Примерно 5% капитала людей из первой сотни Forbes хранится в предметах искусства. «Москвич Mag» поговорил с основателем Центра художественной экспертизы им. И. Е. Репина Виктором Шпенглером о российском рынке подделок, громких скандалах вокруг арт-фейков и инновационных методах химико-технологической экспертизы.

В прошлом году мировые продажи искусства, согласно ежегодному отчету The Art Basel & UBS, составили порядка 65 млрд долларов. Какой процент могут составлять продажи сомнительных вещей?

Думаю, если речь идет о живописи и графике, немного, 4–5%. А еще лет тридцать назад, когда технические возможности экспертизы были значительно скромнее, подделки могли составлять и 30% от всех продаж. В прикладном искусстве и сегодня цифра поддельных вещей может доходить до 20%. Единственное, что не подделывают — это крупную скульптуру. Дорого и сложно.

Когда появились первые фальшивки?

Раннее Возрождение уже подделывали. Конечно, только тех художников, которые ценились современниками и стоили очень дорого. Например, только в XIX веке выяснилось, что ряд работ Рафаэля и Леонардо да Винчи — подделки. Вот прямо махровые фальшивки, а не ошибочная атрибуция, сделанные практически в то же время, что творили эти мастера.

Какие виды фейков встречаются на арт-рынке?

Мы занимаемся в основном живописью, поэтому расскажу подробнее об этом сегменте. Первый большой пласт подделок — перелицовка. Скажем, кто-то из авторов, тот же Шишкин, сегодня стоит миллионы, а близкие ему по стилистике и технике художники, с которыми он вместе мог учиться у одних и тех же преподавателей или стоять рядом за мольбертом на пленэре, не попали в число авторов первого и даже второго ряда. Их работы, нередко отличного качества, не так высоко ценятся. В этом случае с картины художника третьего ряда снимается оригинальная подпись, и произведение переподписывается автором первого ряда (в 2004 году на Sotheby’s был выставлен «Пейзаж с ручьем» Ивана Шишкина, который оказался работой голландского художника Маринуса Адриана Куккука. — «Москвич Mag»).

Второй вариант — новодел, когда с нуля подделывают работу известного художника. Такие фейки проще выявить при помощи химико-технологической экспертизы. Один из первых громких случаев, когда при помощи химико-технологической экспертизы удалось выявить грандиозную аферу по серийным подделкам старых мастеров, главным образом Яна Вермеера, связан с талантливым нидерландским живописцем Ханом ван Меегереном. Ему удалось в 1930–1940-х годах ввести в заблуждение ведущих искусствоведов и арт-дилеров Европы и продать за баснословную сумму фальшивое полотно Вермеера «Христос среди учителей» большому любителю искусства рейхсмаршалу Герману Герингу. Об этой истории в 2016-м сняли фильм «Подлинный Вермеер».

Если говорить про Россию, то в 2016-м был громкий скандал с подделкой Грабаря: картину «Зимний пейзаж» 1931 года Игоря Грабаря «из семьи» художника купил за миллион долларов через знакомого галериста коллекционер Леонид Петров. Причем у картины была экспертиза. Но через два года при проведении новой химико-технологической экспертизы выяснилось, что работа была написана на полвека позже, в 1930-е годы таких красок еще не было.

Кстати, публичный скандал вокруг обнаружения поддельного произведения искусства — редкое явление: обычно владельцы предпочитают не устраивать шумиху, а случаи, которые попадают в публичное пространство, большая редкость.

Каких российских художников чаще всего подделывают?

В 1990-е и в начале 2000-х чаще всего подделывали русский авангард, в том числе и потому, что технически нарисовать «Черный квадрат» Малевича проще, чем «Мадонну» Рафаэля. Но в массе своей эти подделки были плохого качества, и экспертам не составляло труда их распознать. С высококлассными подделками помогали разобраться технологии. В Европе даже в музеях нередко экспонировались подделки русского авангарда. Та же выставка из коллекции Игоря Топоровского, которая открылась в 2018 году в Музее изящных искусств бельгийского Гента, на 90% состояла из подделок. Сейчас никто русский авангард без тщательных проверок не покупает, поэтому подделок на рынке стало значительно меньше.

