О милом снобизме москвичей, похожем на лондонский, о лучшем в мире русском «Макдоналдсе» и о том, как мы незаметно привыкли к «Зарядью».

Я родился…

В роддоме на Пироговке — институте акушерства и гинекологии, Девичье поле.

Сейчас живу…

В Московской области, Одинцовский район.

Любимый район…

Их у меня много: годы идут, районы меняются. Сейчас любимый Пресня, потому что сейчас там работаю, а когда-то был район Павелецкого вокзала, до этого — район Ярославского шоссе. Я же строитель по образованию и много где в Москве строил: на улице Летчика Бабушкина, в Бибирево — это когда я работал прорабом после института. А киностудия «Амедиа» на Новоостаповской — это построено уже в последние годы. Это мой след в Москве, который, надеюсь, останется надолго.

Нелюбимых районов…

У меня нет. Я люблю все, что связано с городом. Даже если есть какие-то районы, которых я не знаю, в которых не бываю, в свободное время стараюсь объехать их на машине. Мне интересно, что там происходит. Очень люблю карту Москвы: я там много чего знаю. Я строитель, и это накладывает свой отпечаток.

Люблю гулять…

Банально — по Тверской. Привычка осталась со студенческих лет, когда Патрики не были модным местом, а Тверская была так называемый Стрит. Я сейчас говорю о годах с 1974 по 1980. Калининский проспект, как он тогда назывался, тоже был ничего, там было много интересных мест: «Ангара», «Метелица». Но погулять мы ходили на Тверскую.

Рестораны…

В свое время на меня произвел впечатление сейчас уже несуществующий ресторан на Пресне «Санта-Фе». Сейчас мне очень нравится раппопортовский «Восход» прямо в центре, немножко ретро — памятник космическим 1960-м годам и поэтому на самом деле футуристический, при этом советский по кухне.

Вообще вся эта история с «Зарядьем» меня изначально раздражала. Мне нравился проект Нормана Фостера — он пытался современными формами восстановить квартальное пространство, которое там было раньше. Но сейчас мы так быстро привыкли к этому парку, что уже кажется, что так и должно быть.

Очень жалею, что не был реализован проект ван Эгераата «Русский авангард». Это большая ошибка. Это был бы памятник русской художественной мысли в центре Москвы. В Москве великие памятники инженерной мысли — Останкинская башня, Шуховская. Она совсем для меня родная, я там работал в студии на Шаболовке. Говорил и буду говорить, что Шуховскую башню нужно аккуратно разобрать и перенести из переулков на видное место — в Парк культуры. Шуховская башня, мягко говоря, заслуживает не меньшего внимания мировой общественности, чем Эйфелева башня в Париже. Альтернативный вариант — снести все дома на километр вокруг.

А ресторанами я больше интересуюсь не из-за еды, а из-за атмосферы.

В очень шумные места я регулярно не хожу, только по случаю. Люблю посидеть, поговорить. И потом я в основном про террасы, потому что курю. Хожу в «Воронеж». Одно из самых любимых мест — Accenti в Кропоткинском переулке. Там лучшая в мире итальянская кухня. Нравится Bistrot на Саввинской и Le Restaurant на Пресне.

И самое главное — «Макдоналдс». Нет ничего лучше русского «Макдоналдса», потому что котлета с картошкой — это лучшее, что придумано за всю историю человеческой культуры. Есть еще одна гурманская идея: если вы приходите в место, где рядом находятся «Макдоналдс» и «Бургер Кинг», нужно взять картошку в «Макдоналдсе», а котлету — в «Бургер Кинге», так вкуснее.

Место в Москве, куда все время собираюсь, но никак не могу доехать…

В «Депо» на Лесной. Но вообще когда строится что-то новое и значительное, я стараюсь там бывать, будь то новые дороги или здания.

Отличие москвичей от жителей других городов…

Снобизм, но такой милый. Он также есть у жителей Лондона, Нью-Йорка, Парижа. Московский снобизм связан еще и с тем, что мы сейчас находимся в состоянии, когда должны решить: мы все-таки лучший город земли или нет? Поэтому вся московская общественность работает над тем, чтобы понять, чем мы лучше Парижа, Лондона и Нью-Йорка.

Москва лучше Парижа, Лондона и Нью-Йорка…

Всем. Прежде всего тем, что Москва — новый игрок на поляне. К тому же у нас есть отличная привычка: найти все самое лучшее, что есть в любой точке земного шара, и принести сюда, чтобы оно жило у нас. При этом все привезенное мы по-своему обрабатываем, превращаем в свое. Почему я говорю, что лучший итальянский ресторан в мире находится в Кропоткинском переулке: я не встречал в Италии такой вкусной итальянской пасты. Соответственно, в Москве должна быть лучшая японская, китайская, французская, американская кухня. Это обязательно.

