О худшем сервисе в мире — ГБУ «Жилищник», о сплаве на надувных лодках по Яузе и о том, что базовые градостроительные проблемы в Москве решены.

Я родился…

В Самаре и там же окончил Самарский инженерный институт (СамГТУ), факультет архитектуры. Архитектурное образование в России устроено так: есть вечный консервативный МАРХИ, и есть множество архитектурных факультетов по стране, три-пять из которых периодически на какой-то срок становятся лидерами в зависимости от того, кто там работает. Если собралась небольшая группа активных талантливых преподавателей, тогда факультет живет и выпускает специалистов, которые в дальнейшем становятся заметны. По счастливому стечению обстоятельств факультет архитектуры в Самаре в 1980-е был как раз таким. Позже я приехал на двухлетнюю стажировку в МАРХИ, а потом поступил в аспирантуру. С тех пор, довольно давно, я живу в Москве.

Люблю гулять…

Даже не помню, когда я просто гулял по Москве последний раз. В основном я передвигаюсь по тем объектам, которые мы здесь строим. Можно сказать, что я знаю всю Москву по тем градостроительным проблемам, которые надо решить, и мне это даже нравится. Я вижу не окончательный результат — плох он или хорош, а такую бодрую перспективу, оптимизм бесконечных возможностей развития, когда только строятся планы. Мое настроение в этот момент максимально оптимистичное, ведь, возможно, именно это условное место скоро станет лучшей частью города. Такое ощущение помогает работать. Мне нравится бывать в будущих потенциально прекрасных местах.

Мой любимый район…

Наибольший интерес, соответственно, я испытываю к той территории, которой мы занимаемся. Сейчас мы проектируем набережные реки Яузы и очень увлечены этими районами. Пока в сознании москвичей существует только одна река — Москва, а Яуза воспринимается как автомобильный транзит. Но здесь много всего интересного, и мы попробуем исправить ситуацию. Я считаю, что городам, у которых есть целых две реки, очень повезло. Река — большая ценность для города, ее нельзя искусственно создать: она или есть, или нет. Но если раньше река была жизненно важной хозяйственной артерией, влиявшей на экономику города, то в современном градостроительстве это ценная рекреационная территория. Чтобы осознать важность реки, достаточно вспомнить, как в Сеуле в 2004 году раскопали реку, которая была 40 лет забетонирована под многополосным шоссе. Несмотря на экономические издержки в 380 млн долларов и два года работы, власти города решили вернуть воду жителям и сделать из загазованного района центр городской активности.

Мой нелюбимый район…

Худшее, что есть в Москве — местные пригороды. Когда-то там были дачи, за которыми формировались ближайшие города: Дзержинский, Люберцы, Мытищи. Было нормальное расселение крупного города. Что происходит сейчас? Девелоперский произвол, который никак не регулируется: дачные пригороды вытесняются ужасными панельными домами с повсеместным нарушением высотности. Мало того, что Москва становится бесконечной, так еще и нет природных разрывов в этой абсолютно урбанизированной ткани. Это плохо и само по себе, и с точки зрения уничтожения традиционного дачного образа жизни, во многом отличавшего русскую культуру от другой. Страдает не только экологический аспект, но и цивилизационный. Это можно остановить с помощью простого градостроительного регулирования плотности и места застройки. Есть пример территорий вокруг Амстердама: без регулирования застройки он давно бы сросся с окрестностями Роттердама и Утрехта. Такая же борьба происходит вокруг Лондона, но в Британии принята стратегия развития зеленых поясов вокруг городов. Не надо давать застраивать территории зеленых дач бессмысленными и бесконечными панельками, которые превратятся в многоэтажные трущобы. Для города, как и для пригородных домов, важны природные оазисы, поэтому нужно хотя бы сохранить то, что возможно. Развивать вместо этого можно близлежащие к Москве города.

В ресторанах…

Поскольку я много работаю, а весной и летом живу в основном за городом, то дома обычно только завтракаю. Обеды, ужины, встречи с партнерами, друзьями — все это происходит в кафе и ресторанах уже десятилетиями. По сути я ресторанный обитатель.

