Ученые все обещают, что пройдет совсем немного времени, и мы свыкнемся с COVID-19. Станет, мол, страшная зараза чем-то вроде сезонного гриппа, надо только, чтобы переболели 70–75% популяции.

Пока же нам остается посмотреть на валяющиеся под ногами ошметки собственных планов и признать, что до конца этой истории еще очень далеко.

Осложняет ситуацию то, что государство действует…  как всегда. Если судить по последним новостям, кажется, что власти наконец пытаются наладить систему отслеживания зараженных и их контактов. Хотя и тут возникают вопросы — к примеру, будет ли удалена отовсюду накопленная база чек-инов по QR-кодам в барах и клубах после того, как пандемия закончится, или эти данные опять попадут в неизвестно чьи руки? И это лишь один из тысяч тех способов, которыми борьба с пандемией пускает под откос всю нашу обычную жизнь. Это тот самый сопутствующий ущерб, который практически никогда не учитывается, потому что «лес рубят — щепки летят», а мы и есть эти самые щепки, которых никто не спрашивает.

У нас и масочный, и перчаточный!

Идея заковать наши руки в латекс пришла из Китая, где она родилась еще во время вспышки в Ухане. С тех пор успело появиться немало исследований, авторы которых выражали обоснованные сомнения в том, что коронавирус вообще способен выживать на поверхностях в течение длительного периода времени. Все лето в большинстве мест по поводу перчаток действовал своеобразный консенсус: «Это просто так написано, не обращайте внимания, маски хватит». Но как только началась вторая волна, Роспотребнадзор принялся раздавать штрафы направо и налево, а перчатки стали требовать буквально везде.

На днях высказался даже главный инфекционист Минздрава РФ Владимир Чуланов, мол, ношение перчаток является «неэффективной мерой». Во-первых, контактным путем происходит в лучшем случае 10% заражений, а во-вторых, большинство все равно пользуется перчатками неправильно. И вообще их надо снимать не просто так, а специальным способом и тут же утилизировать, а не класть в карман и не идти с ними до следующей зоны контроля. По мнению Чуланова, было бы куда лучше, если бы вместо перчаток мы чаще пользовались санитайзерами, благо сейчас они висят повсюду.

Иногда «перчаточные радения» могут нанести вполне реальный вред. «На Ярославском я наблюдала такую сцену, — рассказывает курьер Елена Вдовенко. — Перед турникетами носятся тетки в форме работников метро с воплями: “Адивайти перчатки, за турникетами контроль, штраф четыре тыщи!” За турникетами реально толпа полицейских группами по пять. Кидаются в основном на молодежь. Судя по моим впечатлениям, составляют протокол, выписывают штраф. Разумеется, они при этом создают пробку, поскольку тусят непосредственно у турникетов, где весь поток. Сама я спокойно прошла мимо них, просто держа перчатки в руках».

Вероятность подцепить коронавирус с поверхности — меньше 10%. Вероятность получить его в мечущейся толпе, даже если вы в маске, куда выше. А ведь, казалось бы, на эти грабли уже успели наступить еще весной. Но хуже всего приходится работникам торговли и общепита, которых заставляют носить перчатки в течение всей смены, не снимая. «Еще весной, когда все это началось, нам выдали черные нитриловые перчатки, — вздыхает продавец винного магазина Саша Т. — Их приходилось надевать с тальком и менять по три раза в день. К концу первой рабочей недели от них начали слезать ногти, и я очень боялся, что начнется грибковое заражение по периметру. Сейчас ношу матерчатые, а ногти быстро восстановились, но это у меня метаболизм такой хороший».

Работников торговли и общепита заставляют носить медицинский латекс, при том что сами врачи натягивают его на руки только на время манипуляций с пациентом, а затем сразу же снимают. Впрочем, так бывает далеко не везде, и есть места, в которых сотрудники даже довольны этим нововведением. «Мы используем виниловые перчатки, которые меняем за смену от трех до пяти раз. Их у нас закупают на каждую точку коробками, — говорит Елена, бариста OneBucks Coffee. — Если не менять, то да, кожа рук потеет, начинаются заболевания, отслоения ногтей и все остальное. Плохо бывает тем, у кого есть предрасположенность к дерматиту. У них все это быстро начинается, и у нас было несколько подобных случаев. Но люди уходили на больничный, и компания им его оплачивала. Мне, кстати, даже удобнее так работать — когда готовишь кофе, руки постоянно контактируют с водой, кожа сморщивается и размягчается, как при стирке руками, а сейчас перчатки от этого спасают».

