От обширной прежде городской ампирной усадьбы на Мясницкой (д. 37, стр. 1) ныне уцелели особняк с мезонином в глубине двора и пара боковых флигелей, выходящих на улицу.

Когда-то в усадьбе был разбит прекрасный сад с прудами, имелись хозяйственный двор и служебные постройки.

В середине XVIII века владение принадлежало княжескому семейству Волконских. От того времени в доме сохранились фрагменты старинных палат.

В 1770–1780-е годы участок в приходе церкви Николая Чудотворца на Мясницкой уже числится за купцом А. И. Докучаевым.

Не убереглась усадьба от наполеоновского пожара, однако в 1819–1821 годах была восстановлена, вернее заново отстроена.

Реализацией проекта руководителя комиссии по восстановлению Москвы после войны с Наполеоном Осипа Бове занимался архитектор Афанасий Григорьев. Первоначальный план и пространственная композиция имения были сохранены.

Стройный высокий шестиколонный портик коринфского ордера связал низкий цоколь, бельэтаж, антресоли центральной части каменного особняка. Фасад украсила строгая ампирная декорация, обрамлявшая прямоугольные окна. Имелся еще и подвал.

Заказчицей проекта выступала действительная статская советница Екатерина Александровна Ярославова (урожденная Павлова).

В середине XIX столетия, в 1857 году, в усадьбе появился новый хозяин, Козьма Терентьевич Солдатенков — издатель, коллекционер русской живописи, библиофил, купец 1-й гильдии, коммерции советник.

Родился и вырос Солдатенков «в очень грубой и невежественной среде рогожской окраины Москвы, не получил никакого образования, еле обучен был русской грамоте и всю юность провел в “мальчиках” за прилавком своего богатого отца, получая от него медные гроши на дневное прокормление в холодных торговых рядах».

Семейство происходило из крестьян-старообрядцев деревни Прокунино Коломенского уезда Вохонской волости. Дед Козьмы Терентьевича, крестьянин Егор Васильевич Солдатенков, переселился в Москву в 1797 году и записался в московское купечество.

Развернувшись, Солдатенковы запустили бумаготкацкую фабрику у Рогожской заставы, торговали хлопчатобумажной пряжей, шерстью и ситцами. Впоследствии стали пайщиками мануфактур Даниловской, Кренгольмской, Ценделевской, Московского учетного банка, Московского страхового общества, акционерами компаний по строительству железных дорог.

В 1852 году Козьма Терентьевич вступил в права наследства и возглавил семейное дело.

Представительница купеческого сообщества Вера Третьякова, дочь знаменитого коллекционера Павла Третьякова, обрисовала Солдатенкова без прикрас: «Он был небольшого роста, плотный, широкий, с некрасивым, но умным выразительным лицом. Носил небольшую бородку и довольно длинные волосы, зачесанные назад».

Старообрядец Белокриницкого согласия Солдатенков жил в гражданском браке с француженкой Клеманс Карловной Дюпюи, которая едва говорила по-русски, равно как и Козьма Терентьевич другими, кроме русского, языками не владел. Общались, верно, с помощью жестов.

Для мадам Клеманс Дюпюи влюбленный Солдатенков купил участок на углу Сверчкова и Архангельского переулков и построил там одноэтажный особняк в неоклассическом стиле.

Имелся у четы и сын, получивший имя Ивана Ильича Барышева. Главный помощник отца в бизнесе, отпрыск считался бытописателем, публиковал фельетоны в «Московском листке», юмористические стихотворения в «Стрекозе» и «Будильнике», а подписывался как Мясницкий, по месту жительства.

Сатирическим дарованиям Барышева отдавал должное Антон Павлович Чехов. Даже сохранилось дружеское послание классика Ивану Ильичу: «Кстати, заодно пришли мне на добрую память и свои книжки, по возможности все, с приличным надписом. А я тебе свои пришлю. Давненько мы не виделись».

Русский Медичи, так окрестили современники Козьму Терентьевича, весьма преуспел на ниве филантропии: жертвовал немалые суммы на дома призрения вдов и сирот купеческого сословия, стипендии студентам Московского университета, премии за философские труды Российской академии наук. Материально Солдатенков поддерживал Николая Чернышевского, когда тот пребывал в ссылке и по возвращении из нее, помогал семье Белинского.

