К определенному возрасту каждый выход в свет превращается в каторгу. В самой этимологии выражения «выход в свет» заключена неприятность: как будто ты сидел в уютной теплой темноте дома/привычного круга, а теперь вышел туда, где слепят глаза фонари славы/известности, и ясно становится, что почти все присутствующие тебе неизвестны.

Первый упрек ты обращаешь к себе: стал слишком старым. Когда-то так называемое светское общество взрослело вместе с тобой. Во всех кругах, будь то физтех, предпринимательство или искусство, комьюнити, проводящие время в развлечениях и общении, образовывались в 1990-е, в принципиально новой, свободной от советского двуличия среде. Новые люди трубили о своей новизне, отличии от стариков, некоей фирменной живости. Новые люди узнавали друг друга по косвенным признакам, еще не раскрывая рта, и быстро становились приятелями, даже если встречались исключительно на вечеринках, открытиях, закрытиях.

Некоторое время сообщества стагнировали, ко всеобщему удовольствию. «Свой круг» напоминал семью. Новенькие случались редко, входили с трудом, вхождению предшествовало представление, рекомендация значимого в комьюнити лица — мы знали, как это принято, по произведениям Толстого и Грибоедова.

А потом случилось другое время. Выросли наши дети и все разрушили. Сначала они привыкли ходить на наши вечеринки в качестве детей и поняли, что им можно все. Потом они отряхнули наш прах со своих ног и устроили свой мир, не такой замкнутый, как у нас. Этим своим расширенным до невероятных пределов миром они ходят везде. Загляни на любой вернисаж, на любую презентацию, и ты увидишь несколько сотен никому не известных молодых людей. Они пришли сюда не ради бесплатной выпивки (этим грешило как раз поколение «стариков»), а чтобы пообщаться. Возможно, у них тоже есть свой негласный код, по которому они знакомятся друг другом — но не становятся друзьями, как мы когда-то.

В связи с многочисленностью новые светские круги поддерживают удивительные для нас «холодные» отношения. Они подразумевают мгновенное узнавание каждого, кого ты видел три месяца назад и имел с ним small talk, но разговоры между этими людьми имеют странную особенность — они начинаются вдруг и обрываются внезапно, иногда на полуслове. Хорошим тоном в новом свете считается взгляд в пустоту (при том, что собеседник рядом с тобой), разговор вполоборота, разговор с двумя не связанными между собой людьми без попытки их познакомить.

И это самая понятная причуда — в новом расширенном сообществе почти никто не знает имен друг друга. Или забывает, потому что человеческий мозг заточен на детальное запоминание пятидесяти человек и на приблизительное — двухсот. Это ограничение было придумано природой для традиционных сообществ. Поскольку, в широком смысле, родом мы все из деревни, с природой не поспоришь.

Расширенный новый свет леденит «стариков». В нем мы чувствуем себя чужими. Здесь бушует эйджизм, где человека после сорока воспринимают только если он преподаватель/научный руководитель. Посторонний «старик» запросто может услышать вопрос (покровительственным тоном): «Вы чей-то папа (чья-то мама)?»

Нет, придурок, я один из тех, кто создал для тебя этот волшебный мир.

Но он не услышит твой крик, потому что двигается быстро и слушает вполуха. Так много надо успеть в сообществе, превышающем психически допустимый для восприятия размер.

Фото: archives.ru