Дедушку некуда было положить

Куда страшнее оказался сопутствующий ущерб для здоровья, о котором предупреждали еще в самом начале пандемии. Под ударом оказались люди с хроническими заболеваниями, геронтологические пациенты и вообще все, кому требовалась медицинская помощь на постоянной основе и кто уже не мог ее получить из-за локдаунов и переориентации медицины на борьбу с коронавирусом. Но если разобраться, то и здесь проблема не в самом вирусе, а в «оптимизированной» внатяг системе здравоохранения и вводимых бессмысленных, а то и вредных ограничениях.

«Очень сильно это все ударило по людям с ментальными расстройствами, — вздыхает журналист Артем Лангенбург. — Многие психотерапевты частной практики закрылись на карантин, а в государственных учреждениях сильно ограничили прием. А у нас рецепты на антидепрессанты, которые необходимо регулярно продлевать. В том диспансере, к которому я приписан, из четырех принимающих психиатров остался один. Моей знакомой с похожим расстройством предложили записаться на прием за деньги. Такое впечатление, что именно за наш счет решили сэкономить».

«Мой дед умер не от ковида, а из-за него, — говорит психолог Мария Днестровская. — Понятно, что ему было 92 года и что отказало сердце, но…  Ухудшение у него началось в начале июня. Просто положить его в больницу мы не могли — он не мог себя обслуживать. А бабушку с ним вместе не положат, потому что карантин. При этом приходить к нему будет нельзя, нанять приходящую сиделку — тоже. В конце концов я нашла одну больницу, куда его соглашались положить с отрицательным анализом на ковид и даже разрешили приводить сиделку при условии, что та будет через день сдавать ПЦР. На депозит эта клиника потребовала миллион рублей “для начала”. Сиделку и ее анализы предполагалось оплачивать отдельно. Название клиники не скажу — я тогда пять страниц “Яндекса” обзвонила и три страницы “Гугла”. Большая часть больниц просто отказывала и все. В итоге дед лежал дома, а “лечили” его скорые и врачи из поликлиники. Так он и умер».

Стократ хуже любой болезни порой оказывается железобетонная стена бесчувствия, в которую упирается обычный человек при столкновении с винтиками российской административной машины,  уже получившей свои инструкции и не замечающей его в упор. В 20-х числах марта переводчица Яна Крупина собралась в гости к своему старому другу, чтобы выпить и поговорить за жизнь. В это время офисы и школы уже были переведены на удаленку, но самоизоляцию еще не ввели. Друг неожиданно встречу отменил, дескать, заболел каким-то мерзким ОРВИ и не хочет никого заразить. «Три недели спустя, — продолжает Яна, — он пишет, что в подмосковной больнице умерла его жена, хотя перед этим она туда уехала по скорой своими ногами. Не старая была — 48 лет, и никакой хроники. Умерла от пневмонии. При этом в день смерти вдовцу звонят из Роспотребнадзора и говорят, что у жены первый тест был отрицательный, не зная, что ее уже несколько часов как нет на свете. А еще через несколько часов звонят уже из больницы и говорят, что положительный. Что там было на самом деле — непонятно до сих пор. Адок начался дальше. Пропуска уже ввели, а надо ехать в больницу за вещами. Живет мой друг не по прописке, и не каждый таксист его соглашается везти, а больница — в Домодедово. Но как-то он все же огородами добрался, а в больнице, прикрывшись карантином, ему так и не назвали фамилии врача, лечившего жену, и не выдали историю болезни. Потом было прощание в одно лицо и закрытый гроб грузом-200 ее родне по их просьбе. И главное, что пока пропуска не отменили, с ним рядом не было ни одной живой души, чтобы просто поговорить. Когда послабления начались, к нему, конечно, приехали пожилая мама и его 17-летний сын, а до этого “тащить” всю ситуацию приходилось мне, и я сутками челночила от дома до ближайшего винного. В конце концов он мне позвонил в вотсапе и сказал, что собирается “перестать есть и сдохнуть”. Помню, как я на него орала и как ревели потом оба, каждый в свою камеру. Вот потому сейчас, когда я слышу все эти заклинания об ответственности и читаю в соцсетях мечтания коронавирусных истеричек о том, чтобы самоизоляцию продлили на подольше, желательно на год, у меня кулаки сами собой сжимаются от ненависти».

