В 1989 году под социолога и бывшего адвоката Якова Гилинского был открыт первый институт девиантологии в СССР — сектор социологии девиантности и социального контроля при Академии наук. «Москвич Mag» поговорил с Гилинским о том, почему отклонения — это нормально, и как государство само делает своих граждан преступниками.

Какие девиации были в Советском Союзе?

Те же самые, что в любом обществе: преступность, проституция, самоубийства, злоупотребление алкоголем и прочие. Только это все скрывалось и официально не публиковалось. Дело в том, что Советский Союз — это страшное тоталитарное государство. Девиантными считались любые высказывания, «порочащие» советское государство, власть, Сталина (и последующих генсеков).  Поэтому было запрещено слушание «западных голосов», чтение «нелегальной» литературы (мне на ночь дали прочитать машинописный вариант «Архипелага ГУЛАГ»Солженицына). И, конечно же, было недопустимо «разглашать» сведения о преступлениях, самоубийствах, проституции как «буржуазных явлениях, чуждых советскому народу».

Информация была закрытая — к чему и когда вы подступились?

Уже в 1970-е годы мной были изучены сотни дел по факту самоубийств. И наши совместные статьи с Наталией Николаевной Проскуриной были опубликованы в Эстонии. В РСФСР ничего подобного публиковать было нельзя.

В чем были основные причины самоубийств в Союзе тогда?

Здесь не было каких-то специфических самоубийств. Хотя, конечно, режим Советского Союза не вдохновлял людей. В основном самоубийцами были мужчины в возрасте плюс-минус 40 лет.

Это возраст людей, которые хотели чего-то добиться, старались что-то сделать, но не удалось — жизнь пошла крахом. Как раз когда я изучал и подбирал все материалы по суицидам, мне попалась информация по самоубийству заместителя директора одного НИИ. Он достиг достаточных высот в науке, но, как следовало из его предсмертной записки, хотел быть то ли поэтом, то ли литератором. И когда к 40 годам понял, что его мечтам не сбыться, он покончил с собой.

И еще одна принципиально важная предсмертная записка, которую я запомнил на всю жизнь и использую, когда пишу работы и читаю лекции. Работяга с низким образовательным уровнем (до семи классов) оставил своему сыну послание (без знаков препинания): «Сашенька шагни дальше отца как можно дальше отца по социальной лестнице». Это фантастика, как работяга понял то, чего у нас профессора не всегда понимают.

Самоубийцы — это категория людей, которых уже с конца 1960–1970-х годов французские социологи называют исключенными. Население любой страны делится на меньшинство включенных в активную экономическую, социальную, политическую, культурную жизнь и большинство исключенных. Этот работяга понял, что если не подняться выше по социальной лестнице, то предстоит тяжелая несчастная жизнь, и завещал своему сыну подняться как можно выше.

Преступность перекочевала из мира реального в мир виртуальный.

Более того, очень интересно, когда моя соавтор Наталия Николаевна изучала результаты по самоубийствам, алкоголизму и по преступности, она, не зная еще (и я тогда не знал) проблем включенных и исключенных, просто математически рассчитала коэффициенты криминальной, алкогольной и суицидальной активности различных социально-демографических групп населения. И оказалось, что максимальный коэффициент у одной и той же группы населения. Как вы думаете, у кого? У рабочих. Это были мужчины-рабочие среднего возраста — максимальный коэффициент всех трех видов девиантности: самоубийства, тяжкие преступления и пьянство.

Что сейчас с самоубийствами в России?

Россия много лет занимает первое место в Европе по уровню самоубийств. Тем не менее этот уровень постоянно сокращается, как в других странах, так и у нас.

Понятно, что лучшая профилактика самоубийств — правильно выстроенная социально-экономическая модель государства, минимизирующая количество исключенных. Но есть ли специальные программы?

Профессор Айна Григорьевна Амбрумова создала систему профилактики самоубийств. В эту систему входил прежде всего телефон доверия — любой, кто собирался покончить с собой и колебался, мог позвонить по этому телефону. Второе — специальные психологические кабинеты на всех крупных предприятиях и во всех вузах. Третье — специальные отделения в психиатрических больницах для лиц, покушавшихся на самоубийство, но оставшихся в живых.

В это же время проблемой самоубийства заинтересовался писатель Александр Мелихов. И по его инициативе была создана общественная организация оказания помощи лицам, которые либо собирались кончать с собой, либо у них были попытки суицида. Эта организация была названа «Круг» — спасательный круг…

Мне казалось, что последние три года сменившейся политической обстановки должны были повлиять на цифры по суициду: народ же не выдерживает сводок новостей…

Так бы работало в советское время, но сейчас у народа, который не выдерживает, есть возможность уехать.

Какова ситуация с другими девиациями в России сейчас?

Дело в том, что есть две общемировые волны. Первая волна — после окончания Второй мировой войны до конца 1990-х, тогда мы видим рост преступности во всех странах, включая СССР/РФ. И вторая — с начала 2000-х годов, снижение преступности во всем мире. И волны в России полностью этому соответствуют: например, уровень разбойных нападений с 2006 по 2023 год сократился в 16 раз, уровень грабежей — в 12 раз, уровень убийств — в 4,5 раза.