Ресторан сегодня — это социальное место, даже не место еды. Конечно, мне нравится открывать новое, но больше всего я люблю приходить туда, где меня все знают, где я чувствую себя абсолютно спокойно и знаю, чего ожидать. Пусть это не предполагает гастрономических новостей, но это дает упорядоченный образ жизни. Рестораны Мити Борисова, где в основном выпивают и разговаривают, а не едят, и все знакомы. Или маленькие ресторанчики очень домашней кухни Валентино Бонтемпи, которыми он занимается сам. Большое удовольствие его в них встретить, поговорить, послушать про его планы. Периодически мы сами помогаем нашим приятелям делать эти рестораны. Для меня кафе, бары, ресторанчики — атрибут развитого города. Сейчас благодаря гастрономическому буму в Москве, Петербурге и других городах России это стало частью обычной социальной жизни горожанина. В индустрию пришли молодые и очень увлеченные люди, и на наших глазах прошла популярность сетевых ресторанов, им на смену пришли авторские заведения, как и во всем мире. Развитие ресторана целиком зависит от амбиций и целей его хозяина, поэтому мне интересно знакомиться и общаться с такими людьми.

Место в Москве, в которое все время собираюсь, но никак не могу доехать…

В Москве часто и подолгу проходят очень интересные выставки. Но, к сожалению, если я не попадаю на открытие, потом долго собираюсь, но обычно так и не доезжаю. Так что для меня вернисаж — практически единственный шанс что-то увидеть.

Еще одно важное московское место — Андроников монастырь, который мы каждый день видим из окна своего офиса на Artplay. Я знаю, что он находится ровно в семи минутах ходьбы, я каждое утро смотрю на него и ни разу там не был. Может быть, как в «Москве—Петушках», это будет конечный акт…

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

Доходя до определенного размера, города начинают развиваться не по национальному признаку, а по каким-то своим групповым особенностям. Я говорю о мировых столицах, о сверхгородах: Москве, Париже, Нью-Йорке, Лондоне, наверное, Мадриде. Центры своей страны, они одновременно очень много значат символически и притягивают большое количество людей со всего мира. Образ жизни в этих городах очень схож. Большие расстояния, большие возможности, люди, которые, в общем, всегда живут под некоторым давлением и поэтому чуть более закрытые, устающие. Это города-амбиции, резко отличающиеся от городов внутри страны своими размерами и плотностью происходящего. В них аккумулирована большая часть экономики, интеллектуальной деятельности, культурной жизни. Такие интересные «черные дыры», притягивающие все к себе и высасывающие ресурсы из окружающего. Здесь не доминирует местное население, а приезжают все амбициозные люди страны, и создается очень конкурентная среда. Это накладывает отпечатки, не всегда симпатичные для других, не вовлеченных в такую жесткую жизнь людей.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Берлине, Париже, Лондоне…

Это сервисы: рестораны, такси, банковские и бытовые услуги, заказы и доставка и т. д. В этом смысле Москва сегодня — один из лучших городов с некоторым отрывом. Хотелось бы эту тенденцию сохранить. В Лондоне, городе огромной культуры, столице бывшей империи с массой материальных ценностей, традициями и процветающей деловой жизнью, бытовые вопросы — это пытка по сравнению с Москвой.

В Москве за последнее десятилетие изменилось…

Мало кто помнит, но в начале 1990-х улицы были темными и пустыми. Кроме кинотеатров ходить было особо некуда, можно сказать, что в центре было небезопасно. Поэтому мне очень нравилось, когда стали появляться кафе и бары, люди на улицах, освещение. А когда в 1997 году в 11 часов вечера я попал на Тверской в пробку, это был просто праздник! Мне казалось, что наконец-то Москва стала настоящим городом, столица стала настоящей столицей! А потом наступил момент, когда приобретенные бывшими советскими людьми автомобили заполнили все, и из машины лучше было не выходить, так как вокруг были грязь, лужи и другие машины, и все так и телепортировались из театра в ресторан, из клуба в кинотеатр. Это был город машин и торговых центров.

И даже еще десять лет назад Москва была городом для машин, а не для людей, пусть перспективным и бурлящим. На сегодняшний день можно сказать, что базовые градостроительные проблемы в Москве решены. Это стал нормальный европейский город, вполне человекоориентированный. Остались какие-то конкретные участки, площади, куски города, которые можно «докрутить», сделать что-то лучше. Но это уже не глобальные проблемы, а конкретные вещи, которыми лучше заниматься во взаимодействии с жителями, советуясь с ними.

