В Петербурге существуют два «Дня Д». Проходят они с разницей в два месяца — в первую субботу июля и в сентябре. И если «День Д» Довлатова — частная инициатива: хулиганистая, абсолютно не кондовая, во главе которой стоит прогрессивный Лев Лурье, то День Достоевского придумал музей имени писателя — и вот уже 14 лет он пытается вылезти из академизма, подражая второму, осеннему «Дню Д».

Понятно, с классикой сложно обращаться. Еще литературовед Егор Сартаков на одной из своих лекций говорил, что проблема отношений с великим корпусом литературы в том, что писателей воспринимают как портреты на стене, с которых пыль протирают, а нужно показывать, что они тоже были людьми: что Пушкин носил длинные ногти, которыми ловко чистил мандарины, и швырялся кожурой в прохожих, что Цветаева в юности бунтовала и побрилась налысо, что Толстой был вегетарианцем — тогда и читать захочется. Но очеловечивания Достоевского на его Дне не произошло.

Напомню, почему праздник ежегодно выпадает на первую субботу июля. Это связано с романом «Преступление и наказание»: «В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту». Вообще Достоевский топографически очень четок, поэтому привязать его к городскому празднику легко.

Если Довлатовский день в основном бесплатный, при этом наполнен событиями, лекциями и концертами, то День Достоевского в основном платный и примитивный. Какое-то количество спектаклей, экскурсия по Михайловскому замку, где в инженерном училище получал образование писатель, за уши притянули музей хлеба, где по программе рассказывали о гастрономической составляющей произведений Достоевского. Абсолютно неуклюже празднично устроили возложение цветов на могилу писателя на Тихвинском кладбище, а после в непринужденном жанре «тут лежат все свои» водили экскурсию по некрополю, лавируя от захоронения к захоронению, от Достоевского к его любимому Глинке.

Весь день шел проливной дождь, поэтому когда я приехала в место с интригующим названием «Где бабуля?» в Доме старухи-процентщицы, то была удивлена, увидев огромное количество людей, которые в дождевиках, с промокшими под дождем картами прошли квест-экскурсию от Сенной площади до дома Алены Ивановны. Чисто питерское развлечение: на каждой новой точке участникам выдавали бабку по частям — руку там, ногу, голову, пакет — в конце ее надо было собрать.

Само место «Где бабуля?» бессмысленно, как и любое «культурное пространство», особенно которое обещает «подарки с питерской душой». В сувенирке литературно-возвышенные подарки: закладочки, магнитики, открыточки, свитшоты по теме, например с цитатой «Все можно, если Бога нет». Зато здесь проходила классная выставка — художник Денис Старков огляделся на улицах Коломны (как раз в этом районе, по произведению, жила старуха) и запечатлел архетипы местных очень специфических бабуль. В этом антураже артистка театра «Мастерская» рассказывала о жуткостях местных улиц.

Отсюда, раздражая местных жителей, в чьей арке толпились любители Достоевского, практически все выдвинулись на Сенную. На Гороховой есть пространство Seno — пример нехарактерной для Питера джентрификации, эдакое пространство Arma, созданное из швейного и мебельного производств. Пройдя сквозь красный неоновый тоннель, расписанный в стиле Покраса Лампаса, попадаем в кирпичный двор, посреди которого стоит сцена под открытым небом. Все еще идет проливной дождь. Рабочие старательно выставляют экраны и обещают сделать так, чтобы охране тоже было интересно.

Здесь пройдет презентация трибьют-альбома «Повести Гоголя». При чем здесь Гоголь? Как можно спеть прозу? Сначала ведущий, а потом звезда проекта Женя Любич старательно объясняют, что День Достоевского — это день всей русской литературы, что Гоголь и Достоевский — оба петербургоцентричны. В общем, всячески натягивают сову на глобус. Любич рассказывает, что ее мама — достоевист, поэтому писатель ей как родной. И делится историей создания альбома: что библиотека Гоголя предложила музыкантам написать песни, используя в них куски прозы Гоголя. Пока бедную артистку под дождем микрофон бьет током, она признается: «То, что сейчас будет происходить — наобум». Любич написала две песни: «Невский проспект» — пафосно-сладкий, даже Рубин не писал такого для «Секрета», и излишне театрализованный «Портрет». В общем-то, весь альбом такой.

Потом в «Сене» была предпринята вторая попытка закольцевать мероприятие и объяснить, при чем здесь до этого был Гоголь. Отвечать за это должен был режиссер Илья Дель, который поставил фарсовый спектакль «Достоевский/буффонада», где в пространстве Сенной площади встречаются, кажется, все, кого хоть как-то смогли вытащить из школьной программы: Пиковая дама, Обломов, Раскольников, майор Ковалев…

Хоть День Достоевского и проходит уже 14 лет, он так и не смог определиться, что собой представляет: день писателя, день литературы, день Петербурга в творчестве классиков. А ведь можно было посмотреть на младшего собрата — «День Д» и, например, раз уж уперлись в «Преступление и наказание», вспомнить историю убийцы-наполеониста Соколова или придумать совместно с «Фонтанкой» квест или викторину про городские происшествия. И оживить забронзовевшего писателя — организовать казино с памятными призами, не забыв, что Достоевский — лудоман.

Фото: Александр Коптяев/vk.com/kkultspb, vk.com/dostoevskyday