Наблюдать за изменениями во вкусах горожан — все равно что быть одновременно социологом, психологом, антропологом и заодно историком. Можно ли узнать, что происходит с москвичами, разглядывая, во что они одеты? Об этом «Москвич Mag» поговорил с историком моды, академическии директором Аспирантской школы по искусству и дизайну НИУ ВШЭ и главным редактором журнала «Теория моды» Людмилой Алябьевой.

Кто в Москве сейчас определяет «модность»? Есть ли какая-то общность, задающая вектор того, что модно?

Сейчас бесконечное количество комьюнити — и нет единой центральной определяющей силы, как это было, например, в эпоху господства модных журналов. Если раньше модную повестку определял и контролировал довольно ограниченный круг людей, сегодня дела обстоят иначе. Социальные сети сильно все это изменили, фрагментировали. Есть блогеры, инфлюенсеры, которые пытаются с разной степенью эффективности влиять на эти выборы. А еще есть разные комьюнити, в которые люди сбиваются по интересам и для которых также может быть характерна какая-то внутренняя мода (спортивные фанаты, любители какого-то сериала, поклонники аутдор-лайфстайла). Определить сегодня модное, границы и места обитания, мне кажется, никому не под силу. Граница определяется и переопределяется ежеминутно. Можем ли мы сказать, что модно все? Как будто бы можем. В целом мы как будто имеем дело с разными видами модности, когда вокруг вроде бы все более или менее хорошо и с точки зрения массовых трендов все модно одеты, а с другой — есть какие-то выдающиеся модники, экспериментаторы, новаторы, артисты от моды.

Есть ли сейчас городские типажи?

Наверняка есть. Но мне это скорее интересно с точки зрения городской географии: можем ли мы говорить о какой-то манере одеваться, преобладающей в том или ином районе города, от чего это зависит, как в связи с этим функционирует городской центр, где он? Есть, конечно, пресловутые Патрики, куда особо нарядные граждане приезжают за контентом, есть какие-то стайки молодых людей, осваивающих разные локации города и своим присутствием делающие их модными. Действительно, как место становится модным и почему перестает таким быть, когда модные люди мигрируют куда-то еще, перекраивая таким образом модную географию города?

Как нужно быть одетым в Москве, чтобы получить осуждающий взгляд? И от кого этот взгляд будет исходить?

Можно ли по-прежнему ответить за шмот? Думаю, что да. И это, как мне кажется, тоже зависит от географии. Возможно, в центре, где все смешивается и возникает такой плавильный котел из одежных образов горожан, к модным эскападам относятся терпимее, если их вообще замечают. В городе действуют особые режимы зрения: что способен ухватить человеческий взгляд за те несколько секунд, которые мы тратим на изучение идущего нам навстречу незнакомца?

Кто может служить источником осуждающего взгляда? Предположу, что люди постарше могут острее реагировать на модные эксперименты в области моды, оперируя категориями приличия, хорошего вкуса, эталонной женственности или мужественности и прочей изысканной элегантности. Но в целом я против обобщений, есть прекрасные абсолютно безбашенные в вопросах моды старики и, напротив, очень нормативные в вопросах одежды молодые люди.

К примеру, прошлым летом я шла в метро и услышала разговор девушки и молодого человека. Обращаясь к своему спутнику, девушка негодовала: «Ты видел ее в этом платье? Это же вообще немодное платье!» И тут я, во-первых, поняла,  что мне очень сложно представить немодное платье — действительно, какое оно? А во-вторых, исходило это осуждающее сообщение как раз от молодежи, которая как будто должна быть в большей степени гуманной по отношению к окружающим и их одежным выборам. И уж точно более насмотренной и привычной к очень разным вестиментарным высказываниям и экспериментам. Когда я обернулась (мне было очень интересно посмотреть, кто же выступает от лица полиции моды), то обнаружила девушку, одетую в джинсы.

Так что такая «осуждающая оптика» может подстерегать в неожиданных местах. Москва — большой город, здесь живет очень много людей, у которых разные культурные бэкграунды, и они могут иметь совсем неожиданные представления о прекрасном.

А наряжаться мы очень даже любим: еще в советское время при отсутствии выбора люди как-то умудрялись изыскивать возможности и как могли сопротивлялись серости и рутинности. Но, конечно, какие-то особенно смелые и модные манифестации вызывали недовольство и те самые осуждающие взгляды.

Моя мама была портнихой и обшивала нас с сестрой с ног до головы. Помню, как каждый раз, направляясь на автобусную остановку в новом платье, я мысленно настраивалась, готовилась к оценивающим взглядам, знала, что сейчас будет. И оно действительно было.

Вы как исследователь и как человек, который живет в Москве, замечаете, что произошли расширения норм — гендерной, возрастной? Повысилась ли у нас какая-нибудь толерантность хоть где-нибудь?

Хочется верить, что да. Конечно, мы по-прежнему слышим «в таком не ходят», «девочки (или мальчики) так не одеваются», но как будто этого стало меньше. Большее разнообразие, визуальная насмотренность, доступность товаров и информационных каналов — все вместе привели к расширению представлений о нормативном. Но опять-таки важно учитывать и то, кто смотрит и откуда смотрит — это определяет оптику и восприятие одежды, тела, внешнего облика. В этом смысле интернет и соцсети, конечно, сыграли и продолжают играть огромную и определяющую роль в формировании модной повестки, телесной культуры и прочего.

