Утрату небольших деревянных особнячков, дарящих Москве уют и ни с чем не сравнимое обаяние, Марина Цветаева оплакивала еще в 1911 году:

Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы…

Их, сносимых волной строительного бума, уже и тогда было мало. Сегодня остается совсем немного, меньше двух десятков. Тем бережнее нашему городу стоит обходиться с уцелевшими.

После победы в военной кампании 1812 года и разрушительного наполеоновского пожара Москва приступила к своему восстановлению. Для реализации поставленных задач фактически через год была образована Комиссия для строения Москвы. Головной офис разместился в палатах Сверчкова, там, где прежде работал Екатерининский каменный приказ, по чьему образцу, собственно, и создавалось новое учреждение. Возглавил комиссию князь Михаил Дмитриевич Цицианов, сенатор.

«Весь город по левую сторону Москвы-реки был точно как черное большое поле», — мрачно констатировали современники.

Ликвидацией последствий пожара предстояло заняться архитектурному отделению комиссии под руководством Осипа Бове. В отделение вошли такие известные зодчие, как Василий Стасов, Вильям Гесте, Доменико Жилярди, получившие в ведение определенные участки города.

Комиссия, которой правительство выделило ссуду в 5 млн руб., занималась городской перепланировкой, благоустройством и инженерным оборудованием, но главное —  проектированием и возведением жилых зданий взамен пострадавших.

В послепожарной Москве усадьбы постепенно уступали место особнякам. Там, где раньше стояли дома каменные, по нескольким сотням типовых образцовых проектов, разработанных комиссией для строений, быстро возводились деревянные. Строительство обходилось не очень дорого, так как недостатка в древесине не было.

И замечание грибоедовского Скалозуба, что пожар Москвы «способствовал ей много к украшенью» не столь абсурдно…

Правилами, призванными создать единый художественный облик города, регламентировалась постановка здания относительно красной линии улицы, фиксировались габариты жилых и хозяйственных строений, этажность, фасад. Заведование «фасадической частью» входило в обязанности именно Осипа Бове.

В свет было выпущено пять томов гравированных альбомов «Собрание образцовых фасадов, Его Императорским Величеством Высочайше апробованных для частных строений в городах Российской Империи».

Уличный фасад особняка, обыкновенно имевший длину не более 12 метров, приобретал горизонтальную направленность и плоскостную разработку. Обшитый тесом объем, временами оштукатуренный и даже имитирующий руст, водружался на каменный фундамент. Композиция дополнялась белоснежным колонным портиком, окнами, ступенчатым аттиком, мезонином (жилым не считавшимся и потому не облагавшимся налогом), антресолью, балконом. Вход в особняк, как правило, из противопожарных соображений одноэтажный, осуществлялся через крыльцо в боковой части. Во двор же, где мог быть разбит и небольшой садик, если позволял размер участка, вели ворота.

Индивидуальность жилищу должно было придавать декоративное убранство фасада. Но оно, увы, не всегда отличалось уникальностью. Лепные украшения фронтона, львиные маски, грифоны, лавровые венки, розетты, медальоны, ликторские пучки и прочую ампирную атрибутику часто изготавливали в тираже по имеющимся образцам известных мастеров ваяния.

И такие простые, человеческих пропорций компактные здания, как дома Всеволожского и Тургеневых на Остоженке, городские усадьбы Хрущевых и Лопухиных на Пречистенке, дом Поливанова в Денежном переулке, дом барона Штейнгейля в Гагаринском, деревянные особняки в Малом Власьевском и Сытинском, долгие годы определяли облик рядовой московской застройки. Чудом сохранившиеся, они все еще дают почувствовать, каким уютным был наш город две сотни лет назад.

Подробные рассказы о знаковых деревянных особняках будут появляться на странице нашего проекта «Московский дом».

Наверху: особняк Поливанова в Денежном переулке; фото: Алексей Макаров, Максим Денисов/mos.ru