«В XIX веке многие считали женское творчество блажью» — писательница Надежда Демкина

В издательстве «Альпина Паблишер» вышла книга «Право на творчество» журналистки и художницы Надежды Демкиной о семнадцати художницах, живших в дореволюционной России. В середине XIX века обучаться искусству могли либо женщины из богатых семей, либо имевшие родственников-художников, но к концу столетия женщинам разрешили учиться наравне с мужчинами, и количество художниц выросло. «Москвич Mag» поговорил с Надеждой Демкиной о том, почему художницы не могли изучать обнаженную натуру и не продавали свои работы и из-за чего оказались забыты имена многих не уступавших в таланте современникам-мужчинам героинь книги.

Надежда, как возникла идея книги?

Она родилась из моего собственного запроса — я журналистка и художница. Когда начала заниматься живописью, поняла, что мне не хватает примеров, ролевых моделей, показывающих, как художницы в прошлом совмещали творчество, семью, детей. Где женщины в истории русского искусства? Из соотечественниц все знают Зинаиду Серебрякову. Но были же еще имена. Я стала интересоваться судьбами русских художниц и делиться в соцсетях — получила огромный отклик. Даже люди с искусствоведческим образованием не знают многих героинь. Мне странно, что, говоря, например, о модерне, забывают о Елене Поленовой и Марии Якунчиковой. В книге мне хотелось показать и разные эпохи, и разные социальные слои, и разные виды творчества: кто-то занимался живописью, кто-то эмалью, скульптурой, открытками.

Почему имена этих женщин остались в тени?

Тут несколько причин. Во-первых, в советское время искусствоведение опиралось на фигуры, имеющие идеологическую значимость, поэтому о передвижниках рассказывали, а о творчестве женщин — нет, ведь они изображали детей, пейзажи, а не что-то важное. Во-вторых, многие из этих женщин эмигрировали или были репрессированы. Ну и плюс к этому многие художницы попали под нож цензуры уже из-за своего дворянского происхождения.

Например, из скульпторов-женщин кроме Веры Мухиной мы знаем Анну Голубкину, поскольку она была связана с революционной деятельностью, слепила бюст Карла Маркса и происходила из «своих». Голубкина родилась в семье мещан-староверов, мечтала о скульптуре и победила систему: уехала в Париж, училась у Родена, не имея денег и не зная языка. А творчество аристократок не было интересно советским историкам искусства и не принималось в расчет при описании отечественного искусства XIX века.

Насколько изучены биографии ваших героинь?

О многих написаны книги, но либо они изданы давно, либо посвящены узким темам. Например, о Елизавете Бем знают филокартисты, потому что она создавала рисунки для открыток. Но обычный человек не станет читать статью в каталоге по филокартии. Неспециалистам найти информацию не так просто. Те, кто интересуется историей Общины Святой Евгении, наверное, знакомы с творчеством сестер Шнейдер. Варвара Шнейдер несколько лет возглавляла художественный отдел, который занимался выпуском открытых писем. Уже тогда она стала членом-корреспондентом этнографического отдела Русского музея и начала привозить уникальные экспонаты из далеких деревень. Акварели Александры Шнейдер покупали для коллекции графики Русского музея, она преподавала дочерям императора. Эти женщины были известными, активно работали, а сейчас о них мало кто вспоминает.

Как в России менялось положение художниц, которые претендовали не только на учебу у мужчин, но и на то, чтобы выставляться?

История развивалась лавинообразно. В XVIII веке общество только привыкало к мысли, что девушкам нужно давать образование хотя бы для того, чтобы удачно выдать замуж. Рисование входило в набор для образованной женщины вместе с танцами и французским языком. В начале XIX века женщины если и занимались живописью, то дома как любительницы, хотя некоторые брали уроки у профессоров Академии художеств.

Но что девушек учили рисовать? Пейзажи, натюрморты, портреты — обнаженную натуру они не могли изучать, это неприемлемо для той эпохи. А значит, достичь высшей ступени художественного мастерства — создавать сложные полотна на библейские и исторические темы — женщинам было невозможно.

В середине XIX века обучаться искусству могла узкая прослойка женщин либо из богатых семей, либо имевших родственников-художников. А вот в конце века, когда женщинам разрешили учиться наравне с мужчинами, количество художниц резко выросло. С годами менялось и отношение академических кругов к женскому творчеству, но этот процесс был медленным.

Женщины могли продавать свои произведения?

В 1854 году Академия художеств наградила Софью Сухово-Кобылину золотой медалью. Женщин награждали медалями. Они могли участвовать в выставках академических работ и быть отмеченными, но брать заказы, продавать картины, как это делали профессиональные художники, аристократке было неприлично.

