До 3 февраля в театральном центре «На Страстном» гастролирует «Коляда-Театр» из Екатеринбурга. Яркий и уж точно один из самых нестандартных российских театров представляет москвичам свой «бест» — «Гамлета», «Вишневый сад», «Маскарад», «Женитьбу» и «Оптимистическую трагедию», а также 11 премьер, вышедших за время пандемии: «Анна Каренина», «Тарас Бульба», «Зеленый палец» впервые сыграны или будут сыграны в Москве. Отдельные зрители уходят со спектаклей Коляды в антракте, не в силах справиться с сильными чувствами, другие приходят на Страстной изо дня в день и кричат, аплодируя: «Гений!»

Николай, вы гений?

Я-то? Я гений среди удобрений. Не смеши меня. Хотя вот в Москве ходит тут к нам одна поклонница и кричит на каждом спектакле: «Гений! Гений!» Я ей запретил кричать. Сказал, еще раз сделаешь так — выгоню. Теперь она кричит: «Браво! Браво!»

Вы два года не привозили спектакли в Москву. Как изменились город и зрители за это время?

Да, в январе 2020 года мы были в Москве в последний раз. Город — это не здания. Город — это люди. Люди, мне кажется, остались теми же, по крайней мере те, кто мне встречается, приходит к нам на спектакли, хлопает, дарит подарки.

А что вам дарят на поклонах, всегда хотела спросить? Что в этих пакетах?

Бутылки вина, шоколадки, мягкие игрушки, подушечки, на которых написано «Айлавью»…  Я бы предпочел, чтобы каждый подходил ко мне с маленьким конвертиком, в котором лежали бы денежки. Больше мне ничего не надо. Неужели мне нужны подушечки с надписью «Айлавью», куда я их засуну? Вот на днях пришла одна тетенька, Светлана Ивановна, принесла конверт, а там 27 600 рублей. Сунула мне конвертик и говорит: «Вы потом посмотрите, что там в конвертике, и будете, наверное, смеяться». Я говорю: «Да-да-да». Отложил его. А когда спектакль начался, открыл и читаю: «Николай Владимирович, тут вот как раз денежки вам на суточные всему коллективу». А суточные на каждый день — это ровно 27 600 рублей! У меня слезы так кап-кап-кап на эти деньги, от умиления. Я ей потом говорю: «Светлана Ивановна, дело ведь не в том, что вы мне эти деньги дали, а в том, что такие люди на белом свете есть… » А в прошлый раз в Москве, когда мы играли еще в «Боярских палатах», бегу мимо, и какой-то мужик меня останавливает: «Стойте, стойте, вот возьмите, это вашему театру». Я открываю, а там сто тысяч рублей. Говорю: «Миленький мой!» Я же везде пишу, что мне плохо, что очень тяжело с финансами…  Начал его обнимать, что-то говорить, а он: «Ш-ш-ш, тихо. Деньги любят тишину… » Даже не знаю, как его зовут, кто он, как его благодарить, за кого свечки ставить в церкви. Благодарю всех и каждого — тех, кто покупает билеты на спектакли, мои книги, сувениры. Вот фуфайки в этот раз привезли, три всего осталось. Вчера одна моя подружка пришла, говорит: «Ненавижу ватников», а ей говорю: «Купи ватник! Купи фуфайку!» Марина Райкина из «Московского комсомольца» и Тереза Дурова из театра клоунады приходили, я сразу: «О, богатые девочки пришли!» Померил на них фуфайки и продал им. Пусть ходят в ватниках. Было сорок, всего три осталось!

Московский зритель отличается от уральского?

Конечно! Наши сдержанные. Похлопают три раза и пошли себе, дома написали в фейсбуке* — это было гениально, я проплакал весь спектакль. А москвичи: «А-а-а-а! Гений, гений! Браво!» Позавчера мы играли спектакль «Зеленый палец», и было ощущение, что мы привезли Библию! Когда я ставил этот спектакль, а это было во время пандемии, я сказал: «Людям нужна комедия, давайте сделаем что-то веселое». Это не Библия! Хотя там есть смысл, конечно. Но как принимали, как не давали актерам слово сказать! В финале Ягодин говорит: «Вы меня не сжигайте». В зале — хохот, аплодисменты. А там дальше текст, но говорить невозможно. Вера Цвиткис поворачивает голову: «Почему?» В зале — хохот, аплодисменты. На каждую фразу! А текст дальше такой: «Потом же будет все равно это вот воскресение, я, правда, не знаю, как это будет технически!» Сейчас я понимаю, что это смешно…  Эту фразу, кстати, сказала Людмила Максакова, дай ей бог здоровья: «Должно же быть воскресение, я, правда, не знаю, как это будет технически». Она просто это сказала, кинула, а я услышал, записал и вставил в пьесу.