Чем это можно объяснить? 

После Второй мировой войны люди вздохнули посвободнее и решили, что можно действовать как легально, так и нелегально. А потом ситуация стала более спокойной. И люди, наоборот, поняли, что есть возможность легальным путем зарабатывать, легальным путем ездить по другим странам, легальным путем заключать свободные браки, вступать в отношения, включая гомосексуальные, и так далее. Люди стали свободнее, и в итоге преступность начала снижаться. Есть одно но: происходит сокращение всей обычной преступности, но с конца прошлого столетия начинается рост преступности в интернете. В России количество преступлений с использованием компьютерной и телекоммуникационной техники выросло в 2018 году на 93%, в 2019 году — на 68,5%, в 2020 году — на 73,5%. А в прошлом году — на 29%. Преступность перекочевала из мира реального в мир виртуальный.

Тем не менее многие социологи бандитизм 1990-х объясняют тем, что в города вернулись люди, умеющие держать оружие, после Афгана и Чечни. Будет ли сейчас такой всплеск?

Конечно, мы много сейчас говорим о возможностях роста преступлений, причем это преступления именно в основном против жизни и здоровья, ведь военные, возвращающиеся с фронтов с оружием, это нередко те, кто до этого был осужден за тяжкие насильственные преступления. Поэтому да, это возможно. Но в общей массе это не дает какой-то вспышки. Я предполагаю, что если уровень убийств в следующем году должен был сократиться на 3%, то он сократится всего на 1% из-за возвратившихся, о которых говорите вы. В масштабах огромной страны рост убийств на 50–100 случаев не меняет картины в целом. Да, известны случаи, когда из зоны военных действий возвращались некогда осужденные люди и совершали убийства. Но, повторюсь, на статистику это не очень влияет. По крайней мере пока.

Давайте вообще поговорим о природе девиаций: откуда это берется — это навязано обществом или это рождается внутри конкретного субъекта?

Отклонения берутся у людей так же, как у животных. Есть разные животные: одни добрые, другие злые. Это совершенно обычная вещь — девиаций не может не быть. Приведу эпиграф из моего доклада на грядущей конференции: «Феномен девиации — интегральное будущее общества» (П. Хиггинс, Р. Батлер). Дело в том, что люди хотят чего-то добиться, допустим, самоутвердиться. Самоутвердиться можно в творческой деятельности, что-то создавая. Кстати, творческая деятельность иногда государством признается преступной, отсюда смертная казнь Сократа, сожжение Джордано Бруно, Мигеля Сервета, уничтожение людей в лагерях, как сгинул наш блестящий академик Вавилов. Отсюда же концепция «двойной неудачи» Роберта Мертона. Например, человек хочет самоутвердиться в творчестве — не удалось. Это первая неудача. Тогда он может самоутверждаться в негативной деятельности — в преступлениях и так далее. Но это тоже может не удаться — вторая неудача. Тогда уход в алкоголь, наркотики или самоубийство. Концепция «двойной неудачи» все описывает.

Один из способов сокращения преступности — декриминализация массы деяний, не представляющих реальной опасности.

Поэтому я (сегодня и не только) говорю, что девиации нормальны. Государство умудряется запрещать все больше и больше деяний, которые, с моей точки зрения, не должны быть запрещены, во всяком случае, в качестве уголовного преступления. У меня есть об этом статья 2009 года «Запрет как криминогенный (девиантногенный) фактор», а тогда запретов было меньше. Конечно, ситуация чрезмерных запретов, в том числе уголовно наказуемых, это проблема не только России. Нынешние запреты и наш нынешний Уголовный кодекс каждого из нас делают уголовным преступником. Включая меня и, простите, вас всех тоже. Это связано с тем, что государство пытается запретить все, что надо и не надо.

В Америке несколько лет назад проводился опрос населения ряда штатов. Респондентам задавали один вопрос: «Приходилось ли вам в течение жизни совершать то, что записано в уголовном законе вашего штата?». Положительный ответ — от 92% до 99%. Я думаю, что в современной России это 98–99%. Хотя у нас такие опросы не проводились.

Как можно решить со стороны государства проблему, что каждый из нас — преступник?

Один из способов сокращения преступности — декриминализация массы деяний, не представляющих реальной опасности. УК РФ надо очистить наполовину. Даже на две трети. Об этом говорю не только я, но и большинство моих коллег.

Не надо забывать, что человечество движется вперед. Да, это иногда вызывает новые проблемы (например, киберпреступность), но в целом движение идет по пути свободы, легализации деяний, не представляющих опасность. Свобода — одно из достижений человечества! Ее ограничение должно быть разумным, не нарушая свободы других людей. Как говорилось в Решении парижского суда XIII века: «Ваша свобода кончается у носа соседа». Большинство европейских стран, Австралия, Канада, Новая Зеландия идут по этому пути.

Фото: предоставлено Яковом Гилинским