Эта история, которую сейчас любят приводить как пример тоталитаризма в искусстве, выглядит довольно странной. Уже хотя бы потому, что к 1962 году советская культурная общественность была неплохо знакома с западными течениями в искусстве.

В 1956 году в ГМИИ им. Пушкина прошла огромная выставка работ коммуниста Пабло Пикассо. В 1959-м во время Американской национальной выставки на ВДНХ москвичи увидели полотна Ротко и Поллока. Обе выставки пользовались бешеной популярностью и, разумеется, вызвали огромный интерес со стороны художников. Осторожно, но уже вполне осознанно советские живописцы начали работать над продолжением традиции русского авангарда начала века. Да и соцреализм к тому времени серьезно изменился. Утратив свой революционный пафос, он обрел второе дыхание в так называемом суровом стиле. Советская живопись, как и советская оттепельная поэзия, стояла на пороге авангардного ренессанса.

В Москве к началу 1960-х годов группа молодых художников объединилась в студии «Новая реальность» под руководством педагога Элия Белютина. В ноябре 1962 года Белютин организовал выставку своей группы в Доме учителя на Таганке. Выставка получилась удачной. На открытие зрители шли толпами, а иностранные журналисты сняли небольшой фильм, который вышел на Западе. Шумиха вокруг выставки заставила соответствующие органы наведаться на Таганку, но новые реалисты уже успели вывезти все картины.

В это самое время в Манеже готовилась огромная выставка под названием «30 лет московскому отделению Союза художников СССР (МОСХ)». Белютинцы к ней никакого отношения не имели, потому что не были членами МОСХа. Однако перед самым открытием Белютину позвонили из Министерства культуры и предложили выставить работы «Новой реальности» в Манеже. Белютин решил, что власти сменили гнев на милость и в спешке вместе с коллегами развесил картины на втором этаже выставки.

Утром 1 декабря 1962 года выставка открылась. С этого момента и начинаются странности. Спустя много лет, уже на пенсии, Хрущев встречался на даче с художником Борисом Жутовским, одним из участников выставки 1962 года. «Ты на меня не сердись, зла-то не держи, — якобы говорил бывший генсек. — Я ведь как попал в Манеж, не помню. Кто-то меня туда завез. Я ж не должен был туда ехать. И ходим мы внизу, и вдруг кто-то из больших художников говорит мне: “Сталина на них нет”. Я на него так разозлился! А стал кричать на вас. А потом люди этим и воспользовались».

Так или иначе, но около половины десятого утра Хрущев вместе с толпой сопровождающих приехал на выставку. Осмотр начали с первого этажа, где висела советская классика: Дейнека, Греков, Штеренберг, Фальк. Дейнека и Греков прошли на ура, но в зале Фалька Хрущев напрягся. Обнаженная на портрете оказалась похожа на вареную картошку, а сам Фальк «советскому народу не нужен». Генсек предложил ему выехать за границу и с удивлением узнал, что классик Фальк скончался четыре года назад.

Сопровождающие лица (члены правительства и художники-соцреалисты) как будто ждали этого. Хрущеву стали называть якобы фантастические (на самом деле очень скромные) суммы, за которые были куплены работы, стиль Фалька определили как «мазня». Короче, на второй этаж Хрущев поднялся уже вполне готовый на кого-нибудь наорать.

«Хрущев три раза обежал довольно большой зал, где были представлены 60 художников нашей группы, — вспоминал Элий Белютин. — Его движения были очень резки. Он то стремительно двигался от одной картины к другой, то возвращался назад, и все окружавшие его люди тут же услужливо пятились, наступая друг другу на ноги. Со стороны это выглядело как в комедийных фильмах Чаплина и Гарольда Ллойда». Было видно, как генсек постепенно заводился. «Почему нет одного глаза? Это же морфинистка какая-то!», «Это извращение, это ненормально!» — восклицал Хрущев.

Тринадцать художников, как оловянные солдатики, стояли возле своих полотен, а вокруг творилось «нечто невообразимое». Сопровождавшие Хрущева члены правительства выкрикивали проклятия: «Арестовать их! Расстрелять! Уничтожить!» Михаил Суслов, главный по идеологической части, подняв над головой кулаки, кричал: «Задушить их!» Хрущев все еще бегал от картины к картине с воплями «Говно! Педерасты! Это издевательство! Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует! Есть у вас совесть?!» Художники мужественно пытались объяснить генсеку нечто о преображении природы в восприятии художника, но все было тщетно. Хрущев грозился отправить их на лесозаготовки и требовал немедленно запретить «это безобразие».

Последними в зале были выставлены работы Эрнста Неизвестного. Он решил не сдаваться без боя и стал горячо защищать свои творения. Тут начался «настоящий шабаш». «Он [Хрущев] кричал как резаный, что я проедаю народные деньги, — говорил позже Неизвестный. — Все вокруг тряслись от страха. Успокоившись, на прощание протянул мне руку: “Мне такие люди нравятся. В вас сидят ангел и дьявол. Имейте в виду, если победит дьявол, мы вас уничтожим!”».

Резюме Хрущева было коротким: всех партийных вон из партии, всех членов союза — из союза. Досталось и свите — за то, что генсека вообще привезли в Манеж.

После ухода Хрущева художники были уверены, что их тут же арестуют. Но ничего не произошло. На следующий день в «Правде» появилась разгромная статья. Москвичи поняли ее правильно и кинулись смотреть на настоящий русский авангард, но было уже поздно — работы новых реалистов исчезли из экспозиции. С тех пор все авторы злополучной выставки оказались в глубоком и безнадежном подполье. Ренессанс русского авангарда был отложен до конца 1980-х. Правда, угрозы Хрущева не осуществились: никто из художников не состоял ни в партии, ни в МОСХе.

Уже после своей отставки Хрущев встречался с разгромленными живописцами и просил не держать на него зла. Говорил, что не разобрался, что его неправильно информировали. Сами пострадавшие авторы считали, что конфликт был спровоцирован начальством Союза художников из страха потерять теплые места. Окончательное примирение Хрущева с современным искусством произошло уже после его смерти — родственники бывшего лидера СССР попросили Эрнста Неизвестного сделать надгробие на его могиле на Новодевичьем кладбище.

Фото: открытые источники