Великого отечественного актера и режиссера вспоминают артисты, режиссеры, литературоведы и правозащитники.

Утром 8 февраля пришла ужасная новость — от остановки сердца в возрасте 83 лет умер Сергей Юрский, любимый актер нескольких поколений театральных и кинозрителей. Человек, которому звание народного артиста в его формальном выражении было ни к чему — он и без того стал таковым еще до распада Советского Союза. Невероятно талантливый драматург, он был еще и человеком литературы, выдающимся чтецом поэзии и прозы — так, он был одним из немногих, чье исполнение его стихов нравилось Иосифу Бродскому. «Москвич Mag» собрал воспоминания о Юрском людей, знавших его и испытавших на себе его влияние.

Геннадий Смирнов, актер:

Всегда нужен не просто любимый актер, полюбить-то можно кого угодно (о, сколько примеров), а вот именно эталонный, от кого отсчитывать и кем измерять. Вот Юрский был из них, их мало. Или…  нет, не был, а есть и останется. Полностью они не исчезают.

Олег Лекманов, литературовед:

Умер Сергей Юрский — прекрасный человек, очень большой актер, великий чтец — перечитывая «Домик в Коломне», «Евгения Онегина», «Двенадцать», слышу его голос, его интонацию. Говорят и пишут, что в БДТ он гениально сыграл Чацкого, Осипа в «Ревизоре», Илико…  А одной из лучших его киноролей, по-моему, стал трогательный злодей Тарталья в прелестной и вольной экранизации 1969 года «Короля-оленя» Гоцци (можете сами посмотреть или пересмотреть). Ну и Остап, конечно…

Талгат Баталов, театральный режиссер:

Ушел Сергей Юрский. Абсолютно великий актер нашего времени. Несколько раз ездил с ним в метро: он ехал в Моссовета, а я тогда в Театр.doc. Если будет минутка — посмотрите «Маленькие трагедии» или «Золотого теленка».

Светлая память.

Александр Архангельский, телеведущий, литературный критик:

Умер Юрский. С ним меня в начале 90-х познакомил наш общий друг Симон Маркиш, тоже ныне покойный. Познакомил в Женеве — где же еще можно было тогда запросто пообщаться с большим артистом в зените славы. У меня, впрочем, запросто не получалось, я все время помнил, какого масштаба его дарование. Он и был выдающимся артистом, от Илико в спектакле по Думбадзе до лучшего Остапа Бендера и гениально сыгранного Базарова-старшего в «Отцах и детях» Смирновой и не менее гениально сыгранного Бродского-отца в «Полутора комнатах» Андрея Хржановского. Но почему-то мне он всего дороже как чтец, и главное — чтец «Евгения Онегина».

Прощайте, Сергей Юрьевич, Царствия Вам Небесного.

Анна Марголис, сотрудник Международного Мемориала:

Году в 1995 мне было 14 лет, и я пошла на пресс-конференцию правозащитников, приехавших из Чечни. И потом, когда все толпились у входа, уже на улице, я увидела Юрского. А поскольку мне было 14 и я тогда собирала автографы известных и интересных мне людей и еще, разумеется, была дурой, то достала свой блокнот и подошла попросить автограф. Как же он на меня разозлился! Мол, нашла время и место. Правда, подписался, но в страшном раздражении. Он был совершенно прав, а мне было ужасно стыдно, да и до сих пор. Потом видела его и на вечерах, и в театре, и в кино — и к обычному восхищению талантом всегда примешивалось большое уважение.

Николай Эппле, филолог, журналист:

Юрский умер, Господи, почему-то казалось, что он еще задержится тут с нами, можно будет еще сходить на его спектакль, чтение. Ну как почему-то, он в прошлом году новый спектакль выпустил. Эх…  Светлая память.

Виктория Ивлева, фотограф:

Сергей Юрьевич. Юрский. Больше Юрского с нами нет.
Я была на его последнем в жизни концерте. Это были «Ароматы иных цветов» на «Декабрьских вечерах» в Пушкинском музее. Теперь сцена пуста.
Еще что-то огромное, настоящее и невероятное ушло из нашей жизни.

Павел Руднев, театральный критик и куратор:

Сергей Юрьевич Юрский рассказывал мне о моем педагоге, театральном критике Наталье Крымовой.