В Москве лучший сервис, на сегодняшний день лучше, чем везде в мире. Любая попытка заказать что-то в рум-сервисе в Нью-Йорке, Лондоне и Париже — совершенно бессмысленное упражнение. Принесут не то, не тогда, когда надо, не так. То же самое в кафе и ресторанах. Там вообще забыто понятие сервиса. С московским сервисом можно сравнить только Дубай. Все остальное — это полнейшая деградация.

Что мне еще нравится в Москве: несмотря на большое количество общественных мест, мы продолжаем собираться по домам. Это русская традиция, и это очень важно, потому что это совершенно другое состояние общества, когда люди пускают других людей к себе домой.

За десять лет изменилось…

Я никогда не ругал плитку и расширение тротуаров. Мы все видим, как это поменяло город. Хотя тротуары чуть более широкие, чем могли бы быть.

Во всяком случае, это научно доказанный факт, что любая улица или проспект должна иметь на всем протяжении одинаковую ширину проезжей части, а изменение ширины проезжей части, перестроение машин дает пробки. Поэтому если в узком месте улица может выдержать только шесть рядов, то бессмысленно через квартал делать двенадцать. Есть принципы проектирования, которые крайне сложно объяснить общественности, потому что у нас тон и градус дискуссии задают гуманитарии, а 80% вопросов, которые обсуждаются — инженерные, математические. В этой дискуссии никогда не будет победителей. На математическом языке никогда ничего гуманитариям объяснить нельзя, те все равно не смогут понять. Что должен делать город? Строить тротуары, дороги и никого не слушать.

Хочу изменить в Москве…

Думаю, сейчас все делается правильно. Принципиально важная вещь — история с железными дорогами, совмещенными с метро (МЦД, МЦК). Мне бы хотелось, чтобы это делалось еще быстрее, но понятно, что даже такой большой бюджет, как московский, не бесконечен и придется подождать несколько лет.

Мне бы хотелось увидеть концентрацию студенческо-вузовской Москвы. Она разбросана по городу по советской привычке, а хотелось бы увидеть такие мощные анклавы, как МГУ — совершенно правильная идея в свое время пришла в голову руководству, хотя и понятно из каких соображений. Получился мини-академгородок внутри большого города.

В Москве все профессионально-этническое размазано по городу. В Нью-Йорке, например, есть China Town и Little Italy, но я уверен, что в Москве не надо делать островков по национальному и этническому признаку — это вредно для общества. А вот по профессиональному признаку — это интересно: городок для «Роскосмоса», отдельно — для креативных индустрий. У нас киностудии разбросаны по всему городу — это плохо, должно быть место концентрации мозгов. «Сколково» — хорошая идея.

Например, в Москве много модельеров. Они тусуются на Патриках, но у них должна быть своя зона, и все должны понимать: это маленькая улочка, на которой 150 модных ателье. И от их блуждающих нейтронов креатива обязательно должно родиться что-то новое. Мне кажется, будущее за такими вещами.

Если не Москва, то…

Мне очень нравился Нью-Йорк, но только до того, как я туда попал. Но все равно могу сказать, что в Нью-Йорке я спокойно мог бы жить. А вот в Париже, Лондоне вряд ли: там такой снобизм, который я бы не выдержал. Я родился в Москве, но потом мне пришлось уехать вместе с родителями, и вернулся я ближе к институту, поэтому я хорошо понимаю, что такое город, который присматривается к тебе и хочет понять, можно с тобой иметь дело или нет. В Нью-Йорке при внешне декларируемом демократизме ты не можешь никуда пробраться, тебя никто нигде не ждет. Москва не декларирует, что она тебя ждет, она открыто говорит: «Пошел на фиг!» Но, как ни странно, здесь очень хорошие шансы преодолеть эти смешные барьеры, потому что тут большой аппетит на все новое, в том числе на новых людей.

Ближайшие планы и премьеры…

У нас в работе порядка 30 проектов, 5 в активной фазе подготовки к производству, еще 10–15 в разработке (вещи, которые могут быть запущены в производство, например, через год). С каналом «Россия» начинаем делать четвертый сезон биографического сериала о Екатерине II — это последний период ее жизни. Завершающий сезон интересен и с точки зрения событий, и с точки зрения влияния на дальнейшую историю страны и понимания персонажа. Разрабатываем биографическую историю Натальи Гончаровой и Пушкина для Первого канала. Готовимся снимать космическую фантастику, политический процедурал, шпионский роман, музыкальный сериал.

Фото: Илья Золкин