Я родился в 1981 году в обычной, среднестатистической семье в Центральном Казахстане в моногороде Жезказган, где большинство жителей связаны с гигантом горнодобывающей промышленности — корпорацией «Казахмыс». Мои предки оказались в этих местах по разным причинам. Кто-то поехал покорять целину и остался в этих краях, а кто-то был сослан в сталинские лагеря.

Я еще застал пионерское движение, правда, с комсомолом познакомиться не удалось, а брат Валерий, родившийся на пять лет позднее, советскую эпоху уже не застал. Взрослели мы уже без аббревиатуры СССР и совсем в другой реальности.

Мама, которая всегда занимала высокие посты в госструктурах, растила нас в одиночку. Воспитывала в любви и жесткой дисциплине, беспрекословно требовала от нас успехов и в учебе, и в социуме. Мы с братом старались не подводить. И всегда знали, что для мамы мы самые лучшие.

В нашем городе было огромное водохранилище, куда мама привела меня в секцию академической гребли. С этого момента моя жизнь разделилась на до и после. Чтобы меня отпускали на тренировки, которые длились по четыре-пять часов, я должен был учиться в школе на отлично. Поэтому с раннего детства мне пришлось выстроить жесткий режим.

Когда мне исполнилось 12, наш родной отец вернулся из «длительной» командировки. Папа очень старался наверстать упущенное время в воспитании детей. И это ему удалось: в сжатые сроки мы получили от отца уроки жизни, помноженные на два. Вскоре родители переехали в другой, не совсем благополучный город, где добывали медь в открытых карьерах и подземных шахтах. Здесь перед подростками стоял небогатый выбор — спорт или наркотики. Я выбрал спорт, так как большой воды в этом месте не было, то я остановился на кикбоксинге.

Так как маму назначили доверенным лицом президента Казахстана, то теперь я должен был учиться не просто на пятерки, а исключительно на пятерки с плюсом. Что, впрочем, сыграло мне на руку, я попал в республиканскую молодежную программу «Дебаты» Фонда Сороса, где подростков учили нестандартно мыслить, работать в команде, прививали навыки дебатов и ораторского искусства. После школы я хотел поступить в Высшую школу КНБ (аналог ФСБ в России), но в один из летних вечеров мама сообщила, что учиться я поеду в Москву на специалиста горнорудного предприятия. Мой ответ был коротким: «Не поеду!» Мама ответила одним взглядом, и вот в августе я оказался в Москве, которая встретила меня дождем и финансовым кризисом. Вскоре я стал студентом Российского государственного геологоразведочного университета им. Серго Орджоникидзе и собирался наслаждаться студенческой жизнью, но дефолт подпортил планы: сумма, которая мне была выделена на целый год, испарилась за первые две недели сентября. Поэтому параллельно с учебой я научился играть в бильярд и довольно быстро стал этим неплохо зарабатывать. Играл в основном у метро «Измайлово», где один этаж кинотеатра отвели под бильярдный клуб. Накопив определенную сумму, я занялся покупкой и перегоном автомобилей из Москвы и Тольятти в Казахстан. Правда, на третьем курсе, когда у меня родился сын, торговлю автомобилями пришлось прекратить, так как это был довольно-таки рискованный бизнес.

Но на заработанные средства мы с приятелем открыли продуктовый магазин в Одинцово. В этом же магазине я познакомился с моим будущим партнером Алексеем Жуковым, которому я благодарен до сих пор. Он был гораздо старше, но что-то во мне ему приглянулось, и Алексей предложил сделать бизнес по приему цветного и черного металлического лома. Сфера была для меня новая, но деньги здесь были серьезные. Мы раскрутились, стали прилично зарабатывать. Тогда, в 2000-х, казалось, что денег будет много всегда, но металлургическая эпопея закончилась во время банковского кризиса 2008 года, когда цены на металл рухнули. Мы потеряли все свои деньги (порядка 1 млн евро), но в отличие от коллег из этой же среды вышли из бизнеса без кредитов и займов.

Наступило безвременье, и я понял, что надо начинать все с чистого листа. В 2010 году, впервые приехав в Испанию, совершенно обалдел от местного рынка деликатесов и загорелся идеей открыть бутик импортных деликатесов в Москве.

Эту идею поддержали два брата — Валерий и Руслан. Спустя год мы открыли первый бутик деликатесов «Заморская лавка» на «Белой даче».