В годы, когда можно было из-за опалы КГБ зарабатывать только художественным чтением, он пришел к Крымовой проверять программу по пушкинскому «Графу Нулину». Крымова прослушала комедийную поэму, которая вообще-то предполагает смеховые каскады, с каменным лицом. Юрский рассказывал, что с него сошло семь потов, он в каждую секунду думал, что проваливается и ни к черту негоден.

В гробовой тишине через минуту после последних строк Крымова выдавила: «Смешно. Очень смешно, Сережа».

Сергей Юрский был таким артистом, которого всегда ставили в пример: умный артист, острый ум, быстрый интеллект, знание и совесть. Прошел через толщу меняющегося времени, не совершив ни одного поступка, за который его можно уязвить. Среди народных артистов это встречается не часто. Безупречное существование в профессии.

«Кто держит паузу?» — так называлась одна из его книг. Артист заслужил право на паузу. Сергей Юрский теперь ее держит, и именно это право артиста делает атмосферу времени насыщенной.

Роман Волобуев, кинорежиссер:

Самый любимый человек. Видел его вблизи один раз, в детстве, никогда не забуду.

Андрей Максимов, драматург, телеведущий:

Конечно, в первую очередь все вспоминают кинороли Сергея Юрьевича. И это естественно — их видело множество людей. Но для него всегда главным был театр. Юрский считал, что в искусстве главный тот, кто держит паузу. В кино — это режиссер. В театре — артист.

Была замечательная, ныне прочно забытая работа — композиция по стихам и прозе о войне. Это было очень жестко и очень по-настоящему. Спектакль по сути убили, дав сыграть пару-тройку раз.

Первый его спектакль в театре Моссовета — «Тема с вариациями»: Терехова, Плятт, Юрский. Через несколько лет эту пьесу он ставил в Японии. В его постановке играла главную роль Комаки Курихара.

В Японии он купил невиданную вещь — кинокамеру. Стал одним из первых режиссеров, который начал снимать репетиции с актерами, а потом их смотреть. Может быть, тогда в нем родилась идея снять кино?

И он снял. «Чернова». Замечательная, недооцененная картина. Юрский в качестве талисманов брал в фильм своих знакомых, и мне посчастливилось сыграть там крошечный эпизодик. Я видел, как он невероятно, по-театральному, работает с артистами. Это ведь он придумал сделать из режиссера Андрея Смирнова актера. В «Чернове» Смирнов сыграл свою первую роль, за которую получил потом приз на каком-то международном кинофестивале.

Это в спектакле Юрского «Правда — хорошо, а счастье — лучше» сыграла свою последнюю роль великая Раневская. Ни до, ни после я не видел такого, чтобы в начале — в начале! — спектакля на выходе актрисы зал встал.

Юрскому принадлежит лучшая, на мой взгляд, постановка пьесы Ионеско — «Стулья» в «Школе театральной пьесы».

Он придумал себе псевдоним Игорь Вацетис, под которым писал пьесы и ставил спектакли. Театральная общественность их не замечала. А зрители ходили и продолжают ходить.

Ему тяжело жилось в современном театре. И в театре вообще. И в театре Моссовета в частности. Формально он был одним из трех худруков театра (Михалков-Кончаловский, Еремин, Юрский). Фактически не мог ни на что влиять. Например, когда ему категорически не понравился один из последних спектаклей театра, это никак не повлияло на его судьбу.

Он считал, что из современного театра уходит актер, уходит умение перевоплощаться. Говорил об этом много и страстно. Искренне страдал по поводу так называемого режиссерского театра, когда постановщик, забывая и про пьесу, и про актеров, выпячивает только себя. Мне кажется, все то, что творится сегодня с русским психологическим театром, он воспринимал как личную трагедию.

Нам еще предстоит осмыслить ту огромную роль, которую сыграл актер и режиссер Сергей Юрский в русском театре ХХ–XXI веков.

Ушел подлинный русский интеллигент. Тот тип человека, которого сегодня впору заносить в «Красную книгу исчезающих типов людей».

Сергей Юрьевич, простите меня за то, что я не смогу быть на прощании…  Но Вы ведь меня слышите, правда?

Фото: В. Коротаев/ТАСС