Публичный скандал вокруг обнаружения поддельного произведения искусства — редкое явление: обычно владельцы предпочитают не устраивать шумиху.

Сегодня, если говорить про Россию, чаще всего подделывают художников конца XIX — начала XX века — Коровина, Левитана, Поленова, Шишкина. А вот Айвазовского стали гораздо реже подделывать. Но массового вброса подделок на российский арт-рынок уже нет, и все благодаря развитию института арт-экспертизы. Правда, не так давно мошенники попытались ввести в оборот серию поддельных работ Коровина с экспертизой центра им. И. Э. Грабаря — стопроцентный новодел. Фальсификаторы по 300–500 евро покупали во Франции холсты, на которых была живопись аналогичного периода, привозили их в Россию, смывали краску и создавали поддельного Коровина. Затем на аукционах эти работы выставлялись уже за 300 тыс. евро. Но эту серию фальшивок быстро удалось опознать (ЦХЭ им. И. Е. Репина приложил для этого немало усилий), и они пропали с рынка.

У поддельных работ нередко есть экспертиза, причем подписанная уважаемыми экспертами. В таких случаях с экспертизой фальшивок речь идет об ошибке профессионала или преступном сговоре?

Если вы говорите об эксперте Петрове, то он искренне заблуждался, так как речь шла практически о художниках-двойниках, так похожи были работы и стиль (в середине 2000-х в рамках «дела Преображенских» вскрылись десятки перелицовок русских художников XIX века, подписи которых ставились на дешевых западных авторах. Экспертиза этих работ была подписана искусствоведом и экспертом Владимиром Петровым, слово которого в то время было гарантом подлинности вещи. — «Москвич Mag»). Когда Петров осознал свои ошибки, то немедленно публично отозвал свои заключения на картины. Что до Елены Баснер, то здесь имел место преступный сговор (против эксперта Русского музея Елены Баснер было возбуждено уголовное дело в связи с ее участием в продаже поддельной картины Бориса Григорьева. Суд не нашел в действиях эксперта преступного умысла, а сама Баснер призналась в профессиональной ошибке. — «Москвич Mag»). Но это дело замяли. Почему, не знаю, возможно, чтобы не бросать тень на Русский музей, где она работала.

Какие существуют методы экспертизы произведений искусства?

Первый этап исследования — профессиональная съемка работы, в том числе макросъемка отдельных фрагментов, обратной стороны холста. Следующий этап — исследование в различных лучах: рентгеновских, инфракрасных, ультрафиолете. Рентген показывает, как ложатся слои краски, какие мазки, сколько их, что тоже очень важно для эксперта. В инфракрасном свете мы видим рисунок художника.

Ультрафиолет тоже много дает — мы видим реставрационные вмешательства, а также есть краски, которые светятся в ультрафиолетовых лучах. Например, в конце XIX — начале XX века в течение 20 лет выпускалась краска красного цвета — краплак rose d’oré, которая излучает яркое розовое свечение в ультрафиолете. Этот розовый оттенок очень любили и активно использовали Коровин и братья Константин и Владимир Маковские. Ни до, ни после такой краски не производилось.

Еще есть этап исследования при помощи микроскопа, на котором в первую очередь смотрят подпись. Если картина была переподписана позже, то краска будет поверх кракелюра, трещинок, которые появляются со временем на живописных работах. Любая краска делится на пигмент (краситель, природный или искусственный) и связующее (различные масла, белковые связующие, клеи). На микроскопе видно, из какого помола пигментов — мелкого, среднего или крупного — состоит краска. Если краски делались вручную из перетертых минеральных камней, как на работах старых мастеров, то пигмент будет крупным. На Западе фальсифицируют работы старых мастеров, перетирая пигменты вручную, как это было в прошлые века.

Сейчас мы приобрели высокотехнологичный микроскоп ИК-Фурье, благодаря которому можем получать инфракрасные спектры пигментов и связующих. Анализируя спектр, мы понимаем, что в данной краске использовалось в качестве пигмента и связующего, что в свою очередь является незаменимым инструментом выявления подделок и подтверждения подлинности. Скажем, Малевич не использовал титановые белила, которые в России до войны не производились, только цинковые. А после войны их уже начали выпускать. И в его работах, как и в других довоенных работах других советских художников, титана быть не может.