Русская культура обязана меценату изданием многочисленных переводов фундаментальных классических трудов в области гуманитарных наук. Собственное книгоиздательство Козьма Терентьевич Солдатенков учредил в 1856 году, через год открыв книжный магазин на Лубянке.

Обретя новое жилище на Мясницкой, Козьма Солдатенков заказывает Александру Ивановичу Резанову проект перестройки. Академик архитектуры доводит особняк до совершенства. У западного торца сооружается парадный вестибюль, фасады оштукатуриваются, коринфский портик меняется на ионический, ныне сохранившийся. Флигели разрастаются пристройками, но сохраняют характерную обработку фасадов.

Главный упор зодчий делает на внутреннее убранство, выдержанное в модной в те годы эклектике. Парадные залы ­— Мавританский (курительная комната), Помпейский, Античный и Византийский — отличались историческими стилями. Столовую в богатой деревянной резьбе оформили в духе Ренессанса. Чугунная лестница и парадная передняя были отделаны в греческом стиле. В антресолях появилась светелка с изразцовой печью. Одну из комнат отвели под домашнюю старообрядческую молельню для хозяина. Здесь нашло место редчайшее собрание Козьмы Терентьевича икон строгановской школы, в том числе ценнейших икон XVI века, «Погребение Иоанна Богослова» мастера Никифора Славина и «Неделя шестая о слепом» мастера Истомы Савина. Жемчужиной коллекции был «Спас» Андрея Рублева из полуфигурного деисусного чина, приобретенный Солдатенковым в Саввино-Сторожевском монастыре Звенигорода, ныне хранящийся в собрании Третьяковской галереи.

По части коллекционирования Козьма Терентьевич Солдатенков не уступал Третьякову. Стены особняка на Мясницкой украшали всем теперь уже хорошо известные холсты: «Чаепитие в Мытищах», «Проводы покойника» Василия Перова, «Завтрак аристократа» Павла Федотова, «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора» Александра Иванова и др. К слову, залы солдатенковской художественной галереи мог посетить любой желающий.

Собирать живопись Солдатенков начал еще в конце 1840-х годов. В 1872 году купец отправился в Италию, где познакомился со знаменитым живописцем Александром Ивановым и попросил его покупать то, что тот заметит хорошего у русских художников. Иванов охотно принял предложение. Так у Солдатенкова, кроме всего прочего, появился эскиз картины «Явление Христа народу» Иванова.

«Дом его — музей, в котором я был один раз, что считаю за честь и удовольствие», — с почтением отзывался коллекционер Бахрушин.

Здесь же находилась богатейшая библиотека, насчитывающая свыше 20 тыс. томов, которую впоследствии завзятый библиофил Козьма Солдатенков (1818–1901) завещает московскому Румянцевскому музею.

После 1917 года в особняке на Мясницкой разместили санаторий и детский сад. По некоторым сведениям, в 1926 году в квартире, устроенной во флигеле, проживала преподаватель иностранных языков Варвара Васильевна Солдатенкова, внучатая племянница Козьмы Солдатенкова.

Во время Великой Отечественной войны, когда Мясницкая уже стала улицей Кирова, бывшую купеческую усадьбу засекретили и разместили в здешних покоях Ставку Верховного главнокомандующего Сталина И. В.

В соседнем доме находилась Оперативная группа Генштаба. Это было географически удобно, потому что в метро «Кировская» организовали бомбоубежище для членов Политбюро ЦК ВКП(б).

Маршал А. М. Василевский потом вспоминал: «Сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного главнокомандующего… »

По окончании войны в доме Солдатенкова поселилась общественная приемная Министерства обороны СССР, а с 1992-го — Министерства обороны РФ.

Реконструкция обветшавшего главного здания усадьбы, получившей статус объекта культурного наследия федерального значения, проводилась в 2009–2011 годах. Во флигелях в 2000-х годах заработали рестораны.

В минувшем октябре департамент культурного наследия города Москвы утвердил предмет охраны главного здания усадьбы на Мясницкой улице. В предмет охраны город включил месторасположение построек, их облик, убранство и планировку помещений, архитектурные особенности, оригинальные строительные и отделочные материалы усадьбы, в том числе Помпейский, Византийский, Античный залы, Мавританскую курительную комнату и светелку на антресолях с изразцовой печью, исторические камины, чугунную лестницу и потолочные росписи.

Фото: Евгений Чесноков, Георг Риехакайнен