Про Елену Стихину не хочется говорить «оперная дива» — настолько не вяжется такое тяжеловесное определение с образом этой обаятельной смешливой девушки, которая живет на севере Петербурга в обычной многоэтажке, состоит в счастливом браке с мужем не из мира музыки и ездит по городу неузнанной фанатами в общественном транспорте.

Ни шуб, ни бриллиантов, ни капризов из книг про примадонн. Вместо этого — постоянная готовность к новому и бешеное трудолюбие. Правда, надо помнить, что у больших артистов много сущностей. И такая веселая Елена может быть и Флорией Тоской, и Мадам Баттерфляй, и Брунгильдой.

За утренним интервью в баре гостиницы «Астория» звезда мировой оперы, солистка Мариинского театра Елена Стихина рассказала, как она провела 2020 год, который начался с отмены всех выступлений, а закончился ее триумфом в «Летучей мыши» и дебютом в «Кольце нибелунга».

Ваша профессия предполагает график, расписанный на годы…

Так и есть.

И вдруг пандемия, отмены, переносы. Что скажете на прощание 2020-му?

Он был странным и как будто вернул меня к началу карьеры. Впервые за пять или шесть сезонов я почти весь год провела дома, чему был, конечно, несказанно рад мой муж (а он же не из мира искусства, он юрист), однако было странно, что этот бесконечный процесс репетиций и выучки новых партий вдруг остановился. Я почувствовала себя белкой, которую достали из колеса. Что там у белки в таком случае в голове происходит?

Недавно начался взлет вашей европейской карьеры…

Это тем более все на паузе, как и сама Европа. Прямо сейчас я должна была участвовать в постановке «Аиды» Чернякова в Амстердаме, но это все отменилось.

В Париже отмены начались задолго до пандемии. Прекрасно помню афиши почти не случившегося «Князя Игоря».

Многострадальный! Забастовки, желтые жилеты, пандемия — по факту Париж второй год живет без театра. Хотя мне повезло в прошлом феврале слетать к ним на гала-концерт в Opera Garnier — было небольшое окошко. До этого прекрасно помню, как мы шесть недель репетировали «Князя Игоря», дали три представления, после чего начались забастовки, и все семь оставшихся спектаклей были отменены. Я даже мужу недавно сказала, что у меня карантин намного раньше начался, еще в 2019-м…

Мариинский театр, к слову, никогда надолго не закрывался и даже в годы войны в эвакуации в Перми (тогда — Молотове) чуть ли не с колес начал давать представления. А тут была тишина на месяцы. Как вы это перенесли?

Тяжело. Я вообще трудоголик и время бездействия переношу с трудом. Помню, как я выступала еще в Приморском театре Владивостока, мы выпустили «Паяцев» и после был выходной. Так я себе места не находила, думала: «Что же делать? Чем заняться?» Понимаете, я действительно люблю свою работу и все ее компоненты — выучку партий, спектакли, репетиции…

Даже упражнения?

А как же! Какой адреналин, когда распеваешься! И тут, когда театр закрыли, все сперва немного расслабились, но прошла неделя, и я поняла, что надо что-то делать, поддерживать форму. А то, знаете, многие думают, что вот посидишь четыре месяца без занятий, потом раз — и на сцену. Не-е-ет, так не бывает. И пришлось мне дома поставить инструмент и распеваться. А я живу в панельном доме на севере Санкт-Петербурга и там слышимость…

Как соседи? Это же довольно громко?

Они были в шоке. Топали ногами, стучали по батарее. Ну что поделать? Там где-то дети наверху бегают, собаки лают, а я вот распеваюсь.

Все же карантин в Петербурге закончился, и я вас должен поздравить с дебютом в двух операх «Кольца нибелунга».

Спасибо! Долго же я шла к этому…  Вообще когда я училась, то казалось, что Брунгильда — это какая-то крупная женщина с рогами, петь которую могут только большие опытные тети. Ну я посмотрела в ноты…  Не так и страшно. В «Зигфриде» это вообще одна сцена всего, хоть и большая. Не шесть часов на сцене, а только последние полчаса.

Вы активно ведете инстаграм и тик-ток.

Как раз активизировалась в том году. Потому что надо же куда-то направлять свои творческие силы. Я начала с того, что стала записывать мини-уроки для вокалистов, какие-то лайфхаки. Вспомнила, что когда сама училась в консерватории, были ситуации, что вроде все всё знают, а на самом деле никто ничего не знает. Были и табу. Скажем, уйти от педагога к педагогу было сродни предательству, это было за гранью. А ведь в этом ничего такого нет. Ученику нужно искать своего учителя, который ему подходит. Я решила рассказывать о таких моментах, через которые сама прошла, чтобы ребятам на этом оперном пути не было страшно. Ведь много же проблем — голос не слушается, не получается что-то выучить, возникают проблемы с поиском своего репертуара. Об этом никто не говорит.

