О казанской юности между «Стенкой» и «Сковородкой», любви к клаб-хоппингу теплыми летними ночами, жизни за городом, где очень не хватает московского ритма, и о том, что в Москве отличная молодежь, прикольные старики и куча красавиц.

Я родился…

В Казани. Это была цветущая столица советской Татарии, я прожил там 25 лет, до 2000 года.

Казань моего детства была очень пацанская, но в какой-то момент это перестало меня интересовать. 9 мая 1994 года я попал на первую тусовку — приятель привел меня на «Сковородку», где справляли день рождения Дэвида Гана из Depeche Mode. На «Сковородке» собирались неформалы: панки, рейверы, металлисты. Все они (в отличие от Москвы) могли прекрасно тусоваться вместе, потому что вообще людей такого склада в Казани было на тот момент мало.

И если выбрать ключевое место в Казани, это, конечно, «Сковородка», где были такие удобные лавочки, стоящие полукругом, и памятник молодому Ленину, обращенный к зданию Казанского университета, в котором он учился, но недоучился. Там я и провел свои юные годы. 

Еще одно из любимых мест находилось в Казанском кремле, доступ в который (опять же в отличие от Кремля московского) был открыт. И там существовал такой уголок для выпивания под названием «Стенка». Чтобы туда попасть, надо было долго-долго идти по кремлевской стене, и возле одной из башен можно было сидеть, пить пиво, курить, тусоваться. А если шли милиционеры забирать за это дело, их было видно издалека и можно было перепрыгнуть стенку и убежать. 

Папа меня любил водить на Арское кладбище. Там похоронена моя прабабушка, которую я никогда не видел. Если мы гуляли мимо, то всегда заходили. Вообще русские кладбища в любом городе, мне кажется, красивая штука.

Переезд в Москву…

Случился в самом начале 2000-х. Я тогда встречался с певицей СуперАлисой. Ее подруга-журналистка позвала работать в Москву. Через несколько месяцев я приехал ее навестить, и мне понравилось. Я решил тоже перебраться в Москву. И мы сняли наше первое жилье. Очень странное. Это была сталинка на «Семеновской». Квартира с одной запертой комнатой, куда иногда приезжала хозяйка. А нам она сдала кухню. Долларов за восемьдесят. А мусоропровод там был прямо в коридоре, и он постоянно засорялся. В общем, месяца два мы там продержались.

Москва меня приняла где-то через год. Сначала у нас вообще никаких знакомых не было. Единственный человек, который звонил, это была мама Алисы. А так мы в основном тусили вдвоем. Ездили на Марк — это любимое было место —  знаменитый блошиный рынок, который работал по воскресеньям с утра. Там можно было за копейки купить какие-то прикольные шмотки. Алиса как-то нашла себе старый советский ремень, который еще цеховики, наверное, делали. Широкий, модный, семидесятнический, а в пряжку была вставлена фотография ABBA.

И я фриковал тогда по полной программе, с 2002-го по 2004-й мне нравилось поражать публику своим внешним видом.

Я стал диджеем…

Еще в Казани. То есть сначала там у нас была панк-группа, а потом я стал работать в «Музыкальном киоске имени Элеоноры Беляевой». Это было такое место, где все закупались модной классной музыкой. Underworld и Leftfield там продавались, релизы Ninja Tune…

Благодаря доступу к хорошей музыке в больших количествах я стал играть. Играл easy listening: Combustible Edison, Pizzicato Five. (Кстати, мы в 1999 году приезжали в Москву специально на концерт Pizzicato Five, рядом со мной стоял Шулинский [тогда — главред журнала «Птюч»] и держал розу, у меня даже где-то фотография есть такая бумажная.) Сводить я толком не умел, но от процесса меня дико перло. Еще у меня была передача на казанском радио, где я ставил эту музыку.

А в Москве я долго не мог понять, куда податься, и я еще даже не придумал, что буду называться DJ Pornosuperstar, я тогда был диджей Аэробус. И вот ребята из «Культа», Влад Комоцкий и Леша Николаев, попросили меня записать микс. Я говорю: «Какой микс? У меня нет аппаратуры». А они: «Просто запиши песни, которые планируешь ставить, на кассету». Вот так случился мой первый московский диджейский сет. «Культ» тогда классный был. Надо было не сводить, а самовыражаться. Я ставил всякую эклектику: сводил Technotronic с Джеймсом Брауном…  Было весело и круто. Ну а потом увлекся техно.

Сейчас живу…

В Подмосковье. В какой-то момент я продал квартиру в Казани и купил в Жуковском. Я житель СНТ, и жизнь у меня немного странная, эсэнтэшная. У меня очень уютно внутри дома, но я достаточно быстро начинаю сходить с ума от одиночества. Я все-таки такое социальное животное. И примерно половину недели все равно провожу в Москве.

Мои любимые районы…

Те, где чаще всего бываю. Сейчас это район «Алексеевской», там у меня сразу при выходе из метро такой эндорфин начинает вырабатываться…  Я сразу вижу столько людей, сколько в Жуковском не вижу за неделю. Или «Электрозаводская», где всегда скопление людей, а вокруг все модное и красивое и все такие энергичные…  Вот такая Москва с ее движухой меня заряжает невероятно. За городом мне часто не хватает московского ритма.