Анна Остроумова-Лебедева была из достаточно обеспеченной семьи, однако ценила свое творчество. Когда друг ее отца захотел себе в коллекцию ее гравюру, она назвала цену, и за это ее отругал отец, сенатор и тайный советник. Ему казалось, что женщине стыдно продавать свои работы. А для Остроумовой-Лебедевой было стыдно не ценить свою профессию и раздаривать гравюры, будто это хобби вроде вышивания подушечек. Художница была продвинута в своих взглядах, для нее творчество было работой, и ей удалось это доказать.

А вот Ольга Розанова, дочь коллежского асессора, в начале XX века уже должна была работать, чтобы обеспечивать себя, она не могла рассчитывать на помощь семьи и тем более на наследство. К этому времени общество уже привыкало к трудящейся женщине.

Анна Остроумова переживала, сможет ли сочетать замужество и творчество. Удавалось ли это?

Это и сегодня бывает сложно сочетать. Многим художницам прошлого удавалось, но, безусловно, по-разному, универсального рецепта нет. У Остроумовой-Лебедевой с мужем не было детей. Сергей Лебедев, будучи крупным ученым, очень поддерживал жену, носил ее мольберт для пленэра. Она в свою очередь приносила горячие обеды, когда он сидел допоздна в лаборатории над опытами. Это был счастливый союз.

Елизавета Бем не понимала женщин, выбиравших между семьей и искусством, ведь ей этого делать не пришлось: она была в благополучном браке, родила дочь, а муж никогда не был против ее работы, сам будучи музыкантом, творческим человеком. Зинаида Серебрякова — многодетная мать, дочь художницы Екатерины Бенуа-Лансере. Екатерина, сама мать шестерых, помогала своему мужу, скульптору Евгению Лансере. И когда ее дочь Зинаида овдовела, оставшись с четырьмя детьми на руках, именно Екатерина Николаевна взяла на себя хлопоты по хозяйству, следила за детьми, а Зинаида зарабатывала творчеством. Если бы не мать, как бы она справилась?

Многие художницы, уходя в семейные заботы, были вынуждены временно оставить творчество, а кто-то так и не смог вернуться к мольберту, например Анна Менделеева, вторая жена знаменитого ученого, многодетная мать.

Как современники-мужчины относились к художницам?

По-разному, в основном положительно. Многие рассказывают в письмах и воспоминаниях о поддержке мужчин, хотя некоторые и высказывали мнение, что творчество для женщины — блажь. В 1834 году художница Екатерина Бакунина получила от Академии художеств серебряную медаль и пенсион, по сути грант на обучение за границей, и она провела несколько лет во Франции и Италии.

Александр Иванов, автор полотна «Явление Христа народу», сокрушался, что деньги дали Бакуниной, а не ему, он считал, что ему они нужнее. А вот история Елизаветы Бем демонстрирует более дружелюбный пример реакции художественного сообщества, в котором всегда хватает зависти. На ее юбилее собрался весь художественный бомонд эпохи — Репин, Маковский, Стасов, Куинджи и Айвазовский искренне поздравляли художницу, восхищались ее работами, пусть они и были далеки от академизма.

Бем — автор сентиментальных открыток с румяными детьми. Почему ее, казалось бы, наивное творчество полюбилось?

Елизавета Бем рисовала крестьянских детей с натуры, потом силуэты литографическим способом печатала. Она рисовала на каменной плите, незакрашенная область вытравливалась кислотой, плита натиралась типографской краской и иллюстрация отпечатывалась. Из таких силуэтов собирались целые книги, истории без слов. Она нашла свою технику и подход к жанру, который всем был интересен. Позже у Бем от такой напряженной работы ухудшилось зрение, она оставила литографию и занялась акварелью. Стала делать открытки на ту же тему, с детьми в народных или исторических костюмах. Ее открытки можно было найти и в крестьянских избах, и во дворцах. Сегодня они могут казаться наивными, но не надо забывать, что мы смотрим из сегодняшнего дня, в свое время они были новинкой. Это за ней потом повторяли многочисленные последователи.

Хочется уточнить, все ли ваши героини талантливы?

Кто-то гениально талантлив, кто-то просто мастеровит. Я не говорю, что все художницы были выдающимися, так не бывает. Вот авангардистка Ольга Розанова совершила прорыв мирового уровня, но широкой известности не имеет до сих пор, хотя русский авангард — это наш весомый вклад в мировую культуру. Ее работа «Зеленая полоса» — следующий шаг после супрематизма Малевича. Полоса по краям светлеет — это такой вибрирующий цвет и свет. Если бы не ранняя смерть, эксперименты Розановой прозвучали бы куда громче, и, возможно, ее имя было бы известнее. Она экспериментировала с абстракцией, супрематическими формами наравне с Малевичем, а в цветописи пошла дальше.

Но для истории развития искусства даже художницы, которые сделали небольшой шаг в творчестве, важны, потому что совокупность их усилий изменила ситуацию с доступностью женского образования и творчества. Мне интересны героини разного масштаба и дарования.

Фото: из личного архива Надежды Демкиной