименный фестиваль. С тех пор на площадке сменяют друг друга персональные и групповые выставки лучших современных художников. До 19 ноября в рамках 8-й Московской международной биеннале современного искусства в «ГУМ-Red-Line» можно увидеть работы Гоши Острецова из серии «Солнцеборцы».
Мало ли их было в советском кино, красавиц с несложившейся судьбой. Терентьеву даже нельзя назвать актрисой одной роли, ведь звездного часа у нее, по сути, не было: главные ее фильмы «Крах инженера Гарина», «Достояние республики» и «Бешеное золото» не сделали ее знаменитой.
Кем только не называли Ваньку Каина. Олицетворением близкого русскому духу «беззаветного удальства» и «героем своего времени», «народным историческим типом», подобным Ермаку или Стеньке Разину, чуть ли не Робин Гудом. В словаре Даля это имя обозначено как «прозвище отбойных буянов». Оно так давно стало нарицательным, что даже не верится, что реальный «Иван Осипов сын Каин» действительно существовал. Так кем он был — мошенником или сыщиком, русским Картушем или первым нашим «оборотнем в погонах»?
Знавшие Надежду Пешкову в один голос твердят: она была обворожительна. По словам Ромена Роллана, «весела, проста и прелестна». И всякий, кто входил в ее круг, неизбежно влюблялся.
История сестер Хачатурян, которым грозит до двадцати лет лишения свободы за жестокое убийство отца, позволяет вспомнить преступление, совершенное в Москве шестьдесят с лишним лет назад.
О Тамаре Макаровой писать трудно. Она действительно была безупречной красавицей, даже в старости. Но обычно в таких случаях выходит панегирик — именитые ученики семейной пары Макаровой и режиссера Сергея Герасимова вспоминали о Тамаре Федоровне только в превосходных степенях. «Она — родная», — говорила Гурченко. «Потрясающая естественность при ее яркости» — это уже Анастасия Вертинская. В любви к этому семейству признавались такие разные люди, как актриса Клара Лучко и режиссер Кира Муратова.
Три взрыва, прозвучавшие в Москве 8 января 1977 года, называют первым в новейшей истории случаем открытого террора. Предыдущий подобный, мол, произошел за полвека до этого и в Ленинграде, где 6 июля 1927-го террористы бросили две бомбы в помещение Партийного клуба.
Всякий раз, когда в запертых квартирах находят несчастных брошенных детей или просто сущий бедлам, соседи приходят в ужас. Несколько недавних случаев позволили вспомнить историю, прогремевшую больше двадцати лет назад. Речь о Валентине Караваевой — актрисе, сыгравшей свою звездную, а по сути единственную роль в кино в картине 1942 года «Машенька».
В апреле (а именно с 13-го числа) в московском ГУМе собираются провести фестиваль современного искусства «ГУМ Red Line». Предыдущий раз привнести арта в это «святилище соблазнов» предлагала еще Раиса Горбачева, и случилось это тридцать лет назад, в 1989-м. Правда, идея супруги тогдашнего генсека была куда радикальней: закрыть магазин, «в котором нет ничего, кроме очередей», ради стационарной галереи.
Он считается первым советским серийным убийцей. Так принято называть преступника, совершившего три и больше криминальных убийства, разделенных во времени более чем на месяц. Василий Комаров (Петров) этому определению соответствует: с февраля 1921-го по июнь 1923-го он лишил жизни по меньшей мере 29 человек, за что получил прозвище Шаболовский душегуб.
Похищенного Куинджи снова выставили в Третьяковской галерее. Картину нашли меньше чем за девять часов, но острословы успели устать, вспоминая рязановскую комедию «Старики-разбойники».
Я хорошо запомнила нашу единственную встречу. Мало о ней знала, разве что слышала: жива еще Наталья Андросова, княжна из рода Романовых, выделывавшая смертельные трюки на мотоцикле в парке имени Горького. Та самая «богиня и амазонка», королева Арбата и муза шестидесятников, кому посвящено: «Завораживая, манежа, / Свищет женщина по манежу! / Краги — красные, как клешни, / Губы крашеные — грешны».
В этом сезоне программа «Пусть говорят» на Первом канале запустила серию передач, в которых вновь ищут убийц советской кинозвезды Зои Федоровой. Из Лос-Анджелеса даже специально пригласили единственного прямого наследника — внука актрисы Кристофера. Федорову застрелили 10 декабря 1981 года. Казалось бы, за прошедшие почти сорок лет было выдвинуто множество версий этого нераскрытого преступления, о нем сняли телевизионные фильмы и написали не одну книгу. Но они еще больше все запутали.
В середине 1970-х мой приятель въехал в родительскую квартиру в доме номер два по Камергерскому переулку. Памятен он прежде всего гигантским градусником на торце, рядом с которым морозными зимами любили фотографироваться иностранцы. Фасад же построенного в 1930-м здания, известного как Первый писательский кооператив, до сих пор украшают мемориальные доски былых жильцов — позабытой Лидии Сейфуллиной, полузабытого Николая Асеева и автора «Гренады» Михаила Светлова (известный острослов, он советовал написать на своей доске «В этом доме жил и не работал Михаил Светлов»).
Этот сюжет считается одним из самых загадочных в истории дореволюционного сыска. 8 ноября 1850 года тридцатитрехлетний аристократ Александр Васильевич Сухово-Кобылин разыскивал по всей Москве французскую подданную Луизу Симон-Деманш, которая накануне ушла из своей квартиры и бесследно пропала.