Вы не думали о каком-то своем видеокурсе?

Хорошая идея, кстати. Сейчас же все чему-то учатся — такое время.

Вы как-то сказали, что концертное исполнение оперы — это для вас полуспектакль. Что тогда и говорить про онлайн-форматы…  Что вообще ждет ваш довольно консервативный жанр? Вдруг театры, как при Шекспире, когда бушевала чума, будут закрываться регулярно?

Если честно, я даже не знаю…  Все обертоны человеческого голоса и энергетику запись не передает. Для меня театр — очень живой формат. Можно выучить партию, петь ее в концерте, но…  Я вам больше скажу, выхода на сцену мало — пока десять спектаклей не споешь, роль все еще не твоя. Какой там онлайн!

А эксперименты за пределами оперы? Вы, я вижу, взяли несколько интервью во время карантина…

Ой, мне это, кстати, очень нравится! Я поговорила с меццо-сопрано Еленой Зарембой, педагогом Большого Дмитрием Вдовиным, фониатром Львом Рудиным. Опять же эти интервью выросли из моего желания помогать молодым вокалистам.

А что вы успели за этот странный год не как певица, а как женщина, как жена? Научились что-то готовить? Что-нибудь связали?

Накупила кучу ниток, планировала вязать, но меня все время отвлекал муж. Вообще я вяжу обычно под сериал на гастролях или за границей после репетиций. Очень снимает стресс. Весь карантин я каждый день занималась по интернету йогой. Научилась массу всего готовить. Одним из моих шедевров стала самса. Мой муж в детстве ездил в Узбекистан к бабушке и дедушке, так что для него это был праздник. Кстати, знаете кто еще вязал из певиц? Биргит Нильссон.

Публицист Александр Баунов сказал, что главная опера прошедшего года — «Травиата», потому что все сперва веселятся, а потом героиня умирает от загадочной легочной болезни. А вам какая опера кажется созвучной 2020 году?

Загадочная легочная болезнь есть еще в «Богеме».

Там и революционные события…

Да, много можно подобрать вариантов. Ведь почти все оперы для крепких женских голосов заканчиваются грустно. А можно иначе посмотреть. Вот Вагнер, например, с его медитативной музыкой, когда ужасно много слов, много мыслей, а действия мало. Тоже соответствует этому странному году.

Что прочитали в ушедшем году?

Больше смотрела сериалы. Впечатлил сериал про шахматистку («Ход королевы». — «Москвич Mag»), хотя последняя серия, где действие происходит в Москве, какой-то слишком нарядной для 1960-х годов, смутила. Мы еще с мужем смотрели перед тем другой сериал на «Нетфликсе» и там тоже была Москва, и она была такой же. Мы еще подумали: может, там у киношников одна картинка только московская на все фильмы?

Можно сказать, что Мариинский театр закрыл сезон в марте, а открыл в июне. Раньше всех.

Да! И это просто здорово, ведь театр — это не только звезды, это тысячи человек, которые все работают для того, чтобы мы выходили на сцену и радовали зрителей. Так что решение Валерия Абисаловича открыться пораньше было абсолютно верным. Вообще, мне кажется, было бы правильным вовсе не закрывать театры для занятий и классов. Можно было придумать что-то, чтобы все продолжали заниматься, соблюдая, например, дистанцию.

Это раннее открытие театра — оно же, наверное, и поддержало многих финансово?

Конечно, ведь у большинства ведущих певцов сдельная оплата труда. Таков контракт: не спел — не заработал.

Вы, кстати, не так давно стали звездой. А начинали вы в Приморском театре оперы и балета?

Да, во Владивостоке. Сейчас это филиал Мариинки.

Расскажите немного об этом времени.

Это было замечательно. Когда я пришла в театр, там не было какой-то системы с примадоннами, мы все были солистами, поэтому мне удалось исполнить сразу много разных партий. И коллектив был очень сильный. Меня, помню, все задевало, что местные вечно хвалились, как купили билеты на Башмета, на Мацуева. А я им говорила: «Ребята, а в свой оперный театр вы ходите?» Они такие, мол, на что тут ходить. Ну вот как так? Ведь у вас одна из самых сильных оперных трупп в стране! Ну не нравится длинная опера, сходите на «Саломею», она всего час сорок…  Правда, потом там героиня с отрубленной головой ходит, но что делать. Опера!

Кстати, ведь заграничных поездок будет намного меньше. Вы готовы по России ездить?

Конечно! Только что с радостью в Екатеринбурге дала концерт. И еще бы поездила! Возможно, меня просто в России еще плохо знают и потому мало зовут.

И не пугает, что залы будут неполные?

Нет! Вы знаете, ведь люди, которые сейчас ходят в театры, там каждый зритель нескольких стоит. И в Мариинском театре есть зрители, которые ходят на спектакли даже не раз в неделю, а каждый день! Отдают жизнь опере. Как они слушают, как аплодируют!

Фото: Даниил Рабовский