Вообще мода — очень важный социокультурный механизм, она является таким лабораторным пространством, где по сути происходят глобальные примерки того, что в конечном итоге будет воспринято обществом, станет частью общественного договора, перейдет из разряда авангардного эксперимента в более усредненный формат общепринятой нормы.

Существует ли образ типичного москвича?

Мне кажется, такие вот стереотипные образы и типажи обычно складываются у тех, кто находится вне контекста. Скажу честно, я не могу набросать этот образ, как-то в двух предложениях его описать — и непонятно, существует ли он вообще. Москва — большой и очень фрагментированный базар, где всему находится место. В этом смысле можно ткнуть пальцем в небо и сказать: «А вот!» — и ты будешь прав. А потом ткнуть в другую сторону: «А вот и такое тоже есть, и такое!» И тоже как будто не ошибешься.

А если смотреть на москвича глазами, например, петербуржца? И наоборот?

Опять же, есть стереотип, что у петербуржцев более интеллектуальная мода, что они более склонны к северному минимализму в отличие от Москвы с ее нарядностью и склонностью к сочетанию всего и сразу. Но такие обобщения приводят к смазыванию важных для моды и внешнего облика в целом нюансов. А я сторонник нюансированного зрения. И больше люблю детали, из которых складывается более тонкое и многослойное одежное послание.

Как бы вы порекомендовали нарядиться шпиону, который едет в Москву, чтобы слиться с толпой?

Мне кажется, сейчас более или менее все одеты в athleisure — такой стиль «спорт-досуг-диван-интернет». Наверное, если одеться в таком условно-спортивном стиле, то в принципе очень неплохо сойдешь за жителя российского мегаполиса.

У вас бывает такое, что вы собираете чемодан перед поездкой за границу и думаете: «В Москве это было бы о′кей, а вот там — не о′кей»?

У меня такой гардероб, который более или менее ок во всех европейских и не только городах. Это усредненный нормкор. Я ношу вещи, в цвете и крое которых нет ничего такого, что создаст мне сложности в течение дня, когда надо выполнить большое количество задач и быть максимально продуктивной — то есть такая нейтральная униформа.

Кстати, жители других российских городов критикуют столицу и ее обитателей за слишком консервативный гардероб, слишком темный и скучный. Когда-то я услышала от одной своей знакомой: у нас в Самаре наряжаются, а вы здесь все серые и скучные, я большую часть своего гардероба вообще в Москве не ношу. И это снова возвращает нас к вопросу о пространстве и уместности тех или иных гардеробных решений, с которыми мы так или иначе сталкиваемся.

Что касается международных перемещений, то поездка в другую страну предоставляет возможность поэкспериментировать с чем-то, что вы не решаетесь носить дома. Понятно почему: это ваша среда обитания, здесь у вас есть наработанные практики, какие-то социальные ожидания, вестиментарные ритуалы, выход за пределы которых может быть травматичен. Если вы не относите себя к категории бесстрашных модников, можно попробовать поэкспериментировать на нейтральной территории.

Бродский об этом писал в «Набережной неисцелимых» — что Венеция вынуждает тебя покупать театральные вещи и наряжаться в нарочитую красоту.

Кстати, покупать в поездку какие-то более смелые вещи — не такая уж и редкость. Да и вообще, если подумать, у каждого в гардеробе найдется пара-тройка таких фантазийных аутфитов, для воображаемого я.

Изменились ли наши вкусы в связи с уходом с рынка некоторых брендов?

Как будто освободившиеся места довольно быстро оказались заняты, полки не пустуют. Кроме того, очевидный бум переживают ресейл-платформы, когда купить новое невозможно и/или слишком дорого, а купить что-то из «отлюбленного» — вполне. Ну и, конечно, беспрецедентный размах маркетплейсов, где купить можно как будто все и везде.

Если говорить о моем личном опыте, я практически перестала покупать вещи. Не потому, что ушли бренды, а потому, что вещей у нас в гардеробах уже достаточно, можно их донашивать, пытаться как-то по-новому стилизовать, миксовать. Среди своих студентов и аспирантов я наблюдаю распространение альтернативных потребительских практик и популярность винтажа и секонд-хенда. Так что люди продолжают одеваться, и за этим бесконечно интересно наблюдать.

Что вам интереснее всего наблюдать в окружающих людях как исследователю моды?

Я с большим восхищением отношусь к таким героям от моды, отчаянным экспериментаторам, которые не просто одеваются (хотя мы никогда просто не одеваемся), но создают произведения вестиментарного искусства. Еще я верю, что одежду делает модной не столько одежда, сколько поза, манера ее носить. Вещь по-настоящему раскрывается, когда человек в ней живет, а не просто носит.

Есть ли бренды, которые, как вам кажется, транслируют ДНК московского стиля?

Не уверена, что это возможно, Москва все-таки слишком большая и разная. ДНК какого-то отдельного комьюнити — да, но Москвы в целом — едва ли. Нет, как мне кажется, бренда, который способен сочетать все фрагменты московской идентичности в пространстве одного образа. Москва в силу разнообразия голосов как будто сопротивляется такой унификации. Да и не только Москва, любой крупный город.

Фото: Даниил Овчинников