Наталья Зубаревич — доктор географических наук, профессор кафедры экономической и социальной географии России геофака МГУ им. Ломоносова, а заодно эксперт Программы развития ООН и московского представительства Международной организации труда.

В последние годы лектор с проникновенным взглядом и печальными интонациями, но жизнеутверждающими формулировками превратилась во всероссийскую медиазвезду, эдакую Екатерину Шульман от экономики. Из интервью в интервью она не перестает поражать тем, как один человек может знать все обо всех российских регионах (и не сойти с ума, лучше всех понимая, куда там движется экономика). Андрей Шашков попросил Наталью Васильевну вынести вердикт по итогам данных за третий квартал — пациент скорее жив или мертв?

Какие основные выводы о текущем состоянии российской экономики, об эффекте санкций и об адаптации к ним можно сделать, анализируя макроэкономическую статистику по итогам июля — сентября 2022 года?

Продолжается падение во многих секторах. Пока медленное, но все же этот тренд — который, кстати, приостановился было в августе! — с сентября, по помесячным данным, продолжился с новой силой. Вывесили динамику промышленности, я вот сегодня с утра буквально смотрела свежие цифры: деревообработка — минус 20%, нефтегаз — минус 2–3%, по отдельным видам типа каменного угля — еще хуже. Отрасли, затронутые санкциями, показывают падение. Отрасли, не затронутые санкциями, частично тоже показывают падение! Особенно в потребительском непродовольственном секторе. Но они падают давно, потому что проблемы с комплектующими для них как были, так и остаются. Вообще там, где все завязано на импортных комплектующих, падение самое сильное, иногда даже без всяких санкций (типа как с холодильниками и стиральными машинами). Плохо себя чувствует деревообработка, в основном за счет того, что это северо-запад, где просто закрыт вывоз продукции на европейский рынок. Но кое-где падения нет — по понятным причинам не падает пищевая промышленность — кушать людям нужно всегда. Растет алюминий, потому что там остаются рынки сбыта.

Какой статистики вам как ученому не хватает больше всего из той, что публиковалась до начала СВО и перестала публиковаться сейчас?

Ну данные по бюджету мы все-таки как-то добываем. Пока они у меня есть. Но становится добывать очень трудно. Хотелось бы, чтобы они как штык висели на сайте Федерального казначейства, где их больше нет. Я прежде всего про исполнение консолидированных бюджетов регионов. В экономической статистике регионов с 2011-го не хватает показателей по натуральному производству в каждом регионе. Это засекретили еще 11 лет назад.

Какие субъекты РФ или экономические макрорегионы обладают наибольшим и наименьшим запасом прочности в условиях санкций?

Санкции никуда не денутся в обозримой перспективе. И тут все регионы с экспортной составляющей под рисками. А меру этих рисков мы увидим только, что называется, в процессе. Все города с более продвинутым машиностроением — Петербург, Калининград, Калуга, Москва — под рисками. В лучшем случае придут китайцы на сборку, и что-то поменяется. Но в любом случае так, как раньше, и столько, как раньше, собирать не будут. Города, где производство тупо под санкциями (нефтегаз, энергомаш), — ждем и смотрим, как они будут переориентироваться. Пока это не понятно вообще и, главное, данных по ним нет.

Какие отрасли российской экономики больше всего, а какие меньше всего зависят от внешних рынков?

Кроме, понятное дело, нефтегаза и леса, о которых мы уже говорили выше, это и алюминий (80% уезжает на экспорт), и уголь, и 40–50% черной металлургии. Калийные удобрения тоже в основном на экспорт уезжают — мы много чего вывозим.

А можно это все попытаться перекинуть на азиатские рынки так же, как это сейчас пытаются сделать с нефтью и газом?

А как вы везти будете и зачем им столько? Хотя, надо сказать, и так не все идет на Запад. Надо разбираться по каждому виду продукции отдельно. Калийка, например, очень много шла и идет на Индию и Латинскую Америку, и там никаких санкций пока нет. Но с введением санкций проблемы могут начаться с любыми перевозками — тупо не везут, балкеры не дают, страховки…  Проблемы-то у всех свои. Где-то чистые санкции, где-то что-то еще. Смотрите, получается, по углю Европа уже закрылась, и вот сейчас мы ищем, куда его в Азию продавать. По газу мы по сути закрылись сами, и дальше вообще непонятно, кому и как продавать, так как трубы идут в основном на Запад, а с СПГ мы еще не очень подружились. По нефти еще толком даже не начались санкции, но уже сразу понятно, что Индия и Турция будут покупать намного меньше, чем европейцы. По калийным удобрениям основная проблема — невозможность вывоза.

В каких случаях можно говорить об относительных успехах импортозамещения, а в каких — о полном его провале?

Ну вот, например, недавно распиаренный «Москвич» — это по сути китайская крупноузловая сборка. То есть пару деталей на заводе в Китае сняли, перегнали, в Москве прикрутили обратно и повесили русский логотип. Какие-то простые вещи импортозаместим. Более сложные — нет, потому что импорт был и лучше, и дешевле. Что мы точно не заместим никогда — это электронику.

Как повлияла мобилизация на рынок труда в Москве и регионах?

Тут основное отличие такое — в Москве она повлияла только сбеганием народа, потому что забрали очень немного в сравнении с остальными местами. В основном люди встали на крыло и уехали. Так что пока особо никак не повлияла, разве что многих специфических сервисов стали потреблять сильно меньше. У барбершопов трудные времена сейчас. А вот там, где забирали побольше, мобилизация уже повлияла довольно сильно. В строительстве — одной из самых мужских отраслей — и так рабочих рук не хватало, теперь еще больше не будет хватать. В транспорте, в агросекторе очень заметно влияние, потому что забрали многих механизаторов, не очень понятно, кому проводить следующую посевную. Но это не только мобилизация, по некоторым отраслям дефицит рабочей силы, честно говоря, был и до того, просто теперь он усугубился, как и многие другие наши проблемы.

Фото: Владимир Андреев/Ura.ru/TASS