Когда тебе хорошо за 50, поиск работы в Москве — это прыжок в бездну. HR-барышня, только что просмотревшая твое резюме онлайн, в любовницы тебе уже не годится, она как взрослая дочь. Девушка отказывает, но не 30-летнему стажу, не высоким должностям в «блатных» конторах, а возрасту — ты старый. «Мы благодарны вам за интерес к нашей компании, но, к сожалению, сейчас мы не можем предложить вам работу» — так звучит объявление войны офиса человеку предпенсионного возраста.

Офис для молодых. Они пьют сладкие латте и капучино через трубочку из больших картонных стаканов с крышками, а у некоторых есть модные высокие термокружки. Ты слишком долго наливаешь свой мутный горький американо, а офисная девочка за тобой в очереди к кофемашине нетерпеливо ждет, раздражается и думает: «Разве старики пьют кофе? У них же давление; почему наш офис переводит на них драгоценные кофейные зерна; мне 25, через пять лет будет 30, но 40 не исполнится никогда, это кринж; моя молодость вечная».

В офисе в зоне релакса на полу лежат два огромных бесформенных красных пуфа, в которые молодость весело падает, а затем легко поднимается, но, если старость упадет на мягкий пуф, по-спортивному бодро встать не сможет, поэтому старость обходит офисную зону релакса стороной и трудится. Молодость курит ароматные вейпы, а старость воняет дешевыми сигаретами. Молодость вечером молнией убегает с работы с макбуком в рюкзаке, а старость сидит за своим десктопом допоздна и что-то дописывает.

Но и это продолжается недолго. В конце концов молодость побеждает в офисной войне, и старость отправляется не на пенсию, а на гипотетическую биржу труда, в бездну, в никуда. До пенсии еще целых десять лет. Дауншифтинг неизбежен.

Найти офисную работу, когда тебе за 50, в Москве почти невозможно. Зато есть кое-какие перспективы в розничном бизнесе.

Из хорошего в этой сети супермаркетов — только ее логотип. Дизайнеры прорисовали знакомую почти всем москвичам аббревиатуру так, чтобы не возникало ассоциаций, например, с внутренними войсками МВД, которые в прошлом охраняли тюрьмы и колонии. Остальное у них, на мой взгляд, не очень. Но это единственный работодатель, который откликнулся на мое резюме и пригласил на работу. Как грузчик и работник торгового зала, по мнению рекрутеров, я им вполне подхожу.

Почему я решил претендовать на эту позицию — другой вопрос. Логика выбора простая: когда у безработного заканчиваются деньги, приходят тревога и паника; неоплаченные счета как будто ждали самого неподходящего момента, а кредитная карта кричит; человек может не есть неделю, если пьет воду; можно ходить пешком, но только если не слишком далеко; девушка бросает тебя, ей нравится есть чопстиками во вьетнамских кафе, а денег на это нет. Чтобы жить, надо работать. Любая работа заслуживает уважения. Даже если ты грузчик в магазине на Селезневской. Всего 10 минут пешком от дома.

Утром позвонила сотрудница отдела кадров. Голос у нее звонкий, вопросы и мотивационные фразы до боли банальные. «Почему вы выбрали ночную смену? — Потому что днем планирую заниматься своими делами. — У вас такое резюме (пауза). Почему вы хотите работать грузчиком? — Потому что мне нужны работа и деньги. Я буду работать по 12 часов пять дней в неделю. Какая зарплата? — О! У нас прекрасные условия. Вы сможете получать до 90 тысяч рублей в месяц. Добро пожаловать в дружную команду (название компании)! Завтра утром я позвоню вам по видеосвязи и расскажу, что нужно сделать для оформления. — Зачем звонить по видеосвязи? — Ну я же должна на вас посмотреть!»

На следующий день прохожу медкомиссию, чтобы получить медицинскую книжку, которая должна быть у каждого работника супермаркета. По 5 минут на 12 специалистов, весь осмотр занимает час. В последнем кабинете из списка молодая врач-кардиолог измеряет мне давление. «Все в норме, но если вы не бросите курить сейчас, придется принимать лекарства. Если бросите, не придется. — Спасибо. Брошу».

По дороге к метро думаю: «Я достаточно здоров для того, чтобы таскать тяжести 60 часов в неделю с семи вечера до восьми утра. С таким здоровьем я вполне мог бы, например, пойти добровольцем на войну и выжить там. Пойди заставь какого-нибудь зумера подписаться на такое. Почему, когда идешь на работу в офис, никого не интересует твое здоровье, только возраст? А когда сдаешься в рабство, как я сейчас, они проверяют твои зубы, зрение, мочу берут на анализ и спрашивают про венерические болезни? Почему для одних я старый, а для других все еще ломовая лошадь?»

Приезжаю в отдел кадров. Здесь душно, нечем дышать. За столами в зале в верхней одежде сидят женщины-славянки и азиатки, последние более уверены в себе. Несколько тощих мужчин шапками вытирают вспотевшие лица. Все заполняют бланки с обязательными согласиями и отказами от претензий по разным поводам. Клерк выкрикивает указания для всех. После заполнения бланков с отказами и согласиями надо расписаться в 12 журналах по технике безопасности и пройти в соседнее помещение.

Оно огромное, как зал ожидания аэропорта. Десятки столов стоят у стен, сажусь у одного из них. Усталая сотрудница перелистывает мою трудовую книжку, что-то пишет в компьютере, говорит, что мне надо подписать документы онлайн в телефоне, потому что документооборот у них электронный. Когда очередь доходит до условий оплаты труда и премирования, пытаюсь открыть документ, но он не открывается. Сотрудница говорит, что документ объемный и времени на его изучение тратить не стоит. Открываю трудовой договор и пролистываю его до пункта об оплате труда. Я помню про обещанные 90 тысяч.

Вижу, что собираюсь подписаться на 115 рублей в час, то есть на 27 600 рублей в месяц минус НДФЛ. Отказываюсь подписывать договор. Через минуту мне перезванивает мотивировавшая меня по видеосвязи утром HR-барышня. «Остальное вам будет доплачивать директор магазина, у нее остаются деньги на доплаты и премии от перевыполненного плана. — Нет, спасибо. Боюсь, будет непросто убедить ее доплачивать грузчику 70 тысяч в месяц к его 20. И вдруг я ей просто не понравлюсь, ведь мне уже хорошо за 50». Надо пробовать еще.