Гариг Басмаджян погиб странной и таинственной смертью после того, как прожил странную и таинственную жизнь.

Родился он так же в одном из самых удивительных и закрытых для посторонних мест на свете — в Армянском квартале Иерусалима. Эта часть Старого города вся состоит из высоких стен и запертых дверей, за которыми скрываются сады, монастыри, гроты, капеллы, библиотеки и древние церкви. До 19 лет Гариг, или Карик, или Гарабед, или Гарри (разные люди в разных странах называли его разными именами), жил в Израиле, потом совершил неожиданный поступок, уехав на родину предков — в Армению. Там он окончил Ереванский государственный университет, получил степень магистра филологии, после чего не вернулся домой, как это делало большинство иностранных студентов, а остался в Советском Союзе.

Он зарабатывает на жизнь литературной работой. Переводит на армянский и русский языки европейских поэтов, армянских — на английский, пишет собственные стихи. Невысокого роста интеллигентный мальчик в очках, очень контактный, вежливый, знающий множество языков. Его постоянно видят не только в Ереване, но и в Москве, в мансардах, где собираются художники-нонконформисты. Друзей и знакомых — а их у Басмаджяна очень много — поражает легкость, с которой он существует в советской системе, где на каждом шагу ограничения и запреты. Железный занавес в его случае оказывается каким-то кружевным, он все время ездит в Европу и на Ближний Восток. У него, начинающего поэта, выходит сборник стихов, хотя в бюрократической литературной системе подобной чести полагалось ждать долгие годы, доказывая свою преданность и лояльность.

Москва. Дмитрий и Лиля Краснопевцевы, Антон Носик, Вика Мочалова, Илья Кабаков и Гариг Басмаджян, 1979

В 1972 году в Ереване он познакомился с девушкой по имени Варвара, армянкой, при этом гражданкой Франции. Молодые люди женятся и вскоре перебираются в Париж. В первые годы Гариг продолжал жить на литературные заработки, был довольно беден, жил в пригороде с видом на собачье кладбище. Потом вдруг шесть лет спустя открыл на Монпарнасе собственную галерею Galerie Basmadjian. Это еще один малообъяснимый момент его биографии. Друзья в своих воспоминаниях рассказывали, что сделал он это потому, что очень любил искусство. Вот так все просто. Любил искусство и поэтому стал владельцем картинной галереи в центре Парижа по адресу бульвар Распай, дом 90.

Затея оказалась очень успешной. Басмаджян объяснил Парижу и всему миру, что русская живопись XX века — это не только Малевич, Шагал и Кандинский. Есть и другие интересные художники, они живут сейчас, их картины можно купить. Он устраивает выставки Владимира Вейсберга, Михаила Ромадина, Олега Целкова, Дмитрия Краснопевцева — тех, кто эмигрировал из СССР, и тех, кто там остался.

Басмаджян предложил властям в СССР нечто вроде договора. Он свободно ездит в Москву, общается с художниками и покупает их работы. Взамен он выставляет в своей галерее не только нонконформистов, но и соцреалистических классиков вроде Налбандяна. Таким образом его Galerie Basmadjian стала уникальным местом, где встречались две России, куда приходили Эрнст Неизвестный, Михаил Шемякин, но и, например, президент Академии художеств СССР Борис Угаров, автор картины под названием «В колхоз!». Если чиновник такого уровня посещал галерею, значит, ему это кем-то было разрешено. Мало того, настоятельно рекомендовано. Часто бывал там и советник по культуре посла СССР во Франции Юрий Васильевич Борисов (в 1983 году его вышлют из Франции по обвинению в шпионаже и организации нелегальных поставок оружия в африканские страны).

Михаил Ромадин в своей книге воспоминаний рассказывает, как подарил один из своих набросков красивой француженке. Гариг страшно разозлился и прочитал ему целую лекцию: «Если ты хочешь кому-нибудь что-то подарить — дари цветы. Можно книгу или бутылку водки. Если ты богач — дари автомобиль. Но никогда никому не дари своих работ. Ты должен их продавать, это твоя профессия». Это не мешало ему заниматься благотворительностью — после землетрясения в Армении он вместе с Шарлем Азнавуром провел в Париже два аукциона и вырученные средства направил в помощь пострадавшим.