Место оказалось абсолютно неудачным, и перед нами встал вопрос, продолжать или нет. Решили продолжить. Следующий бутик деликатесов открыли на Новой Риге, на территории «Петровского базара». И это было попадание в десятку, локация оказалась просто супер. От покупателей бутика постоянно поступал запрос на вино как гастрономическую пару к «вкусняшкам», поэтому мы решили торговать элитным алкоголем, хотя ничего в алкогольном бизнесе не понимали, но первый винный бутик открыли там же, на «Петровском базаре». В это время волею судьбы мы познакомились с шефом-сомелье в винной школе, специалистом с огромным опытом Ольгой Дедовой, которая нас консультировала и приоткрыла занавес винного рынка. И мы стали масштабировать бизнес: открывали новые бутики с деликатесами и винами со всего мира.

В 2014 году гастробизнес принял первый мощный удар: после ввода санкций наступило время турбулентности и нам приходилось адаптироваться к самым неожиданным ситуациям. Тогда же перед нами встал вопрос — какое имя дать винным бутикам. Нейминг случился при помощи литра коньяка, который мы полночи пили вместе с мамой — к утру было готово название Winemafia. И я не без приключений зарегистрировал его как торговую марку.

К началу 2020 года у нас были масштабные далеко идущие планы, дюжина «Заморских лавок» и семь винных бутиков Winemafia. Годом ранее мы открыли ресторан площадью 600 кв. м. Мир виделся в розовом цвете, но тут случилась пандемия. Как говорится, хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Забегая вперед, скажу, что удар по бизнесу был мощным. В течение двух последних лет мы были вынуждены закрыть четыре бутика деликатесов, четыре винных бутика и ресторан.

Но в 2020 году, оказавшись в изоляции, мы думали, как в этих условиях развивать бизнес. Поездки в Европу и Новый Свет закончились, и сотрудница компании Наталья Замыслова упорно уговаривала нас познакомиться с российскими винодельнями. С третьей попытки ей это удалось, и со словами «в России нет хороших вин» я согласился. В июле 2020 года команда из семи человек отправилась в путешествие по десяти винодельням Краснодарского края. Проехав больше половины хозяйств, я извинился перед персоналом и признал, что в России есть превосходные вина.

Последней точкой нашего маршрута был виноградник с недостроенной винодельней, расположенный в «Винной деревне» в 30 км от Анапы на вершине горы, откуда открывается невероятный вид на начинающийся Кавказский хребет и заказник «Красная Горка». Это было настолько здорово, что нам с братом захотелось здесь остаться, чтобы каждый день любоваться этим пейзажем. Правда, вина с этого виноградника мы смогли попробовать только в Москве, когда владелец места Фархад Нагдалиев привез нам образцы. Вино очень понравилось и мы в шутку спросили: «Не продаешь виноградник?» Фархад воспитанно-культурно ответил: «Желания такого не испытываю, но необходимость есть», — и взял неделю на раздумье.

Ровно через месяц был подписан договор и виноградник стал нашим. Так как мы ничего не смыслили в сфере виноградарства, то Фархад стал нашим консультантом в качестве энолога, агронома и винодела, чему мы были очень рады и до сих пор благодарны, что не оставил нас как слепых котят на этом нелегком пути.

Земля здесь терруар чернозем-суглинок, жирная и богатая, виноградник так и прет. Но для производства идеального вина лоза должна страдать, как художник — ходить голодным. Приходится искусственно создавать трудные условия, проводить определенную обрезку и всячески мучить растения, иначе лоза и листва заберут все ценные микроэлементы и будут жировать, а виноград останется нищим. Когда у винодела хорошая земля, то он уже обречен на очень хорошее вино. У нас рислинг шикарный с бензольными тонами (характерным для этого сорта запахом смолы и асфальта), и он занял второе место после знаменитого рислинга имения «Сикоры». Совиньон блан получается в новозеландском стиле, яркий, сочный, динамичный во вкусе, да и в ароматике котики есть. Как совиньон отличить от других белых вин? Если есть аромат кошачьей мочи — это 100% совиньон. Сегодня на наших виноградниках есть международные и автохтонные местные сорта. Линейка Winemafia (каждое вино названо именем детей нашей семьи) делается из сортов «саперави», «каберне совиньон», «каберне фран», автохтонного сорта «красностоп золотовский», «рислинг» и «совиньон блан».