Ну нравился человеку пейзаж Левитана, висел он у него в спальне, скажем, ну выяснил он, что это не Левитан, и все равно оставил себе.

У нас есть база пигментов по столетиям и внутри них — по десятилетиям, мы знаем, какие краски использовались, скажем, в последней четверти XIX века, а какие — в первые десять лет XX века, это дает исследователям большую точность. Также у нас есть эталонная база пигментов не только по времени использования, но и по конкретным художникам. Мы хорошо понимаем, что характерно для одних живописцев и нетипично для других. Накопленная за десятилетия база, включающая исследования музейных вещей, позволяет проводить сравнения с оригинальными работами художников. Химико-технологическая экспертиза может достаточно точно выявлять примеси и модификации, которые есть в связующих. Даже в обычном художественном масле могут быть такие микрочастицы полимеров, которых не было сто или двести лет назад.

Если речь идет об экспертизе графики, то мы смотрим прежде всего на сам рисунок и на бумагу. Найти чистую старую бумагу конкретного периода довольно сложно. У нас есть своя база, где по годам расписано, какой бумагой какой художник пользовался.

Сколько стоит экспертиза картины в вашем центре?

Когда достаточно визуального осмотра, чтобы понять, что вещь поддельная, и не требуется никаких дополнительных изысканий, то максимум 3 тыс. рублей. Если нужна полноценная экспертиза, в том числе и химико-технологическая, то порядка 50 тыс. рублей. Но это в разы дешевле, чем в Европе.

Есть ли какие-то центры, фабрики по производству фальшивок? Вроде деревень художников в Китае, где штампуют импрессионистов?

Действительно, в Китае есть такие артели, я слышал об этом. Но, я думаю, лидером по фальсификации остается Европа. Правда, и наказание за преступления в этой сфере там очень серьезное. А вот когда фальсификаторы чувствуют себя безнаказанными, подделок становится больше. Русское искусство подделывают и в Израиле, и в США, и в том же Китае. Огромное количество поддельного Бурлюка в Россию поступает из США, а его поздние вещи 1960-х годов трудно опровергнуть с технологической точки зрения, так как художник уже использовал современные материалы. В Америке вообще много русского искусства: его покупали и сами американцы, и везли наши эмигранты после революции, и сами художники, которые, как Бурлюк или Фешин, уехали после революции за океан. Айвазовский съездил в США на три года, потом вернулся в Россию, но за это время оставил в Америке около 300 картин. В 1990-е годы вывозили из России все, что можно было вывезти. Правда, сейчас многое возвращается, и это хорошо.

Но в основном русское искусство подделывают здесь, и занимаются этим реставраторы, имеющие доступ к оригинальным вещам и возможность внимательно изучить приемы конкретного художника.

В Европе и США важные институции (а иногда и единственные), которые выдают официальные заключения о подлинности произведений — фонды художников, такие как Фонд Picasso или Фонд Поллока — Краснер. Они хранят, собирают, исследуют и управляют наследием художника. Помогает ли это очистить рынок от подделок?

Не всегда. В 2013 году в Риме осудили президента римского Института Модильяни Кристиана Паризо по обвинению в легализации поддельных произведений художника на общую сумму около 6,65 млн евро. Было громкое расследование. Или еще один пример — книга уважаемого британского эксперта доктора Энтони Партона «Гончарова: искусство и дизайн Наталии Гончаровой» вышла в 2010 году и оказалась напичкана подделками.

Так что ни фонд, ни крупный аукцион вроде Sotheby’s или Christie’s не гарантия 100% подлинности работы. А на некоторых аукционах число сомнительных работ превышает все мыслимые пределы. Так, на аукционе MacDougall было продано три работы Константина Коровина, автором которых был не сам художник, а его сын Алексей. Несмотря на то что использованы те же холсты и те же краски, отличить по манере живописи отца от сына для эксперта довольно легко.

А можно вернуть аукциону купленную там фальшивку?

