Ни для кого не секрет, что уровень жизни у нас с вами растет, скажем поделикатнее…  в обратном направлении. И чуть ли не каждый второй экономический прогноз говорит о том, что развитие в ближайшем будущем сменится стагнацией, плавно переходящей в деградацию. А для деградации в русском языке существует забытый синоним,  похороненный где-то между страниц книг о первых годах советской власти — «разруха». Та самая, которая не в клозетах, а в головах, но на самом деле и в клозетах тоже.

Но на самом деле все это время она была рядом. В России, как и во множестве прочих стран, претерпевших все прелести неолиберальной трансформации и постиндустриального перехода, есть множество мест и территорий, стыдливо описываемых словом «депрессивный». Депрессивные деревни, поселки городского типа, города и даже целые регионы, где остановилась всякая жизнь.

Одна моя знакомая, чьи корни уходят как раз в такую вот депрессивную территорию, однажды описала это состояние: «Я наблюдала своими глазами, как из пяти заводов в райцентре остался один цех одного завода. Как в колхозах сократилось поголовье скота. Было 300 — стало 30. Как исчезло коневодство, а в моем детстве тут были две большие конюшни. Как закрылась птицефабрика. Как зарастали лесом поля. Многие уехали. Деревни опустели. Закрылась большая часть школ. Но люди здесь все еще живут. И все еще рожают детей. Обычная зарплата этих мест — 5–7 тысяч, но есть и меньше. Например, почтальонка, которая разносит почту в восемь деревень раз в неделю, в 2018 году получала за это 2 тысяч в месяц».

Работы в таких местах нет практически никакой, а инвестиции проходят мимо, предпочитая большие города и развитые промышленные регионы, однако люди там как-то существуют и не только благодаря лесу и огороду. Одним из способов такого выживания является охота за металлом, а точнее, растаскивание остатков советской промышленности и инфраструктуры. Все некогда заброшенное и формально не имеющее хозяина выкапывается, распиливается, разрезается автогеном и вывозится на пункты скупки. Килограмм стали идет по 21–24 рубля, алюминий, медь, титан и сложные сплавы, разумеется, стоят дороже.

Охота за металлом была весьма распространенным промыслом в 1990-х. В деревне, где протекало летнее детство автора этих строк, ходили охотничьи байки то про разобранные запасные пути, то про целый поезд, с вагонов которого за два коротких перегона неизвестные посдирали крыши. Наглядным экспонатом служил стоявший в кустах рядом со станцией БРДМ, застрявший там после августовских событий 1991 года. Уже через год боевая машина лишилась всех люков и башенки, затем колес, а года через четыре от нее остался один только голый каркас, на который тоже кто-то позарился. В самой Москве охотники за металлом тоже чувствовали себя вполне вольготно и покушались не только на рельсы и провода, но даже на памятники. Так, по некоторым версиям, именно ими в 1999 году была увезена европейская девушка из композиции «Миру — мир!» на площади между улицами 10-летия Октября и Большой Пироговской, а чуть поодаль, в сквере Новодевичьего монастыря, бесследно исчезла одна из фигур милой скульптурной группы «Дорогу утятам!». Утенка отлили заново и вернули на место, а девушка пропала навсегда.

За пределами МКАД случаются истории и покруче. Тут стоит заметить, что деятельность большинства охотников за металлом вполне легальна — их добычей становится то, что давно уже списано с балансов и формально никому не принадлежит. У них есть свои группы в соцсети «ВКонтакте» и даже каналы на YouTube и в «ТикТоке», где подробно обсуждаются все аспекты этого промысла: как брать, что брать, что дороже, что дешевле, а за что можно и присесть.

Однако «формально ничье» не означает «ненужное». Так, два года назад в поселке Каракульский Оренбургской области разрезали и украли целый мост. Никто даже не стал возбуждать уголовное дело, так как мост был построен в советские времена местным колхозом «Акжарский», давно уже прекратившим свое существование. У местной администрации мост на балансе не числился, а потому ни восстанавливать его, ни искать охотников за металлом никто не стал. Пострадали только жители Каракульского, которые оказались отрезанными от внешнего мира.

Но бывают случаи и страшнее — в городе Орске Оренбургской области охотники за металлом выкопали и увезли трубы местной системы водоснабжения. 28 тыс. человек, 80 многоквартирных домов и 550 частных домовладений остались без воды. А когда власти Гдовского района Псковской области решили осчастливить одну из местных деревень качественной мобильной связью, то новую вышку даже не успели смонтировать. Привезенные для нее 74 трубы общим весом 2,5 тонны были украдены в ту же ночь.

Прошлый, 2021 год тоже был богат на истории про криминальную охоту за металлом. В Иркутске за несколько дней украли 147 решеток местной ливневки, и местному водоканалу пришлось срочно закрывать стоковые отверстия деревянными щитами. В Убинском районе Новосибирской области охотник за металлом был пойман при попытке кражи рельсов. Что характерно, кислород для своего сварочного аппарата он тоже украл — из реанимации местной больницы. Из музея «Искусство Омска» охотники за металлом утащили кованые перила и батареи. Ну а в том самом Урюпинске, куда надо уехать, срочно бросив все, отодрали и загнали в скупку бронзовую табличку с местного памятника налоговому инспектору. На табличке была надпись «Значительный приходит прок, когда налоги платишь в срок».

Охотники за металлом давно уже орудуют в Московской области, в том числе и в ближней, а порой заходят и в сам город, где берут всерьез и по-крупному. Еще в 2019-м неизвестные проникли в коллектор рядом с Москворецким мостом, где срезали и похитили немалый кусок секретного кабеля связи, принадлежавшего, на секундочку, ФСО. А в мае уже этого года в подмосковном Королеве со склада корпорации «Тактическое ракетное вооружение» было похищено около 7 тонн стратегического титана на общую сумму более 18 млн рублей. С постамента памятника Горькому у Белорусского вокзала были украдены несколько букв имени писателя и часть надписи «От правительства Советского Союза». А в Балашихе охотники за металлом недавно срезали более 4 км телефонных проводов, из-за чего без связи остались местные пожарные, водоканал и две подстанции скорой.

Светофоры, будки трансформаторов, перила в вашем подъезде, те самые решетки водостоков и канализационные люки — все это может стать добычей охотников за металлом. И даже камеры, которые должны в теории от всего этого защищать, могут быть срезаны. Скупка примет все оптом и в розницу. Привычная ткань городской инфраструктуры может начать рваться в самых неожиданных местах: вот целый квартал остался без света, где-то исчезнет интернет, а где-то со стройки пропадут леса или уже заготовленные для нее металлоконструкции. Даже скамейку, на которой бабушки привычно сидят у вас под окном вот уже несколько лет, за ночь можно разрезать автогеном и унести.

Конечно, многие воры попадутся и получат сроки, вот только перспектива уголовного наказания вряд ли остановит просидевших месяцами без работы людей. Им надо будет как-то выживать, и если в депрессивных регионах удачный «коп» позволяет за пару дней вынуть из земли или украсть хорошую месячную зарплату, то почему бы не заняться тем же промыслом в богатой и нафаршированной всевозможной инфраструктурой Москве?