Увольнение по собственному желанию — событие, которое всегда вызывает эмоции: радость освобождения, добрую грусть, предвкушение чего-то нового. И опустошение от количества работы, которую пришлось выполнить за последние две недели, чтобы получить трудовую книжку.

Часто слышу, что на человека, который написал заявление об увольнении, уже не обращают внимания — все равно ведь уходит, значит, ничего сложного или ответственного доверять ему нельзя, он уже мыслями в другом месте. Видимо, это зависит от того, какая у него работа. Я уволилась из компании, где проработала полтора года. Спустя пару дней после того, как я сообщила о своем решении, ко мне подошла руководительница и, заметно переживая, попросила сделать задачи на две недели вперед. А лучше на месяц — пока найдут нового сотрудника, пока обучат, пройдет время. Потому что на мое место пока нет кандидатов, а я «должна уйти по-хорошему» и «не хочу портить себе репутацию на рынке».

На предыдущем месте работы я получила аналогичную просьбу, с единственной разницей — когда сказала, что увольняюсь, начальник почти фальцетом заявил: «Ты нас предаешь!», как будто я на войне и передала секретные сведения противнику.

И на предпредыдущей работе случилось то же самое. Каждый раз руководитель был искренне удивлен, что сотрудник уходит из компании, и подкидывал задачи, как уголь в топку «Титаника».

Не то чтобы это происходило только со мной. Одна моя приятельница сразу после увольнения отправилась на лечение в клинику неврозов. На работе все об этом знали. Это не помешало ее начальнице уточнить, готова ли моя знакомая взять с собой ноутбук в больницу, чтобы удаленно поработать, пока они ищут сотрудника на замену.

Мы научились устанавливать личные границы с «токсичными родственниками» и вычислять «абьюзивных партнеров». Но по-прежнему боимся вести откровенные разговоры с руководством и заранее обсуждать желание уволиться. Потому что «вдруг я передумаю, а начальник уже нет». Руководство же в свою очередь не считает нужным регулярно прислушиваться к подчиненным и понимать, что они уже настолько «спеклись», что готовы уйти хоть в любую минуту, лишь бы просто изменить свою жизнь. Но современный рабочий процесс в Москве часто устроен так, что не предусматривает отсутствия по каким угодно причинам сотрудника на месте — точно так же мы работаем в два раза больше перед очередным отпуском и ходим на работу с простудой.

Отсутствие коммуникации (а начальство зависит от подчиненных точно так же, как и наоборот, если не больше) приводит к внезапным заявлениям на стол ровно за две недели, как положено по Трудовому кодексу. Если речь не о крупной и известной компании (а речь в моем случае не о крупной и известной компании), то растерянный работодатель понимает — за дверью офиса не стоит очередь из соискателей. Оставшиеся сотрудники загружены под завязку. Работа сама себя не сделает. Значит, тот, кто увольняется, должен принять последний бой.

Почему мы соглашаемся на двойную, а то и тройную нагрузку в период, когда следует спокойно передавать дела? Во-первых, иногда руководство пускает в ход все доступные виды манипуляций: деньги, документы, репутацию, жалость, совесть. Во-вторых, мы не хотим перекладывать работу на коллег, к которым испытываем симпатию. А в-третьих, формула настолько хорошо заучена, что эта ситуация просто не кажется нам чем-то странным и ненормальным.

Люди, умные чужим умом, в таких случаях любят давать непрошеные советы, мол, пусть и подчиненные, и начальство соблюдают трудовое законодательство, и не будет проблем. Но реальный мир устроен не так: бывают хорошие работники, бывают плохие, в том числе среди начальников.

И, вот устав от определенной работы настолько, что решили ее сменить, мы за эти две недели берем на себя такую нагрузку, что ненавидим свое уже скоро бывшее место еще сильнее. Считаем минуты до конца рабочего дня, выпиваем бутылку вина с теми, кого еще рады видеть, собираем вещи и обещаем себе больше никогда не возвращаться в это место. А так быть не должно — это всего лишь работа, а не каторга, и она должна приносить удовольствие, а не служить наказанием, причем непонятно, за что. В итоге мы уходим с предыдущей работы выжатые как лимон, чтобы «с энтузиазмом» (а как иначе?) выйти на новую и все начать сначала.