В Амстердаме я заметил удивительную вещь: гуляешь по городу, а потом заходишь в художественный музей и смотришь там на городской пейзаж XVII века. И видно, что там ничего не поменялось: кирпич сохранился с того времени, все те же улицы. Единственная разница в том, что раньше по каналам передвигались баржи с грузами, а сейчас этого нет; и люди сегодня все на велосипедах. За это время голландцы смогли так приспособить город к взаимодействию с людьми, что сейчас их городские преобразования — это не масштаб района или улицы, а пять квадратных метров (там на бордюре можно увидеть бронзовую ящерицу!). У нас пока еще не так: Москва — большой город, который был сильно запущен. Так что еще есть над чем поработать.

Особенностью Москвы, впрочем, как и Парижа, является существование развитого центра города и довольно ухоженной, но монофункциональной спальной периферии. Если представить, что в районах появятся какие-то качественные местные точки притяжения, конкурирующие с теми, что есть в центре, то Москва станет сложившимся, интересным, полицентричным мегаполисом. Кстати, наши «ковидные приключения» способствуют тому, чтобы платежеспособные работающие люди оставались у себя «на районе» и проводили там больше времени. Так что оснований для таких изменений все больше.

Мне не хватает в Москве…

Мне кажется, Москве не хватает солнца, в ноябре его «выключают», а «включают» в конце марта. И совершенно точно в Москве есть удивительный, уникальный сервис — победитель в конкурсе на худший сервис в мире: ГБУ «Жилищник». Если вам не повезло и понадобилось отремонтировать подъезд, то вы сначала их долго ждете и долго уговариваете, но когда они приходят, есть ощущение, что лучше бы их не звали. Так что — солнце и ГБУ «Жилищник». Остальное все хорошо.

Если не Москва, то…

Сложно сказать, есть много великих городов — Лондон, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес. В них теоретически при стечении некоторых обстоятельств я, наверное, был бы готов провести свою жизнь.

В Москве меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…

Я стараюсь оставить один день в неделю, обычно воскресенье, чтобы провести время стационарно, уединиться и никуда не бежать. Стараюсь провести этот день в каком-то внутренне нормальном режиме: о чем-то подумать, где-то что-то нарисовать, придумать проект, посмотреть кино, дома поужинать с домашними. Это важно. Я стараюсь, чтобы в этот день меня никто не достал.

Сейчас…

Мы довольно много обсуждаем и делаем проекты за пределами Москвы. То ли о нас узнали, то ли в других городах страны появились деньги, возможности, желания и активные люди, заинтересованные в городских преобразованиях. Это крупные интересные проекты. В Москве продолжаем упорно работать над Политехом, открытия которого мы все с нетерпением ждем. Еще один масштабный и весьма успешный и последовательный проект — развитие территории музея-усадьбы «Архангельское».

Я уже говорил, что в этом году мы начали проект, связанный с развитием территорий на набережных реки Яузы — района, откуда начинался город. На Яузе расположено много всего интересного, но забытого: два старейших моста конца XVIII — начала XIX века, о которых, кажется, знают только историки. Усадьба Разумовских, которая сейчас стоит за забором и ждет реконструкции; огромный институт им. Баумана и Лефортовский парк напротив. Здесь же Лефортовский и Екатерининский дворцы — достопримечательности, которыми мог бы гордиться любой город. На реке расположены креативные кластеры — Artplay, а чуть дальше — «Электрозавод», в которых кипит своя жизнь. Набережная Яузы должна это все связать в удобный маршрут и стать важным местом для живущих вокруг нее 200 тыс. человек. Это сложный, комплексный проект, работа над которым займет не один год. Нужно будет не только открыть доступ к реке, но и очистить воду, так как в некоторых местах ее глубина сейчас всего 30 сантиметров.

Кстати, Яуза до сих пор числится судоходной рекой, поэтому вернуть городу канал, который идет практически от Кремля до Яузских Ворот, до Сокольников и дальше, было бы замечательно. Такой парижский канал Сен-Мартен с маленькими речными судами. Архитекторы Wowhaus и сами недавно сплавлялись по Яузе на надувных лодках, так что начало современному судоходству положено. Если этот проект осуществится, Яуза превратится в новое, возвращенное Москве место и, возможно, образует новую идентичность города.

Фото: предоставлено агентством Plan the Best