Главный редактор The Art Newspaper Russia Милена Орлова о навыках, которые совершенно не пригодились нынешнему поколению 50-летних.

Спросите любого человека около 50, из поколения Х, или «Пи», в общем, бумеров, назовите как хотите, тех, кто успел поучиться в советской школе: а что вы умеете делать кроме вашей основной профессии? Такие вопросы неожиданно часто задаются, особенно если вы ищете на старости лет (ОК, не старости, продленной молодости, будем вежливыми) какое-то новое поприще, куда можно было бы свернуть с вашей жизненной магистрали, а подобное желание рано или поздно возникает у любого самого фанатичного профессионала, да и психологи советуют — от выгорания лечит смена деятельности, какое-нибудь мало-мальское хобби. (Вспоминается почему-то герой советского фильма «Влюблен по собственному желанию» — спортсмен-неудачник, ставший слесарем, в исполнении Олега Янковского, которому сердобольная библиотекарша Евгения Глушенко, взявшая шефство над впавшим в уныние мужиком, притаранила целый список «увлечений» — коллекционирование спичечных коробков, марок, медитация и т. п. Забавно, что в результате герой выбирает то, что сегодня назвали бы модным словом «волонтерство» — ищет имена пропавших в войну солдат).

Так вот, окажется, что мы все умеем очень много такого, чем по привычке готовы гордиться, но что, как это ни печально, сейчас абсолютно не нужно и морально устарело. Речь прежде всего идет об умениях, позволявших сохранять независимость в самых аховых жизненных обстоятельствах, умениях, которые можно суммировать под шапкой «своими руками». Нет нужной одежды в магазине? Сошьем сами из обрезков и свяжем крючком из старых колготок! В холодильнике мышь повесилась? Вот миллион рецептов, как сытно накормить большую компанию — главное, не жалейте майонеза! Заблудились в лесу — ну вы же знаете, что мох указывает на север! Эти умения были как универсальными, так и гендерно окрашенными: девочки к плите и допотопному «Зингеру», мальчики забивать гвозди и сколачивать полочку.

Пресловутая «рукастость» как одно из главных мужских достоинств попортила крови миллионам талантливых мужчин, которые не могли или не хотели пройти тест «вбить гвоздь». Тем не менее еще в бурные 1990-е все эти навыки пригождались — и имели практический смысл. Из рукоделия и барахолки на Тишинке выросла альтернативная авангардная мода, из гвоздей и собственноручного ремонта — наш современный дизайн. Тут уместно вспомнить о художнике Владимире Архипове, который как раз в 1990-е начал собирать архив русского вещевого фольклора, или музей самодельной вещи. Он объявил художниками всех тех, кто по необходимости сочинял новые вещи из старых. Среди шедевров его обширной коллекции — лопата из дорожного знака и дачный душ из списанных троллейбусных дверей гармошкой.

Но таких художников по нужде найдется много и среди ваших знакомых. Можно вспомнить и героя московского андерграунда, учителя легендарного авангардного модельера Петлюры — Гарика Ассу, который вплоть до конца своей жизни, которую он оборвал по своему желанию, практиковал особый вид спорта — как прожить в богатом городе без денег. Вспоминается и еще один бескомпромиссный герой московской богемы — искусствовед Сергей Кусков, который изобрел (но не запатентовал) оригинальный способ починки одежды — вместо того, чтобы пришивать к дубленке оторванные пуговицы, он их приклеивал!

Но сегодня, если мы живем не в тайге, а в большом городе и достаточно благополучны, чтобы не искать пропитания и рубища на помойке, то все эти умения в сфере ручного труда, повторюсь, потеряли всякий практический смысл. Любое наше желание, слава интернету, в один клик может быть исполнено профессионалами — гораздо качественнее, быстрее и дешевле, как это ни странно, чем мы могли бы это сделать своими руками. Просто нет необходимости кроить и выдумывать, все уже создано, все уже индустрия. В лесу, как рекомендует «ЛизаАлерт», нам больше всего нужен заряженный мобильник, в кулинарии мы не превзойдем, как ни старайся, доставку из лучших ресторанов, про одежду лучше вообще помолчать, масс-маркет или великие бренды — все к нашим услугам, и нам уже не погордиться нашим доморощенным дизайном — хотя мода и берет периодически на вооружение наши древние домашние наработки — всякие печворки и вареные джинсы. Может быть, эти фабрично состаренные, якобы ношеные джинсы в магазинах — лучшая метафора нашего опыта, переданного новым поколениям. Сегодня не нужно индивидуальных физических усилий, чтобы протереть штаны, нам уже предлагают готовый образ пережитых приключений, который мы легко можем примерить, не проходя никакие испытания и лишения. Но сам этот образ, базирующийся на нашем реальном опыте, имеет высокую символическую ценность. Как остроумно писал в своей знаменитой книге «Бобо в раю» Дэвид Брукс, богемная буржуазия охотно носит тяжелые ботинки альпинистов и охотников, хотя не выходит в них дальше кофейни на углу.

Одним словом, можно утешиться тем, что хоть тушкой, хоть чучелком, но наш опыт выживания не пропал, остался в культуре и цивилизации. Теперь и нам остается его переосмыслить — и продолжать делать то, что нам нравится, своими руками. Но уже не из практических соображений, а относясь к этому как к искусству, своему художественному «проекту» или хобби. Сколачивать полочки, вышивать крестиком, печь пироги. Не по жизненной необходимости, а просто потому, что это доставляет удовольствие. Такой вот модный ресайклинг идей.

Фото: кадр из фильма «Влюблен по собственному желанию»