Но сперва чуть мемуаров. Кажется, то была тоже осень. Жена мне сказала: «Давай пойдем в “Стокманн”!» Что это, я тогда не понимал, но жена была продвинутой, слушала Бьорк, знала, кто такой Кензо, и была страшно рада, что у нас появился свой Vogue. Какой-то толстый журнал с полуголыми красотками в моем представлении.

В одежде я разбирался не лучше, хотя пытался. Ведь шмотками уже нас заваливали, в основном барахлом, но нам и оно казалось роскошным.

Помню, как примерно тогда же я зашел в один магазин с названием типа «Одежда из Италии» — да, нейминг был прост, — там висели кофточки-блузочки. «Жене, что ли, купить?» — подумал я словно герой из вездесущей рекламы. Взялся пощупать кофточку, тут же подскочила недобрая тетка: «Не надо трогать! Здесь фирменные вещи!»

И я понуро ушел. Я боялся этих теток, я чувствовал себя жалким, никчемным, убогим. И действительно, нельзя же трогать вещи, они не для этого тут висят.

И мы пришли в этот «Стокманн».

Ого, сказал я. Для чувака девяностых это было как сон, консюмеристский мираж, светлый чертог посреди грязноватой Москвы и магазинов вроде Tom Klaim.

Мы только начинали привыкать к хорошим вещам, нормальному сервису, у нас, вчерашних советских людей, только просыпался инстинкт шопоголиков. (Слова «шопинг» еще, кстати, не было, появится лишь в нулевые.)

Мы вообще были еще вполне диковатые, но с жадными очами. Мы не шарили в моде, но очень хотели быть модными. Мы еще боялись продавщиц, но уже насыщались потребительской силой.

И я схватился за какой-то пиджак. У меня не было хорошего пиджака, а я ведь ходил на презентации и фуршеты, куда там без пиджака. И тут же повесил обратно. Нет, ко мне не подбежала свирепая девушка-ассистентка — они были как раз вполне добродушны, к моему удивлению. Просто увидел цену.

Ого, сказал я опять.

Короче, мы еще бродили там долго, катались на эскалаторе вверх-вниз, но не купили вообще ничего. Мы не были нищими, но цены портили настроение сильно.

Все это было для героев анекдотов тех лет, для «новых русских».

И, грустные, мы ушли в холодный московский вечер, думая, что вот она, красивая жизнь и хорошие пиджаки, ее можно даже потрогать. Но она совершенно чужая, а нам остается лишь секонд-хенд, где можно было, порывшись, найти даже Levi’s, кажется, единственную марку, что я знал в ту суровую пору.

Шли годы, как пишут в романах.

Я успел поработать в том самом «Воге», узнать столько всяких имен и названий, даже научился выговаривать без запинки «эрменеджильдо зенья»; развелся с той первой женой, но мы по-прежнему любим с ней поболтать о кино, музыке, шмотках; а еще я объездил весь мир, в том числе с дочкой, родившейся на стыке веков, и в поездках мы с Асей безумные шопоголики, будь то Вена, Болонья, Севилья и, разумеется, Лондон. (Музеи и галереи тоже всегда, но здесь мой сюжет о другом.)

Нет, я не стал экспертом по моде, не дай бог — просто стал нормальным таким покупателем, обычным средним классом, без особых понтов, ценителем хорошего кофе и добротных вещей.

И теперь меня как почтенного господина и все еще журналиста пригласили взглянуть на новый «Стокманн», который открылся в том же месте, на Смоленской, но в другом здании, выстроенном специально под этот проект.

Да, меня пустили еще до открытия, так что почувствовал себя «уникальным пользователем» — огромный магаз, флагманский в сети, и все ждут только меня.

Тут просторно, строго, линейно, экологично. Стиль, что принято именовать скандинавским.

Первый этаж вполне премиальный и, разумеется, сумки. (Почему-то сумки всегда во всем мире на первых этажах — не знаю, какой тут маркетинговый смысл, но, видимо, есть.)

Второй — вот это уже мне гораздо родней. Он демократичный, спортивный, джинсовый. Короче, стритстайл. Так, навскидку: Guess Jeans, To be blossom, Tommy Sport, Superdry, Dr.Martens и еще AllSaints, который я некогда радостно открыл для себя в том же Лондоне.

В «Стокманне» убрали многовековое гендерное разделение: мужское и женское теперь висит рядом. Что лично мне очень нравится, ибо я почти никогда не хожу по таким магазинам один. А вот это «дорогая, тебе налево, а мне направо» совершенно не нравится. Шопинг должен семью укреплять.

Ну и третий этаж — детский и товары для дома. Там уже все предновогодне, сверкающе и маняще.

И там я увидел классную мыльницу, совершенно недорогую. Тут же схватил: «Где оплатить?» Люблю такие штучки. Но мне вежливо сказали, что кассы пока не работают. Ладно, говорю, I’ll be back.

Да, я многое готов купить. И если вспомнить тот давний «трагический» случай с дорогим пиджаком, можно закрыть проклятый гештальт, как выражаются модные девушки. Хотя мне вроде новый пиджак и не нужен, прежние еле в шкафу умещаются. Но сама мысль очень греет: «Я вернулся и теперь покажу вам нового русского!»

Но если серьезно, то «новые русские» — это давно совершенно другие люди. Не анекдотические. Да, средний класс, как и было сказано. Нас много, мы стали разборчивы и вальяжны, мы себя ценим, мы ходим неспешно, мы выбираем и щупаем все подряд. В том числе это я, это моя дочка Ася. Кстати, надо сюда будет с нею прийти, разгуляться.