Центр Помпиду покупал картины из коллекции Басмаджяна. В путеводителях его галерея упоминалась как островок России в центре Парижа. Французские журналисты с восторгом и недоверием писали о вернисажах по адресу Распай, 90, где собиралось столько гостей, что за один вечер они могли выпить до 40 бутылок водки. Эдуард Лимонов в своем очерке «Шпион, уехавший в холод и там пропавший» пишет о Басмаджяне: «Впервые я попал к нему с моей опереточной женой Еленой: в 1980-м у меня с ней опять начался роман. Чтобы этот роман получался глубоким, нам нужны были наркотики. Ничего серьезного мы не искали, хотели купить гашиш. Басмаджян был нам рекомендован художником Юрием Купером, бывшим Куперманом. Он…  не продал, но подарил приличный кусок гашиша. Когда мы ехали от него ко мне на rue des Archives, мы были уверены, что Гарик отличный тип. Добрый товарищ, меценат для поэтов и красивых женщин». Справедливости ради надо добавить, что воспоминания Лимонова о Басмаджяне содержат невероятное количество фактических ошибок.

Гариг Басмаджян и Наталия Медведева. Париж, 1988

Весь этот праздник — вернисажи, художники, фотомодели, артисты, французское шампанское, русская водка, Лимонов, гашиш, шпионы, поэты, дипломаты — продолжался десять лет. Потом наступило новое время, но оно обещало быть еще более интересным. В Советском Союзе начинаются реформы. Художники, которые на родине считались буржуазными формалистами и предателями, теперь расценивались как настоящие классики, интерес к ним огромен. Басмаджян мог рассчитывать на то, что сейчас начнется еще более яркий и блистательный этап его жизни. В 1988 году он в качестве полноправного делового партнера подписывает договор с Министерством культуры СССР. Речь идет о том, чтобы в Советском Союзе открылась «Выставка художественных произведений XVI–XX веков из собрания Г. Басмаджяна». Там представлены все шедевры из его собрания — работы Боровиковского, Сурикова, Крамского, Коровина, Петрова-Водкина, но и Эрика Булатова, Ильи Кабакова и Эрнста Неизвестного. Для этого выбраны лучшие из возможных площадок: Эрмитаж в Ленинграде и Третьяковская галерея в Москве. Выставка пользуется огромным успехом. Басмаджян постоянно курсирует между Францией и Советским Союзом.

И вот 20 июля 1989 года он в очередной раз покидает Париж. Проводит четыре дня в Ленинграде, потом приезжает в Москву. 24 июля 1989 года он селится в гостинице «Россия», в «тесном и темном номере», как его потом описывали западные журналисты. Номер был категории люкс, но дело в том, что весь отель представляет собой печальное зрелище раздрая и упадка. Впрочем, таким он был всегда. Там все время что-то протекает, осыпается, падает с потолка, в бесконечно длинных коридорах горбами вспучивается паркет, в буфете тараканы ползают по яйцам с майонезом. Но вряд ли эти неудобства советского быта серьезно беспокоят постояльца из номера 703. У него много дел. Он должен договориться об отправке обратно в Париж картин, бывших на выставке. У него переговоры с представителями Министерства культуры — он просит их в знак дружбы и в надежде на дальнейшее сотрудничество принять в дар несколько шедевров из своего собрания. Ожидаются и другие многообещающие встречи и сделки, о которых пока рано кому-либо говорить.

Около десяти утра 29 июля в номер Гарига Басмаджяна пришли двое его друзей — 42-летний ереванский архитектор Айказ Кочар и его жена Лала Мартиросян. Отец Айказа, скульптор Эрван Кочар, был старым другом Гарига еще по Еревану, и как раз в эти дни в Galerie Basmadjian проходила выставка его работ. Примерно через час в номере раздался телефонный звонок. Гариг поднял трубку и ответил: «Я спускаюсь через 10 минут». Взял паспорт, сказал друзьям, что у него деловая встреча, которая продлится пару часов. Все вместе они спустились в холл гостиницы. Там Басмаджяна ждал некий мужчина лет тридцати. Коллекционер, попрощавшись с друзьями, сел в его машину. Потом приходилось читать, что это была таинственная черная «Волга» с тонированными стеклами. Но нет, в уголовном деле фигурируют обыкновенные «Жигули» бежевого цвета, модель то ли «четверка», то ли «восьмерка». Гариг сел впереди, рядом с водителем. Машина тронулась с места. Больше Гарига Басмаджяна никто никогда не видел.

