Я родилась в Москве. Достаточно рано для себя решила, что хочу стать, как тогда я это называла, дизайнером среды — не проектировать конкретные здания, а придумывать мир вокруг, где дома только элемент.
Я стремилась к этой цели, постепенно получая необходимые знания и открывая для себя новые горизонты профессии.
Первым учебным заведением, приблизившим меня к мечте, стало художественное училище. Затем я четыре года проучилась на отделении дизайна среды, а после наконец-то решила поступать в архитектурный. К сожалению, учеба в России давалась непросто — я неоднократно расходилась во мнениях с преподавателями и научным руководителем. В итоге приняла решение уехать в Европу, где получила высшее образование в двух легендарных архитектурных школах — Politecnico di Milano и Architectural Association School of Architecture в Лондоне.
Учеба за границей требовала жертв: чтобы поступить в Италию, мне пришлось за девять месяцев с нуля выучить итальянский, так как преподавание на выбранном курсе в Милане шло только на нем. Но это того стоило. В лондонской школе моими наставниками стали архитектор Такеро Шимадзаки и Пьер Витторио Аурели, крупнейший современный теоретик архитектуры.
Преподавание архитектуры в России и Европе отличается. В Лондоне нас учили, что в основе любого проекта лежит концепция, какая-то глобальная идея или даже миссия. Если этого нет, то и нет смысла архитектору что-то из себя выжимать. Доходило до того, что студенты, использующие на защите слово «здание», отправлялись на пересдачу. Это аргументировалось тем, что они, видимо, что-то не поняли за время обучения, раз мыслят так узко. При этом в Лондоне нас практически не учили делать планы, разрезы и чертить, как происходит в наших школах. Так что опыт образования в Политехническом университете мне сильно облегчил жизнь уже в трудовой практике.
Учась в Милане, я подрабатывала иллюстратором в России, делала какие-то небольшие проекты. Когда выиграла конкурс на создание летней веранды для Института русского реалистического искусства и стала получать первые заказы на создание интерьеров от знакомых, решила основать собственное архитектурное бюро. Мы начинали вдвоем — я и подруга, а теперь в бюро 30 человек. Первым офисом стал стол в сквоте в Милютинском переулке, где мы соседствовали с другим архитектурным бюро. Когда его перестало хватать, переехали в одну из «книжек» на Новом Арбате, а затем и в нынешний офис бюро в Гранатном переулке, где мы занимаем большую часть здания. У нас есть также отдельное пространство — аудиториум в Большом Козихинском переулке. Там мы проводим большие встречи, лекции, презентации, показываем новые проекты.
Первыми проектами бюро были в основном интерьеры. К сожалению, архитектурный бизнес устроен так, что «молодыми» и начинающими числятся все архитекторы до 40 лет, а на первых ролях чаще всего мужчины. При этом в России гораздо больше свободы, чем, например, в Европе — спасибо растущему рынку и смелым девелоперам, готовым привлекать новые имена. В том же Лондоне я бы не организовала свое бюро в таком возрасте. Чтобы получить место под солнцем, мы с командой работали над множеством конкурсных проектов, чаще в убыток себе, но с мечтой, что нас заметят и позовут делать большую архитектуру. Иногда приходилось идти на ухищрения: чтобы попасть в закрытые конкурсы, мы делали для девелоперов многочисленные интерьеры.
В 26 лет я стала самым молодым архитектором, команде которого доверили проектирование жилого комплекса в Москве — дом на 1005 квартир на Нагатинской набережной. Проект открыл для бюро новые возможности. Архитектура — это искусство, созданное в творческом порыве и, несомненно, вызывающее эмоции у человека. Чем интереснее идея, лучше проработана концепция проекта, тем примечательнее результат и тем больше впечатлений он вызывает. Работая над этим жилым комплексом, мы много размышляли о городском контексте. Дом расположен на набережной, что напомнило нам о работах фотографа Хироси Сугимото: образы волн из его минималистичных работ мы использовали в оформлении фасадов. А в проекте благоустройства территории вдохновлялись коллажами американской художницы Лизы Хохштейн. Искусство плотно переплетается с моей работой. Так, в сентябре в галерее Flor et Lavr в Гранатном переулке открылась выставка архитектурной фотографии, где под моим кураторством представлены работы живых классиков жанра Игоря Пальмина, Юрия Пальмина и Михаила Розанова.
Хоть мы и архитектурное бюро и хотим делать большую архитектуру, мы смотрим глобально. Бюро по-прежнему занимается интерьерами. Мы разработали интерьеры арт-консьержа и кафе Lobby Moscow, офисов президента компании «Ростелеком», McKinsey & Company, кафе Table и Financier, бутика Alexander Terekhov в отеле «Метрополь», игрового лаунжа Invasion. Интерьер Lobby попал в шорт-лист премии AD Design Award 2021, Elle Decoration назвал меня архитектором 2020 года, а также в ноябре 2021 года бюро попало в рейтинг тop-100 лучших архитекторов и дизайнеров России по версии AD.
В работе мы практикуем мультидисциплинарный подход — работаем в нескольких направлениях. Помимо архитектуры и дизайна пространств создаем мебель под именем ARCHIPÉLAGO и развиваем бренд ювелирных украшений Joser. Прообразами для изделий первой ювелирной коллекции стали хорошо знакомые всем архитектурные памятники: Казанский собор в Санкт-Петербурге, античный храм Парфенон в Афинах и древнеегипетская пирамида Джосера из мемфисского некрополя в Саккаре. Мебельные проекты и ювелирные изделия дают возможность придумывать то, что хочешь, фантазировать и получать управляемый результат. В архитектуре это сложнее осуществить. А еще я хочу однажды воплотить детскую мечту в жизнь — создать большой проект, где абсолютно все — архитектура, дизайн, мебель, форма — будет придумано нами. Например, спроектировать отель.
Фото: из личного архива Дарьи Беляковой