С момента появления в России массового школьного образования оно всегда было раздельным. Традиции предполагали, что роли девочки и мальчика в обществе различны. Из первых готовили матерей и хозяек, из вторых — государственных деятелей и защитников Отечества.

Соответственно различались и школьные программы. Девочек учили домоводству, рукоделию, языкам, танцам и налегали на гуманитарные дисциплины. Мальчики грызли гранит точных и естественных наук. Проблем с дисциплиной при этом не существовало — наличие в обществе нобилитета задавало высокую планку отношений, а большие семьи с сестрами и братьями решали вопрос с межполовым общением. Именно эта образовательная система и считалась нормой.

В 1918 году большевики и лично Надежда Крупская призвали разрушить старое буржуазное образование. Рациональное зерно в этом было. Россия была неграмотна, а война и революция привели к катастрофическому росту числа беспризорных детей. Учить надо было уже не танцам, для начала надо было убедить детей просто сесть за парты. Крупская предложила выход — не «школа учебы, а школа жизни». Детей стали учить всех вместе с упором на трудовое воспитание. Устранение гендерного неравенства было полезной, но далеко не главной целью советской школы имени Крупской.

В канун Великой Отечественной войны задачи Наркомпроса первых послереволюционных лет были в общих чертах решены. Родители и дети привыкли к мысли, что учиться полезно. И тогда Наркомпрос решил снять режим форс-мажора и «вернуться к норме», то есть к раздельному обучению. Поначалу помешала война. Но в 1943 году решение о раздельном обучении, которое рассматривалось как остро необходимое, было принято. В докладной записке Наркомпроса говорилось: «Совместное обучение стало создавать затруднения педагогического и организационного порядка. Правильная организация учебно-воспитательной работы требует учета особенностей физической природы и развития девушек, в соответствии с которыми должна осуществляться подготовка мальчиков и девочек к труду и практической деятельности. Введение раздельного обучения будет содействовать укреплению дисциплины и устранит не всегда здоровые взаимоотношения между противоположными полами».

Однако план возвращения «к норме» оказался глубоко провальным. Не сбылись надежды ни на «правильную» организацию учебно-воспитательной работы, ни на повышение дисциплины. Общество уже необратимо изменилось. Никакой разницы в гендерных ролях больше не существовало. В итоге все свелось к чистой косметике. Раздельное обучение затронуло всего 2% школ СССР, в основном в столицах и крупных промышленных центрах. Мальчики очень быстро «одичали», в мужских школах началось откровенное хулиганство. «Не всегда здоровые отношения между полами» только усугубились. Никакого полового воспитания советская школа и раньше не вела, но именно в это время из программы по биологии удалили сведения о железах внутренней секреции — от греха подальше. Раздельное обучение еще больше усложнило и без того непростой учебный процесс. Во многих школах не хватало преподавателей и помещений, уроки велись в одном классе, разделенном фанеркой на женскую и мужскую половины.

С 1952 года вал дисциплинарных проблем попытались решить вечерами с танцами и приглашенными девочками — в качестве поощрения. Это не помогло. И в стране стихийно развернулась массовая дискуссия о пользе и вреде раздельного воспитания. В апреле 1950 года в «Литературной газете» вышла статья профессора Виктора Колбановского, где говорилось о необходимости возврата к совместному обучению. В ответ на публикацию в «Литературку» полетели сотни писем от граждан СССР. Подавляющее большинство требовало немедленной отмены раздельного обучения. Например, комсомолка Людмила Черногубовская с ужасом писала о своей младшей сестре: «С мальчиками она встречается на вечерах в школе и дома. Судит она о них в основном по тому, насколько хорошо они танцуют».

Конец неудавшемуся эксперименту положил Никита Хрущев, заявив, что раздельное обучение не соответствует целям коммунистического воспитания молодежи. С 1 июля 1954 года и по сей день в школах СССР и России торжествует совместное обучение.

Фото: кадр из фильма «А если это любовь?» (1961)