Да, есть такая практика. Но нужно наличие убедительных отводных экспертиз. Дело в том, что на аукционе, особенно зарубежном, нередко решение о покупке приходится принимать в моменте, экспертиза может показать, что это подделка, после покупки. Когда у покупателя есть на руках все доказательства, аукцион обычно, хоть неохотно и далеко не сразу, возвращает деньги.

Единственное, что не подделывают — это крупную скульптуру. Дорого и сложно.

Мне один известный эксперт рассказывал, что, когда закончился локдаун, ряд владельцев решили выставить на продажу собранные в начале 2000-х коллекции русского искусства, которые хранились за рубежом. Эксперта вызвали в Европу с целью провести предпродажную подготовку, и он, к своему удивлению, обнаружил, что 80% работ в этих инвестиционных собраниях — подделки.

Что делать, если все-таки в собрании обнаружились фальшивки? Куда их девать?

Есть люди, которые относятся к таким открытиям с юмором. Ну нравился человеку пейзаж Левитана, висел он у него в спальне, скажем, ну выяснил он, что это не Левитан, и все равно оставил себе. Но чаще всего владельцы стараются от таких вещей избавиться, за небольшие деньги выставляют их на третьеразрядных аукционах, которые не принимают возвраты, или отдают мелким дилерам — их еще называют «бегунки».

В наше время купить условного Малевича, который завалялся на чердаке у бабушки, уже нереально?

Редко, но бывает. Вот «Черный квадрат» Малевича, который много лет назад продавали на аукционе «Гелос» за миллион долларов, его еще купил Потанин для Эрмитажа. Это как раз такая вещь — из квартиры родственников художника.

А в российских музеях подделки бывают?

Крайне редко, все-таки у нас очень долгая история государственной собственности, и вещи хранились и изучались не для того, чтобы их выгоднее продать, а из научного интереса. Подделки, как это было с работой Ольги Розановой в Ростовском кремле, — это результат криминала, там картину просто подменили. Даже если еще где-то всплывут какие-то отдельные вещи, то это будет точечная история.

Проблема в другом — прекрасные вещи, шедевры в небольших региональных музеях нередко находятся в чудовищном состоянии, буквально разрушаются. У музеев нет средств на реставрацию, нет нормального света, нет климат-контроля, нет даже каталогов коллекции. При этом работы у них — прекрасные. Было бы хорошо, чтобы администрация областных городов привлекала спонсоров для приведения в порядок музейных собраний.

Какие бы вы дали рекомендации покупателю, чтобы не нарваться на подделку?

Главное правило безопасности — выслушать несколько экспертных мнений.

Как арт-дилер со стажем, наверняка вы можете рассказать интересную историю, связанную с покупкой предметов искусства.

Как-то раз для меня нашли чудесную картину Пиросмани в Париже. Я поехал ее смотреть и понял, что эта вещь с потрясающей историей. В Тифлисе Николо Пиросмани поддерживали братья Зданевичи и художники Ладо Гудиашвили и Михаил Ле-Дантю, которые в том числе помогали продавать его работы. Зданевичи предложили Маяковскому (как известно, поэт прекрасно говорил по-грузински, так как родился в Грузии и учился в гимназии в Кутаиси) купить «Арсенальную гору ночью» Пиросмани. Маяковский пришел в полный восторг и уговорил Бриков приобрести эту работу. Однажды к Лиле Брик из Европы приехала ее сестра Эльза Триоле, которая в 1928 году вышла замуж за писателя Луи Арагона. Благодаря Триоле Арагон стал ярым коммунистом, в СССР его всячески любили и широко издавали. И Брики подарили ему эту картину Пиросмани на день рождения. Пейзаж висел в роскошной парижской квартире Триоле и Арагона, окна которой выходили в Булонский лес. Из этой квартиры я и купил Пиросмани у наследников за 300 тыс. евро и через три года продал на Sotheby’s за 1,83 млн долларов. После кризиса 2008 года картина появилась опять на аукционе и ушла где-то за 1,46 млн долларов. Ее приобрел Бидзина Иванишвили и подарил тбилисскому Государственному музею искусств Грузии, где хранится самое большое собрание Пиросмани. Теперь «Арсенальная гора ночью» доступна всем.

Фото: из личного архива Виктора Шпенглера