Он не вернулся ни через два часа, ни через два дня. С тех пор прошло почти 32 года, но нет никаких достоверных сведений о том, что с ним случилось. Он исчез буквально как камень, упавший на дно моря.

Через два дня, 31 июля, истекала его виза. 1 августа в гостиницу «Россия» вдруг позвонил некий мужчина, представился сотрудником Министерства культуры и спросил, находятся ли вещи Басмаджяна все еще в его номере. Получив утвердительный ответ, сказал, что господин Басмаджян собирается оставить за собой этот номер еще на неделю. Это дало некоторую надежду, может, он жив и удерживается в заложниках. Но больше никто не перезванивал, не выходил на контакт и не требовал выкупа.

Гариг Басмаджян в Москве

Для иностранцев, живших в Москве, случившееся стало страшным шоком. Они привыкли, что в СССР их могут ожидать разнообразные неприятности: постоянное внимание спецслужб, шантаж, высылка. Но все-таки из центра столицы люди не исчезали. «Настоящий триллер, иностранное сообщество Москвы гудит от удивления, любопытства и страха», — сообщала газета Los Angeles Times. Жена пропавшего коллекционера Варвара Басмаджян и его сестра Вартухи приезжают в Москву и встречаются со следователями, представителями Министерства культуры и французским консулом. В течение следующего года Вартухи пять раз ездила в Советский Союз. Она старалась останавливаться в том же самом номере, откуда вышел и навсегда пропал ее брат. Ей казалось, что она что-то сможет почувствовать, найти указание, какой-то знак. Но она не нашла ничего.

Следственную группу по этому делу возглавил замминистра внутренних дел генерал-полковник Василий Трушин (ранее руководивший штабом по ликвидации последствий аварии в Чернобыле и землетрясения в Армении). С ним работала команда из 25 лучших сотрудников МВД СССР. Про Басмаджяна говорили, что он отличался осторожностью и сел бы в машину только к тому, кого хорошо знал. Был составлен фоторобот этого водителя — около 30 лет, рост 170–175 сантиметров, европейский тип лица, русые, чуть вьющиеся волосы, одет в светлые рубашку и брюки. Но подозреваемый, подходивший под это описание, не отыскался. Впоследствии в распоряжение западной прессы попала справка Министерства безопасности Российской Федерации от 1 декабря 1993 года, согласно которой в связи с делом Басмаджяна было проверено 4127 автомобилей, 134 медицинских учреждения, осмотрены тысячи подвалов и чердаков. Уголовное дело насчитывает 39 томов. На допросы таскали всех, кто имел отношение к искусству или общался с иностранцами. Журналистка Наталия Метлина в книге «Все о моей мафии» вспоминает, как возвращалась домой, тащила в сумке купленную живую рыбу, которой хотела угостить приехавшего к ним в гости парижского антиквара Валю Матина — и вдруг обнаружила в своей квартире постороннего мужчину. «Я только помню, как пакет с рыбой опустился на паркет и еще подававшие признаки жизни карпы поползли на кухню…  Оказалось, пока нас не было, в квартире прошел обыск, а Валю Матина арестовали и увезли на Петровку. Сразу вслед за мной пришел мой муж. Майор задал нам один вопрос: знаем ли мы Гаррика Басмаджана?»

В середине сентября того же года к находившимся в Париже Варваре и Вартухи Басмаджян пришли два человека, заявившие, что они работают в Министерстве внутренних дел Франции. Они подробно расспрашивали обеих женщин, один из них дал свою визитную карточку с телефоном. По этому номеру потом перезвонили, но телефон не отвечал. Кто были эти двое, так и не выяснилось.