Наверное, как и всякий человек, я люблю центр. Для меня центр — это Китай-город. Поскольку я много лет работал клубным редактором — сначала в «Вашем досуге», а потом в Time Out — то Москву узнавал по клубам. «Солянка» — «Цеппелин» — «Микс» — такие выстраивались маршруты. Мы с моим другом журналистом Андреем Осадчевым иногда по восемь клубов за ночь обходили. 

Нелюбимые районы…

Из-за того что я исследовал казанский феномен, для меня любые окраины все равно несут культурный код таких «углов, в которые опасно заходить». Кого-то иногороднего может испугать, например, Чертаново, а там же красиво на самом деле. В любом новом районе, который сначала кажется неуютным, поживешь, привыкнешь — и вроде норм.

Кстати, еще я очень люблю Строгино, вот это сочетание: жилой район и вода — Серебряный бор, Строгинская пойма. Я вообще обожаю Москву летом, мое любимое времяпрепровождение было просто гулять ночью из клуба в клуб, даже не заходя внутрь (если я, конечно, не диджеил). Когда теплая хорошая погода, внутри душно и вся тусовка все равно выходит на улицу.

Любимые рестораны…

Вот сейчас мое любимое заведение — это «Рынок и общепит». Нравится, как там готовят и огромные порции за вменяемые деньги, уютность, социальное общение, когда рядом с тобой на лавку садятся какие-то незнакомые люди и получается, что вы едите за одним столом. И все это роскошно и вкусно. Ну еще «16 тонн», куда я раньше очень часто захаживал именно поесть. В 2004 году я получил «Золотую горгулью» как лучший диджей, и у меня была скидочная карта, то есть можно было вчетвером поесть со скидкой 50%. «Тонны» — это вообще мое место силы: я там играл много, они мои миксы выпускали и диджеем года признали, что приятно было. Ну и рестик там вкусный.

Место, куда давно собираюсь, но никак не доеду…

Такое место есть — это ГЭС-2. Мне так хочется там побывать, слежу давно за его историей. Столько уже видео посмотрел, столько фотографий оттуда, но вот ногами никак не дойду.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Москвичей много, москвичи пестрые, москвичи интересные. Я имею в виду не коренных москвичей, а жителей города вообще. Я вот наблюдал это на «Четвергах Санчеса» в «Пропаганде», где ежегодно  чувствовался приток какой-то свежей крови: модников, фантастических красавиц, интересных собеседников, потому что люди хотят и интеллектуально себя показать, и как они умеют безудержно веселиться. Мне именно этой пестротой Москва нравится: отличная молодежь, прикольные старики, куча красавиц, умниц и умников. В этом смысле Москва — уникальный город и удивительный.

В Москве лучше, чем в других мировых мегаполисах…

Удобство: метро, цифровизация, сервис, ночные магазины. Мы московским удобством, конечно, избалованы. Оказываешься в других местах и думаешь: да, конечно, сервис тут не дотягивает до Москвы.

За последние 10 лет в Москве изменилось…

Если говорить про внешний облик, то мне нравится, что делают широкие тротуары. Мы долго терпели, когда улицы несколько лет подряд перерывали, и все были злы на Собянина, но вот сейчас я могу сказать, что это имело смысл. Нравится, что много зеленых пространств. Пусть не сочтут это за политическое высказывание или подхалимаж городским властям, но вот есть ощущение, что о жителях заботятся и город хорошеет, извините.

Если говорить о том, что расстраивает, то это, конечно, сносы исторических домов. Я вообще любитель старины…  Новодел московский бывает, кстати, нормальный, но если выбирать между сталинкой и современной постройкой, то я за сталинку. Я в целом за старину, за антиквариат, за букинистов, нумизматов, коллекционеров винила. Я люблю старье, люблю в нем копаться, мне в нем уютно. И для меня прямо как ножом по сердцу, когда утрачивается что-то красивое, старинное, разрушается история.

В Москве меня можно застать…

В последние годы меня чаще всего можно было застать в Еврейском музее. Я там долго работал, там и книгу писал. Это вот для меня место с удивительной атмосферой, где, что называется, и стены помогают, где получалось реализовывать мои творческие затеи.

А теперь, как я уже сказал, меня чаще всего можно встретить на «Алексеевской».

Мои ближайшие планы…

Благодаря выходу сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» тиражи моей книги закончились совсем. Готовим второе издание — дополненное. 

Приятно, что тема, который ты занимаешься давно, так выстреливает. И я очень благодарен Жоре Крыжовникову, что он снял такой удивительный и так всколыхнувший всех фильм. В процессе съемок я тоже немного поучаствовал — был консультантом, следил за тем, как пацаны ходили, говорили, одевались, словом, за аутентичностью.

Я начал поигрывать как диджей, но, думаю, что весь этот месяц у меня будет состоять из творческих встреч — поеду в Казань, зовут в Питер, может, и в Москве с читателями будет встреча.

Фото: из личного архива Роберта Гараева