Спустя два года к нашим первым трем гектарам присоединилось еще пять гектаров виноградников. Здание винодельни достроили, наверху сделали семейную дачу — наш портал в другую, не московскую реальность. В 2025 году планируем открыть дегустационную площадку на территории виноградника и запустить гастрономические туры с проживанием (собираемся делать гостиницу), участием гостей в сборе урожая и, конечно же, дегустацией вин. Дегустационный зал на первом этаже винодельни мы уже обустроили. Всех, кто любит и ценит хорошие вина, ждем в гости на нашем винограднике.

Первые годы мы много экспериментировали, но сейчас планируем сократить линейку и сосредоточиться на восьми базовых винах и довести их до высочайшего уровня. Но и своя фишка тоже есть. Традиционно виноделы стараются производить максимально схожее вино и минимизировать отличия, вызванные климатом. А мне нравится, когда вино получается разным год от года. Например, наше розовое Naiomi (в честь моей старшей дочери) из «каберне фран» 2023 года прозрачное и легкое, слегка розовое, а 2022 года — ядреное, насыщенное, цвета копченого лосося. Хотя и земля одна, и сорт, и технология обработки. Пусть меня назовут дилетантом, но мне нужны вина ровно такие, какие их дает конкретный год.

Что касается инвестиций, то вряд ли в ближайшие годы нам удастся их отбить. Инвестиции в вино — это длинные деньги. Например, в апреле этого года мы засадили два гектара австрийскими саженцами «рислинга» и «совиньон блан», потратив на подготовку земли, закупку и доставку посадочного материала порядка 3 млн рублей. Первый урожай будет только через четыре года, и его по правилам надо выбросить. И только тот виноград, который уродится на пятый год, можно будет пустить на вино, которое можно будет пить еще через год. В общем, через шесть лет мы сможем первое вино нового виноградника поставить на полку. Все это время за лозой надо ухаживать, культивировать, лечить от болезней не только свой виноград, но и мониторить и лечить несколько ближайших рядов у соседних участков (если там владельцы не особо пекутся о своих виноградниках) , иначе хворь с их лозы может перекинуться к тебе.

Успокаивает одно: наша земля за эти несколько лет подорожала в 4–5 раз. Да и основным лозам исполнилось 11 лет. А значит, можно замахнуться на великие вина. Впрочем, наши вина и так третий год подряд участвуют в различных выставках, конкурсах и получают высокие оценки и рейтинги. Несколько вин попало в топ «100 лучших вин России», а также 13 наименований вин в книгу «Винный гид России 2024» Артура Саркисяна. Кроме наших винных бутиков вина представлены в ресторанах Москвы, Сочи и Владивостока.

Судя по прогнозу, 2024-й очень урожайный и мы будем готовы выйти на объем 30 тыс. бутылок в год. Нынешний год стал еще необычным с точки зрения климата: вегетационный период из-за ранней весны начался раньше на месяц, значит, сбор винограда стартует на пару недель раньше. Большинство экспертов считают, что такой климатический сбой даст интересные вина. Правда, не знаю, кто собирать урожай будет, так как власти Краснодарского края после трагических событий в «Крокус Сити» приняли указ, что на сельхозработы нельзя нанимать иностранцев. А все наши профессиональные сборщики были сезонными рабочими из Средней Азии. Местные работать не хотят, им не надо: овощи, фрукты есть, вино и чачу каждый себе сам делает, хлеб сами пекут, барашек есть, летом сдадут домик отдыхающим — вот и деньги. Пашут тут только северяне да сезонные гастарбайтеры. Но сбор винограда — дело тонкое и сложное, ему за пару дней студентов не обучишь, даже мы с братом работаем в десять раз медленнее профессиональных резчиков. Но ввиду дефицита рабочей силы виноградники мы обслуживаем своими силами и своей техникой, надеюсь, что справимся.

Я вам честно скажу: после 24 февраля 2022 года выйти из депрессии мне помогли две вещи — виноградник и кино (я люблю фильмы, основанные на реальных событиях). Вот и в своем телеграм-канале «Виноградники Winemafia», который я веду сам, половину постов пишу про вино и виноградник, а половину — про кино. Если не вино и кино, то что еще спасет наш безумный мир?

Фото: из личного архива Аарона Коффманна

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на ab@moskvichmag.ru