«У меня были контакты с частными детективами, ЦРУ, КГБ, французской полицией, послами, художниками, коллекционерами, бывшими заключенными, писателями, экспертами, лозоискателями, ясновидящими, священниками — и мы не продвинулись ни на шаг по сравнению с тем днем, когда мне позвонили из Москвы и сказали, что мой брат исчез», — спустя много лет рассказала Вартухи Басмаджян в интервью газете Le Monde. Она прибегла к услугам l’Association Edouard-Kalifat, организации, занимающейся поисками людей на постсоветском пространстве. Их отчет о проделанной работе содержал информацию о том, что некий украинский политзаключенный в августе 1991 года видел Басмаджяна в Бутырской тюрьме, куда тот был посажен за шпионаж. При этом несчастный галерист умолял обратиться к французскому консулу, чтобы его оттуда вызволили. История драматическая, в духе европейских триллеров про железный занавес. Жаль только, что ни единая душа (кроме этого мифического свидетеля) Басмаджяна в Бутырке не видела, никаких следов его не обнаружено.

Другая, гораздо более правдоподобная версия заключалась в том, что коллекционер стал одной из первых жертв нарождавшейся тогда русской мафии. Его убийство якобы организовал некий Олег Асмаков, более известный как Алик Магадан, руководитель одной из самых жестоких криминальных группировок. Впоследствии он прославился серией кровавых разборок, совершенных в Нью-Йорке, Киеве и Москве.

В 2014 году расследование по делу об исчезновении Басмаджяна было возобновлено. В Москву приехали детективы из французской криминальной полиции. Они разрабатывали версию о том, что галерист вел с людьми из группировки Магадана переговоры о приобретении неких произведений искусства, возможно икон. Басмаджян был человеком осторожным, но, общаясь с этими персонажами, недооценил ни их жестокость, ни их решимость. Во время переговоров что-то пошло не так, и они закончились убийством. А может быть, московские бандиты с самого начала решили ликвидировать доверчивого француза и забрать имевшиеся при нем деньги.

Одним из главных подозреваемых стал Алекс Яаари, он же Алекс Ярый, он же бывший боксер Александр Подлесный. Именно он, по версии следствия, был за рулем той машины, в которую сел Басмаджян. Нашлись свидетели, которые показали, что Подлесный признался в этом преступлении. В 2014 году Алекс был доставлен в парижскую тюрьму Санте из тюрьмы Миллхейвен в Онтарио, где отбывал большой срок за вооруженное ограбление и убийство канадского ювелира.

Алекс Яаари в международном аэропорту Торонто, 1992

Но и этот след никуда не привел. Доказать причастность Подлесного к убийству Басмаджяна не удалось. Что до самого Алика Магадана, с него спрос уже был невелик: весной 1999 года он был убит в Киеве, после чего его тело заморозили в холодильнике рыбного цеха, затем разрезали на части и закопали в лесополосе.

Есть и третья версия. Она очень популярна в Париже среди людей, которые общались с Басмаджяном и хорошо его помнят. Согласно этой гипотезе, в руки галериста попал некий компромат на крупного чиновника из Министерства культуры СССР. Речь идет либо о его гомосексуальных наклонностях (что в Советском Союзе, мягко говоря, не приветствовалось), либо о финансовых махинациях. Неизвестно, как галерист собирался распорядиться этим знанием, но в какой-то момент было решено, что он знает слишком много. Гаригу назначили встречу в одной из московских реставрационных мастерских, там его убили, а тело сожгли тут же, в муфельной печке, какие используются для обжига керамики. Но и это может быть только слухами. Никаких твердых доказательств по делу об исчезновении Басмаджяна как не было, так и нет.

Что касается коллекции картин, выставлявшихся в Третьяковке и Эрмитаже, большая ее часть до сих пор находится в России. Советского Союза, с которым галерист заключал договоры, уже не существует, а у Российской Федерации другое законодательство о вывозе культурных ценностей. Кроме того, у российской стороны есть сомнения по поводу «обстоятельств приобретения» некоторых вещей из коллекции.

В настоящее время общая стоимость собрания, по оценке The Art Newspaper Russia, составляет около 300 млн долларов. Дело о возвращении произведений искусства наследникам Басмаджяна тянется год за годом, и конца ему не видно. Отправляя свою коллекцию из Парижа в Россию, Гариг не мог предположить, что обратно не вернутся ни эти картины, ни он сам.

Фото: Игорь Пальмин, Валентин Самарин, thestar.com