Какие только клише не вешали на Валерию Ильиничну при жизни. Она считалась непримиримым радикалом как по советским, так и по антисоветским меркам, хотя сама называла себя принципиальным противником крайностей: «Я ненавижу фанатиков — вообще всех фанатиков. Все, что находится за рамками свободы, гуманности и хорошего вкуса (а свобода и гуманность и есть хороший вкус), все, что порабощает и обманывает человека и рано или поздно его насилует — все это я ненавижу».

Можно подумать, что неистово критикующая Советский Союз и ГУЛАГ Валерия Новодворская впитала это с молоком матери и, стало быть, лично помнит «тот Ванинский порт». Но нет: она родилась в суровый период «мрачного семилетия» позднего Сталина не где-то в ссыльной избушке на окраине Магадана, а в довольно благополучной по тем временам семье в белорусском городе Барановичи.

«Семья как семья. Такие обыкновенные служивые интеллигенты, из тех, которые ныне называются бюджетниками. Абсолютно не диссидентская семья. Ни одного репрессированного, ничего такого. Даже члены КПСС», — вспоминала Новодворская.

Воспитывала Валерию Ильиничну бабушка, которая научила ее «читать с пяти лет, за книги усадила»: «Я читала Джека Лондона, трилогию Войнич — она произвела на меня очень глубокое впечатление. Потом, когда в девять лет я приехала в Москву <… >, я добралась до греческой истории — до Моммзена, до Геродота. И тогда мне стало ясно, что мне в жизни делать. А лет в 14 я уже была законченным либеральным революционером».

Ее бунтарский дебют состоялся 5 декабря 1969 года: 19-летняя девушка ворвалась в Кремлевский дворец съездов, где проходили торжества по случаю Дня Конституции, и разбросала листовки со стихами собственного сочинения: «За опозоренную Родину спасибо, партия, тебе!». Это стоило ей первого ареста за попытку свергнуть «социалистический строй».

Что касается либерализма и приписываемой его адептам любви к Америке, то тут в биографии Новодворской «все сложно». Это в постсоветские годы ее можно было увидеть на уличных акциях со звездно-полосатым флагом и довольно токсичными (даже по меркам современных либералов) высказываниями типа «социальное неравенство обеспечивает человеческий прогресс, и не надо его тормозить» или «апартеид — нормальная вещь». А в 1960-е Валерия Ильинична была, мягко говоря, несколько другой. Она скорее походила на своих западных сверстников, в головах которых витали идеи отнюдь не свободного рынка (с последующим перерастанием в либертарианский социал-дарвинизм), а хипповско-вудстоковая нелюбовь к милитаризму и солидарность с социалистическим Вьетнамом, подвергшимся вторжению США.

«Лера с детства убежденно была против войн, насилия. Начавшаяся во Вьетнаме война ее так потрясла, что она в 15 лет пришла в военкомат записываться во Вьетнам», — рассказывал ее соратник Николай Злотник. Московскую школьницу-идеалистку, конечно, никуда не пустили.

Уже в 1990-е Новодворская резко критиковала Бориса Ельцина и подвергалась уголовному преследованию, ситуативно оказавшись вместе со своими лютыми противниками из радикального коммунистического лагеря типа Виктора Анпилова или Нины Андреевой. Таковы парадоксы истории, которая любит разводить по разные стороны союзников и сближать вчерашних врагов.

Новодворская была не только диссиденткой, узницей психушек и тюрем, но и человеком с хорошим литературным вкусом. Она еще в юности могла цитировать длинные поэтические тексты на русском, английском и французском языках. После школы она выбрала для поступления французское отделение Института иностранных языков имени Мориса Тореза, но недоучилась там из-за ареста в 1969-м и в итоге окончила факультет иностранных языков Московского областного педагогического института имени Крупской. Диссидентство она совмещала с работой переводчиком и библиотекарем, а в постсоветское время, уже когда цензура пала и гайки открутили, печатала не только обличительные статьи про чекистов, ГУЛАГ, имперство и опасность реставрации репрессивного общества. Новодворская писала задорные литературоведческие колонки и книги. Например, томик «Поэты и цари», который начинается со слов: «Русская литература — это главный предмет нашего экспорта, куда более насущный, чем нефть и газ. Мы несем человечеству боль, и тоску, и Несбывшееся, и свое вечно разбитое сердце, и холодное дыхание Вечности. Нам не дано жить, не дано преуспеть: нам дано мыслить и страдать».

«Новое поколение отсюда в лучшем случае сбежит. В худшем — приспособится. Минимум людей из нового поколения будут бороться с безнадежной ситуацией. Это очень тяжело», — говорила Новодворская в далеком 2000 году. Ее скоропостижный уход в 2014-м рифмовался со сменой парадигмы и временем, которому она была еще более поперек, чем в 1969-м или 1981-м. Но это не отменяет того факта, что мрачные и для кого-то неприятные мысли и слова Валерии Ильиничны были во многом пророческими. Как кто-то порой боится взглянуть в зеркало, так и многие не воспринимали всерьез предупреждения несгибаемой диссидентки, делая ее предметом ироничных (и постироничных) мемов. Но, как говорится, тем хуже для тех самых «многих»…

Фото: Олег Дьяченко/ТАСС