О неуместном московском снобизме, о прогулках пешком по всему городу и о выходе своего нового фильма «Воздух».

Я родился…

В Москве. Тогда мои родители жили у метро «Аэропорт», у мамы была однокомнатная квартира. Потому что мама всегда была москвичка, а папа был из Питера, и мы жили попеременно то в Москве, то в Питере.

Мой родной район…

Я довольно неплохо его помню. Это было уютное место. Там было много всяких писательских, кинематографических домов, все дружили. Хотя, конечно, были ссоры, кто-то разговаривал, кто-то не разговаривал, но тем не менее ходили в гости, на дни рождения, постоянно встречались в магазинах. Понятно, что магазины были пустые, но вместе с тем это был такой полуидеальный, недостижимый, наверное, для огромной части нашей страны быт, устроенный советской интеллигенцией. Да, тогда у папы запрещали картины, но у меня два дедушки — писатели, в общем, мы прилично жили, грех жаловаться. Это был такой идеальный, мифический мир, которого, конечно, в стране не было. Спокойный, устроенный район с садиками, с поликлиниками, с редакциями журналов неподалеку — нечего жаловаться. Сейчас мы живем в районе Покровки. Нам очень нравится, потому что это хорошая старая Москва, уютная, с сохранившимся духом Москвы, что немаловажно, потому что она не изгажена огромным количеством ресторанов, ну, во всяком случае, в глубине, и там все еще есть какой-то московский дух во дворах, в арках, в небольших улочках, есть свой уют, есть свое комьюнити, есть своя интонация, атмосфера. И да, я действительно люблю гулять, и я часто прохожу по 10 километров. Я легко могу дойти за Третье кольцо, потом вернуться в центр пешком. Я стараюсь в Москве, когда есть время, ходить пешком — для здоровья и вообще, особенно в субботу, воскресенье это прекрасно. Город для этого благоустроен, хотя понятно, что зимой сложнее. Но я часто иду, допустим, от Таганки, по всей Москве-реке и дохожу до Арбата, до Кутузовского и дальше по всем изгибам.

Мой нелюбимый район Москвы…

Не знаю, я думаю, что они все разные. Нелюбимый, наверное, тоже Аэропорт. Но это носит исключительно эмоциональный характер, потому что, мне кажется, как у многих, все детство, весь быт, очень многие люди — все это куда-то ушло, утрачено, умерло. Мне тяжело, когда вокруг громоздятся огромные многоэтажные здания, это разрушает мою память, но здесь не может быть никаких претензий. Город развивается, город живет — это нормально, но это разрушает мою память. Я человек памяти, для меня это сложно воспринимается.

В ресторанах…

Я бываю в разных, а бываю и в не ресторанах — и в «Макдоналдсе», во «Вкусно — и точке». На Покровке я хожу в булочную, где иногда завтракаю или обедаю. То есть у меня нет никакой стандартизированности. Очень часто, когда я гуляю, если я вижу какой-то ресторан, я просто сажусь и обедаю там.

Место, в которое я не могу доехать…

Я хочу обойти все Сокольники, но у меня все время не получается. Вообще-то я до Сокольников дохожу довольно часто, но потом мне приходится куда-то бежать.

Москвичей отличает от жителей других городов…

Я думаю, что не знаю. Я был во многих городах. Я такой существенной разницы не заметил. Москва более быстрая, немножко более суетливая моментами. Но понятно, что люди на Дальнем Востоке одни, на Урале — другие, на юге России — третьи, иначе говорят, ведут себя, у них разные привычки, но Москва — это плавильный котел, поэтому я не вижу никакой разницы. Может быть, в Москве есть определенный снобизм у части москвичей, который, мне кажется, не совсем оправдан.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Берлине, Париже, Лондоне…

Я в Нью-Йорке давно не был, в Париже тоже не был лет десять, а в Лондоне был очень коротко, несколько раз по делам. В Москве многое лучше, начиная от электронного документооборота и заканчивая бытовыми вещами — транспорт не опаздывает, вовремя ходит, здравоохранение не стоит космических денег и не надо ждать месяцами, чтобы сделать МРТ. Я вообще считаю, что Россия довольно комфортная для жизни страна, если честно. И говорить, что это не так, значит, обманывать. Я считаю, что мы сделали колоссальный скачок после Советского Союза, когда Москва была полуразрушенным, мрачным, темным городом. Сейчас делают вид, что это не так, но это так. Я это все прекрасно помню: с очередями, с разбитыми дорогами. А сейчас город удобен для жизни за исключением самокатов — с ними сложно.

За последние 10 лет изменилось…

Все изменилось. Город другой, огромная застройка в новых районах. А пробки особо не изменились.

Я считаю, что надо прекращать застраивать центр Москвы. Город становится уже слишком плотный. Это неправильно, потому что город — это ощущение, это твой постоянный собеседник и спутник. Поэтому я был бы в центре очень с этим аккуратен. Это первое. Второе, я считаю, что Москве нужно свое городское такси, тоже с приложением, потому что сейчас надо вгонять цены в какие-то рамки, все очень дорожает. А вот что с пробками делать, я не знаю. Но у меня нет ничего, что меня в Москве раздражает. Не всегда, к сожалению, хорошо работают управляющие компании. Меня очень сильно залило по вине управляющей компании, и, естественно, никто мне ничего не возместит. Мне надо подавать в суд, а у меня нет на это сил, потому что мы заканчиваем огромный фильм, потом премьера. Но я знаю, что у многих моих друзей были подобные проблемы. Это, конечно, неправильная политика, потому что если есть акт, если есть вина управляющей компании, то надо, чтобы было более человеческое отношение.

Чего не хватает в Москве…

В Москве мне не хватает Питера, а в Питере мне не хватает Москвы. Если не Москва, то Питер.

Меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…

На улицах Москвы. Я очень люблю гулять по Москве, гуляю в абсолютно разных районах, рандомно иногда из очень далеких иду по три-четыре часа пешком. Вот если вы видите лысого невысокого человека, то, возможно, это и я, но, возможно, это и не я.

Сейчас…

Мы закончили фильм «Воздух». Это огромный фильм про девушек-летчиц Великой Отечественной войны. Я думаю, что это один из наиболее современных и технически сложных фильмов российского кино по тематике ВВС. В нем есть и драма, и эмоции, и очень много воздушных схваток. И при этом мы пытались быть документальными. Мы пытались, так сказать, показывать войну максимально фотореалистично, вот и потратили на это очень много времени и сил. Там снимались замечательные актеры: и Аглая Тарасова, и Настя Талызина, и Сергей Безруков, и Елена Лядова, и Антон Шагин. И, в общем, мы хотели сделать честный фильм о войне, а не вот эти все водевили и кинокомиксы, на что похожи многие наши фильмы. И после долгой напряженной работы я могу сказать, что у нас все получилось.

Фото: Shootpix/Abaca/East News