Его запоминающиеся персонажи и хорошо узнаваемый голос были встроены в советское театральное и киноискусство, к которому он пришел с задворок. Гамлет, Мышкин, Ленин, Моцарт, Деточкин, Порфирий Петрович, криминальный авторитет Принц. Иннокентий Смоктуновский стал широко известным во времена оттепели, но впервые вышел на сцену далеко за полярным кругом в эпоху позднего Сталина.

Он родился в селе Татьяновка под Томском в многодетной семье. Его предки по отцовской линии были из Беларуси. В Сибирь их сослали еще в 1860-е годы то ли за то, что прадед незаконно убил зубра в Беловежской пуще, то ли за участие в разгромленном царизмом польском национально-освободительном восстании. В конце 1920-х Смоктуновичей (такова правильная фамилия актера, которую он сменил уже после войны) раскулачили, а вскоре расстреляли деда по материнской линии, бывшего купца Акима Махнева. Отца, мельника Михаила Смоктуновича, посадили на год, а его родного брата расстреляли в 1937 году.

Убегая от голода и репрессий из деревни, семья будущего актера обосновалась в Красноярске, где жила отцовская сестра. В 1943 году окончивший школу Иннокентий отправился на фронт, воевал на Курской дуге, через несколько месяцев попал в плен, откуда чудом сбежал в начале 1944-го и какое-то время скрывался у украинских крестьян.

«Когда их конвоировали, у Кеши, простите за подробность, стало плохо с желудком. И когда он уже был не в силах терпеть, ему и еще одному пленному разрешили по нужде выйти из строя. Смоктуновский до конца жизни с благодарностью вспоминал этого солдата, который жестом показал ему оставаться под мостом, а сам взял и скатился на спине по снегу, смазав их следы. Так отсутствия Смоктуновского никто и не заметил. А он чуть ли не сутки просидел в сугробе, а потом пробрался в близлежащую деревеньку. Его пустила к себе какая-то женщина, не испугалась. Кеша рассказывал, что когда он, лежа на кровати, посмотрел в висящее напротив зеркало, то увидел пустую кровать — настолько он отощал», — рассказывала подруга Смоктуновского актриса Римма Маркова.

После побега из плена Смоктуновский успел повоевать в составе партизанского отряда, принять участие в освобождении Варшавы и встретить победу в маленьком городке на севере Германии. Вернувшись после войны в Красноярск, он и не думал становиться актером. Еще школьником он безуспешно участвовал в самодеятельности, но был изгнан из театрального кружка. В конце 1945-го Иннокентий за компанию с товарищем поступил в студию при Красноярском драмтеатре, но занимался там всего ничего. Опасаясь, что как к бывшему военнопленному, хоть и награжденному двумя медалями «За отвагу», к нему будут проявлять интерес, Кеша от греха подальше уехал туда, куда обычно ссылали или отправляли по этапу.

В итоге молодой человек оказался в заполярном Норильске, который тогда еще был небольшим поселком, соседствовавшим с лагерями. Но, несмотря на удаленность и размер поселения, в нем действовал драматический театр, где вчерашний фронтовик делал свои первые шаги в профессию. В конце 1940-х там же оказался, будучи в ссылке, другой актер, к тому времени уже имевший опыт работы в кино — Георгий Жженов. Вместе они через полтора с небольшим десятилетия снимутся в картине Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля», который станет одной из визитных карточек Смоктуновского.

«В норильском драмтеатре я познакомился с Иннокентием Смоктуновским, с которым мы вместе играли. Я сразу понял, что это за талантище. <… > Я долго уговаривал Смоктуновского ехать в Москву, ибо талант его был безмерен и не вмещался в маленький норильский театр. Он и хотел, и боялся, и я понимал его. Он говорил, что у него нет денег, а когда я предложил одолжить ему, он отказался. Тогда я купил ему фотоаппарат, научил снимать, и он начал зарабатывать деньги, фотографируя в окрестных деревнях. <… > Вскоре он вернул мне деньги. Я дал ему рекомендательное письмо к Аркадию Райкину, но вместо Ленинграда Смоктуновский поехал в Волгоград, где играл третьестепенные роли. Я и там не оставил его в покое и буквально заставил поехать в Москву, в театр Ленком, где его заметил режиссер Михаил Ромм и снял в небольшом фильме», — вспоминал Жженов.

В карьере раннего Смоктуновского в середине 1950-х были еще драмтеатр в Махачкале, московский Театр-студия киноактера (ныне «Мастерская 12») и, наконец, внештатная работа в «Ленкоме», где актер познакомился с будущей женой, художницей Суламифью Кушнир. В 1956 году состоялся его кинодебют в военном экшне Михаила Ромма «Убийство на улице Данте».

Через год, во время съемок фильма Михаила Дубсона «Шторм», Смоктуновского заметил актер Евгений Лебедев, который был зятем только что назначенного главным режиссером Ленинградского Большого драматического театра Георгия Товстоногова. Последний в тот период готовил постановку «Идиота» и искал актера на роль Мышкина. Для Смоктуновского это был звездный час — спектакль, основанный на сильно перелопаченном и осовремененном сюжете Достоевского, стал настоящим открытием как для ждущих чего-то нового от искусства зрителей эпохи оттепели, так и для критиков.

«Такой тишины в зрительском зале, такой власти над зрителем, какую я испытал в Мышкине, и в Париже, и в Ленинграде, и в Лондоне, я не знаю ни у одного актера», — вспоминал Смоктуновский, который обрел всемирную знаменитость благодаря этой театральной постановке.

Не менее важной стала его роль Гамлета в одноименном фильме Георгия Козинцева 1964 года. Как вспоминал кинокритик Кирилл Разлогов, эта картина стала «подлинной сенсацией на фоне довольно сложного периода истории нашей страны и искусства»: «Блестящая работа Смоктуновского, тонкое использование шекспировского текста в поэтизированном переводе Бориса Пастернака позволили режиссеру создать произведение, в известной мере эталонное для советских экранизаций Шекспира. Применение эзопова языка и в годы так называемого застоя превращало любую классическую фразу в аллюзию и иносказание».

Позже последовали фильмы «Девять дней одного года», «Берегись автомобиля», «Ночной гость», «Чайковский», «Дядя Ваня», «Степь», «Маленькие трагедии», «В четверг и больше никогда», «Мертвые души», «Гений», «Дамский портной» и «Вино из одуванчиков». В Малом театре и МХТ им. Чехова Смоктуновский играл в постановках «Царь Федор Иоаннович», «Чайка», «Господа Головлевы» и «Кабала святош». Его интеллигентно-добродушный и одновременно сказочно-демонический образ органически встраивался и в готическую классику, и в интеллектуальные модернистские истории, и в остросюжетные новеллы. Хорошо узнаваемый игриво-надменный голос Смоктуновского звучит не только в картинах с его ролями, но и в бесконечных озвучках фильмов, радиоспектаклях и под конец жизни даже в рекламе (сегодня уже мало кто помнит «исторические» ролики банка «Империал»).

С бэкграундом «человека из ниоткуда», ставшего модником и кумиром (это смешно обыграл Владимир Меньшов в фильме «Москва слезам не верит»), ему не суждено было превратиться в простаковатого комедианта во времена постсоветской чернухи — он умер в 1994 году непокоренным пошлостью времени, в статусе высокомерного архивариуса масок.

Фото: Галина Кмит/РИА Новости