О дороговизне ресторанов, проблеме хостелов в жилых домах, честности коренных москвичей и особом чувстве, которое испытывает актер, когда играет роль мэра.

Я родился…

В Москве, на улице Хлобыстова, в 1976 году, в апреле. В семье артистов Театра на Таганке Марии Полицеймако и Семена Фарады.

Сейчас живу…

Я работаю актером театра и кино, немного работаю на телевидении, а в современном мире актер не в состоянии выбирать себе жилье. Он живет там, где у него есть возможность. Я живу в квартире, которую мои родители получили в 1983 году на Садовой-Черногрязской.

Я учился…

На улице Воровского, и мы после школы с одноклассниками всегда ходили по Арбату, от станции метро «Арбатская» до станции метро «Смоленская». Заходили в «Пингвин», в «Воды Лагидзе», оттуда я ехал на метро домой. Гулял в Сокольниках, в нашем родном саду Баумана, на Патриарших — меньше. Сейчас, проезжая мимо школы, в которой я учился, всегда машу ей ручкой. Я всегда любил и люблю центр, несмотря на то что он перестроен и немножечко изуродован. При всей той благоустроенности, которая, несомненно, появилась, мне кажется, дух Москвы уходит. А в ней была своя неповторимость. Питерцы все время орут, что Москвы нет, есть только Санкт-Петербург — это неправда. Просто Москва меняется. Некоторые города, куда я приезжаю по работе, не меняются годами, десятилетиями, и в этом есть свой непревзойденный шарм. А Москва очень изменилась.

Новые районы…

Меня немножечко пугают, и в других городах и странах тоже. У меня депрессия начинается, когда я вижу, как стоят одинаковые дома в форме буквы П.

Тех баров и ресторанов…

…которые я любил, давно уже нет. Была дискотека «Молоко» на «Юго-Западной», ее нет. Был такой хулиганский клуб Hungry Duck, его тоже уже нет. Я как актер и член клуба хожу в ЦДЛ, потому что там собираются все артисты. Ну что значит «хожу»? Я хожу к Катечке Уфимцевой и к Михаилу Швыдкому на съемки, они до сих пор там снимают «Приют комедиантов», и я очень люблю эти наши посиделки, актерские байки. Иногда могу поехать туда просто посидеть, там есть такая определенная актерская атмосфера, и я благодарен людям, что руководили и руководят ЦДЛ, за то, что она сохранилась. А вообще в бары или рестораны я чаще захожу на отдыхе, на море. В Москве же девять месяцев холодно, а хочется посидеть на улице. Ну и рестораны сейчас дороговаты. Мы как-то раз с моей мамой, моей супругой и старшей дочерью решили зайти в ресторан на Цветном бульваре. Выпили там кофе и съели по супу — и это было 8 тыщ рублей. И я зарекся ходить. Не потому, что у меня нет денег, а потому, что я не понимаю, почему это так стоит. Москва очень дорогая, и я думаю, что для москвичей она незаслуженно дорогая.

Есть свои плюсы, конечно же…

У нас в саду Баумана сделали отличный каток и роскошную площадку, где дети играют. Ничего же раньше не было. В каждом дворе стояла жестяная ракета, у которой внутри было что-то неприятное, и были сломанные качели. А теперь очень много сделано для детей, и это клево.

Коренных москвичей осталось мало…

Кто-то уехал, кто-то приехал. Человек, который просто «понаехал», потому что владеет какими-то навыками, оплачиваемыми здесь лучше, еще не является москвичом. Москва же не всех любит. И есть люди, которые понимают это, и уезжают. В Москве непростая жизнь. В нашем подъезде, например, устроили хостел. И был такой беспредел, шприцы валялись, я вызывал полицию и говорил, что если вы ничего с ними не сделаете, то я сделаю. Но потом благодаря моим телевизионным коллегам и новому участковому (потому что старому было просто наплевать) мы их оттуда выжили. И многие москвичи с этими хостелами сталкиваются, где прописывают в одной квартире по 85 приезжих, и начинается этот кошмар. Да, еще остались честные коренные москвичи. Они говорят: «Зачем я буду это делать? Зачем буду обманывать государство ради наживы? Лучше я буду спокойненько сидеть в своей запыленной квартире со старой чешской стенкой и покупать себе чай и «Юбилейное» печенье». Но мало, мало осталось москвичей. Вот питерцы сумели сохранить эту питерскую любовь и бесшабашность к своему городу. Москва в этом смысле более труслива.

В Москве главное — родные люди…

Родной дом, родной двор. В Москве лучше, чем во многих мировых столицах, с круглосуточными магазинами. Во многих странах понятие круглосуточного магазина просто отсутствует. У нас с этим проблем нет.

Главная проблема Москвы — экология…

Многие люди не понимают масштаб бедствия. Я не занимаюсь политикой. Я расстраиваюсь, когда что-то происходит в обществе, но считаю, что для артиста сидеть в Думе, состоять в партии — бесполезное занятие. Этого никогда не делали мои родители, не делали артисты, на которых я равняюсь — ни Евгений Евстигнеев, ни Андрей Александрович Миронов. Но есть какие-то вещи, мимо которых нельзя пройти, вот, например, мусоросжигательный завод собирались строить около моей дачи. Тогда я включился и, по-моему, не зря, в первый раз был в Государственной думе, выступал перед замминистра по экологии. Люди не понимают проблему сжигаемого в открытую мусора. А ведь об этом говорят врачи! И, понимаете, в Берлине в центре города в парке бегают зайцы. В реке рыбы просят еду. Я когда приехал туда в первый раз в 1994 году, у меня был шок: мы стояли на мостике и смотрели вниз, там плавали огромные рыбы и открывали рты, просили есть. У нас бы их тут же поймали и сожрали, как и зайцев. Конечно, в любом городе есть проблемы, мы с мамой приехали в Париж, нам тут же рассказали, что их мэр — редиска. Не потому, что людям свойственно жаловаться, а потому, что проблемы есть везде. Но экология должна быть на первом месте, иначе мы можем все потерять, воздух потерять.

«Леди на день» — потрясающая пьеса…

Она ставлена-переставлена, наш режиссер Дмитрий Астрахан снимал по ней кино и уже делал ее в других театрах. Это та из немногих пьес, которая, в принципе, уже становится классикой. Это история любви.

Я играю мэра…

Думаю, любому артисту интересно сыграть такую роль. Это дает какой-то дополнительный прилив энергии. Я в кино играл мэра провинциального города, и даже сам вот этот момент веры артиста в предлагаемые обстоятельства, что ты мэр, дает тебе какую-то дополнительную бодрость и дополнительную бесшабашность.

В репертуарном театре я очень давно ничего не делал…

Удивительно, что театр Российской армии пригласил такого свободолюбивого артиста, как я, поучаствовать в этом спектакле вместе с актерами труппы. Я к этому отношусь в первую очередь как к эксперименту. Меня так воспитывали, что артист должен постоянно учиться, сколько бы лет ему ни было. И для меня лично актер заканчивается, когда он в 70 лет встает и говорит: «Ну я это уже все знаю». Это ужасно. Это конец профессии, и это сказал не я, это сформулировал Константин Сергеевич Станиславский, по книгам которого мы учимся. Поэтому премьера с этой огромной и сильной труппой, на этой гигантской сцене для меня прежде всего эксперимент. Над собой в первую очередь.

Премьера спектакля «Леди на день» в театре Российской армии должна была состояться в конце марта, но из-за карантина перенесена на 1 мая.

Фото: из личного архива Михаила Полицеймако