На руинах собственных планов

При отмене льготных проездных для пенсионеров власти также проигнорировали особенности жизни горожан и их реальные потребности. «Мою свекровь, которой, на минуточку, 82 года, выставили из автобуса, причем в Ступино, а не в Москве! —  написала на днях в своем фейсбуке актриса и телеведущая Янина Бугрова. — Высадили, потому что водитель не имеет права возить 65+, соцкарты отключены, а оплатить проезд деньгами ей не дали. Человек еле ходит с палочкой, а еще у нее в руках было два литра молока, которые она еле несла. Человека, которому и так в силу возраста тяжело ходить, выкидывают, не поинтересовавшись, как он доберется до дома! Это не защита, а травля стариков, которым и так пришлось несладко».

«Блокирование транспортных карт — это абсолютно нелепая мера, — возмущается геолог Нина Посошкова. — Конечно, многие пожилые ездили и на работу, но для многих это реальная необходимость. Из-за оптимизации московской медицины врачи и диагностика, приписанные к одной и той же поликлинике, на деле оказываются разбросанными по всему городу, вот люди и катаются туда-сюда. Разница в цене продуктов в магазине у дома и в магазине в трех автобусных остановках тоже играет роль при нашем-то размере пенсий. И нет, многие из нас не могут сесть на самокат и доехать, а заказать доставку дорого. Мне кажется, что блокировка карт — это никакая не забота о пожилых, а еще один способ на них сэкономить. Когда проводилась монетизация льгот, то от любой из них можно было отказаться и получить деньгами. Сейчас льготные транспортные карты заблокированы, никаких денежных компенсаций за это мы не получаем, мэрия не перечисляет за нас дотации в Мосгортанс, а мы вынуждены платить за каждый билет по полной стоимости».

«Хоть я и переболела сама, но чем дальше, тем больше я становлюсь антимасочницей и противницей ограничений, — говорит программистка Ирина Николаева. — Меня просто бесит весь этот всеобщий мазохизм и люди, которые встают в соцсетях на табуреточку со словами: “Надо потерпеть еще немножко, а вы все эгоисты”. Ваше “немножко”, напомню, длится уже почти что год. Лично для меня это полностью потерянные весна и лето, это ставшая бессмысленной бумажкой шенгенская виза, на которую я ухлопала кучу денег, это сорвавшаяся поездка в соседнюю страну к моей матери, это мой сын, которому пришлось все лето торчать в городе с пластиковыми яблоками вместо настоящих деревенских. И у меня больше нет никакого горизонта планирования. Допустим, я хочу записать ребенка на кружок. Как я могу это сделать, если я не знаю, будут ли работать кружки через неделю, месяц или полгода? И это подвешенное состояние еще неизвестно когда закончится. Я хочу куда-нибудь съездить, не сейчас, а, допустим, в январе. Но запланировать ничего нельзя, неизвестно, что будет с границами даже через неделю, и нет никакого срока, когда “это закончится”. И нет даже уверенности в том, что это когда-нибудь закончится вообще. Сама я заболела посреди самого строгого локдауна, когда выходила только в магазин, обмотавшись маской и перчатками, а по возвращении обливалась антисептиком и дезинфицировала все, включая продукты. И все это оказалось совершенно бессмысленным и бесполезным».

Усталость от пандемии накапливается быстрее, чем растет число зараженных и умерших. Ситуацию усугубляет и глухое молчание властей, что городских, что федеральных, относительно дальнейших планов. Будет ли новый локдаун или нет? И если будет, то при достижении какого числа зараженных в сутки? И насколько должен снизиться этот показатель, чтобы его начали отменять? На эти и многие другие вопросы никто не дает точного ответа. А потому даже самые разумные ограничения вызывают все более сильное негодование или стремление их обойти — мы просто устали от этого коронавирусного безвременья.

Фото: Станислав Красильников/ТАСС