Я бы предпочел, чтобы каждый подходил ко мне с маленьким конвертиком, в котором лежали бы денежки. Больше мне ничего не надо.

После Москвы мы приезжаем домой, в Екатеринбург, играем спектакль, зрители хлопают и расходятся, а артисты стоят за кулисами и ждут цветов, шоколадок, ждут криков «Браво!», «Гений!». Может, говорят, в Москву назад поедем? Здесь что-то не то.

В Москве сейчас 250 театров, если не ошибаюсь. Как с ними можно конкурировать? За счет чего у вас полные залы?

У нас нет вообще никакой рекламы. Одна афиша в центре «На Страстном» — и все. Ни растяжек по городу, ни флаеров в кафе. Ничего. В интернете написано: приезжает «Коляда-Театр», билеты раскупаются. Знаешь, вот раньше, когда еще тебя не было на белом свете, на кассе, скажем, Свердловского театра драмы появлялось объявление: «Гастроли БДТ». Мгновенно все продавалось! Потому что все знали — приезжает БДТ, Товстоногов, бери билет на любой спектакль — и будешь счастлив. Надо делать качественный продукт, вот и все. Люди друг другу рассказывают о наших спектаклях. Одна женщина недавно говорит: «Мне подружка сказала, что надо к вам прийти, а че у вас за театр, кто вы такой?» Я стою программки в фойе подписываю, директор театра. Люди посмотрят один раз спектакль и говорят: «Посмеялся вдоволь, а потом всплакнул. И такое настроение потом хорошее. А в другой театр придешь, тебе там политикой по башке! И еще раз! Выходишь, тебя раздавило, ты растекся и думаешь: “Да провались все нафиг, пойду брошусь под трамвай”». Нельзя так с публикой поступать! Люди должны уходить из театра с хорошим настроением. Вчера был день рождения Станиславского, говорят, что когда он умирал — есть такой анекдот, хотя, может, и на самом деле было, — то сказал: «Театр — это прежде всего развлечение!» И помер. И все книги свои перечеркнул этими словами. Люди пришли в театр, заплатили деньги, выпили шампанского — это их право полное, развлекаться. А зачем еще приходить в театр? Чтобы узнать правду про свою жизнь? Что, никто не знает правду про свою жизнь?

Артисты устают, наверное, в таком темпе работать? Каждый день несколько спектаклей.

Чего это они устают? Вчера в спектакле было занято 23 человека, а их 40 приехало. Семнадцать где-то гуляли, пили, отдыхали, ходили на кастинги. Не все же они работают каждый день. И даже премьеров я палками не загоняю, они могут сказать, что устали — не говорят же! Вчера я видел, что Ягодин делает на «Ричарде», в финале — я не знаю, как он после этого выживает! Спрашиваю: «Ты как, нормально?» «А че, — говорит, — нормально!» Это его жизнь, работа…  Тамаре Зиминой 80 лет, у нее из 34 спектаклей 22, причем не в массовке. И чего?

Люди на сцене не устают, это дает радость жизни. Конечно, есть физическая усталость, но внутри при этом все горит и сияет.

Какие гастрольные планы после Москвы у вас?

Никаких. Денег нет, каждые гастроли — 7–8 миллионов. Благодарны центру «На Страстном», какой бы еще театр отдал помещение в разгар сезона? Нас здесь очень хорошо принимают.

Через год приедете снова?

Если будем живы, если я не сдохну, если не начнется атомная война и если будут деньги. Думаю, что мы не сдохнем и атомная война не начнется, вот только нашлись бы деньги!

________________________________

*Facebook принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ.

Фото: из личного архива Николая Коляды